— Говорится к докладу. Что?то там по ученой части.
— Ей замуж надо готовиться… Все хотят быть учеными.
Жена пристально посмотрела на него.
— Вижу по тебе, проиграл ты дело? — спросила она, потом строго предупредила: —Не вздумай говорить мне неправду!
— Не в этом суть… — уклончиво скороговоркой ответил Давыдович. — Сколько несправедливости в этом ученом мире!
— Да ты не захворал ли, голубчик?
— Вон Василия Васильевича выживают!.. Вчера видел его. Говорит, ненужный стал! Вырастил замену себе, значит, можно и по шапке. Не прогневайтесь, мы уже сами с усами! Как это тебе нравится? Где же совесть, справедливость?..
Полина Варфоломеевна знала Власова, как хорошего человека, поэтому сообщение мужа удивило ее.
— За что же с ним так? Сколько лет на заводе и вдруг…
Давыдович и сам сожалел, что Власов не рассказал ему подробностей о ссоре с Макаровым, как он ни добивался этого.
Из соседней комнаты послышался голос дочери:
— Мы будем сегодня ужинать? Полина Варфоломеевна спохватилась.
— Заговорились мы с папой. Ужин готов, — и с этими словами поспешно ушла на кухню.
Люда вышла в гостиную, поправляя накинутую на плечи пуховую шаль. Обойдя стол, стоявший посредине огромной квадратной комнаты, остановилась перед отцом. Ее серые глаза, такие же проницательные, как у матери, постоянно приводили Михаила Казимировича в смущение. «Что она так смотрит на меня?» ? подумал он, сдерживая раздражение.Ему очень хотелось чем?то развеять теснившиеся в голове плохие мысли. Он сел в кресло, закрыл глаза и стал думать о дочери. Боже, как это было недавно! Будто вчера он за руку водил ее в школу, а сейчас она уже взрослая, красивая девушка. Конструктор самолетов!..
— Ты что?то о молекулах рассуждала, Людочка, — заговорил он ласково. — В связи с чем это, дочка?
— Наша комсомольская организация решила провести серию научно–популярных докладов. Я вот готовлюсь…
— В конструкторской?
— Нет, для заводской молодежи.
— Это для них так важно — о молекулах?
— Думаю, что да! Моя первая лекция…
— Но они поймут что?нибудь?
— Конечно!
Люда спокойно отвечала на вопросы отца, хотя ее сердили его ужимки и ирония.
Михаил Казимирович вдруг предложил:
— Я бы с удовольствием прочитал у вас лекцию о трудовом законодательстве.. Как ты полагаешь, дочка, это было бы интересно для молодежи? Для рабочего человека ведь это главное в жизни.
— Я посоветуюсь, папа, в комсомольской организации. Мне кажется, это интересное предложение.
После ужина, прошедшего, как обычно, молча, Михаил Казимирович прилег на диван и попросил Люду посидеть немного рядом. Полина Варфоломеевна ушла на кухню мыть посуду.
— Ты рассказала бы, доченька, что у вас нового на заводе. Кстати, объясни, что там произошло с Василием Васильевичем Власовым. Будто бы он крепко повздорил с Макаровым.
Люда удивилась, откуда отец знает о ссоре между Власовым и Макаровым. Ведь такие вещи совсем не должны выходить за стены завода. Речь же идет не о настроениях, а о боевых самолетах…
Почувствовав, что дочь заколебалась с ответом, Михаил Казимирович объяснил:
— Встретились мы с Василием Васильевичем вчера на улице жаловался он. Но я, право, мало смыслю в ваших делах и почти ничего не понял.
Люда отлично знала о существе расхождений между двумя ведущими конструкторами, знала о мнении главного инженера по этому вопросу, о решении директора, но она даже представить себе не могла, как можно об этом вести разговор с людьми, не имеющими никакого отношения к заводу.
— Папа, я еще сама толком не разобралась, из?за чего они поссорились, ? уклончиво ответила она. ? У нас нередко люди спорят друг с другом, но если во все мне вникать, то для»своего дела времени не останется..
Сославшись на то, что надо готовиться к докладу, Люда пожелала отцу хорошо отдохнуть и ушла в свою комнату.
Усевшись за письменный стол, облокотилась, положила подбородок на ладони и задумалась. В детстве она души не чаяла в отце. И до сих пор сохранила любовь к нему. Но вместе с тем не могла отрешиться от мысли, что с каждым годом эта привязанность и любовь все заметнее и заметнее слабели. А сегодня вдруг родилось какое?то сомнение… «Глупая я, должно быть, ? подумала с упреком. ? Папа ведь всю жизнь трудится для семьи, для меня…
Мать вошла к ней в комнату так тихо, что Люда и не слышала, увлекшись работой. Было уже поздно. Рука Полины Варфоломеевны мягко легла на плечо дочери. Люда оглянулась.
— У нас гости, доченька, — улыбнулась ей мать. — Ты не выйдешь?
— Какие гости? —удивилась Люда.
— Федор Иванович и этот… Ну, твой, как его — Петя, летчик.
Люда поднялась, удивленно посмотрела на мать.
— Но я не приглашала никого… Полина Варфоломеевна тихо рассмеялась.
— Но и не ко мне же кавалеры! Чувствую, пришли тебя сватать.
— Что ты говоришь, мама! Глупость какая! Иди к ним, а я не пойду. Скажи, что заболела, что сплю. Что угодно…
Полина Варфоломеевна притянула Люду к себе и поцеловала в лоб.
— Хорошо, — сочувственно сказала она. — Я им скажу, что ты к докладу готовишься. Посидят и уйдут.
Но не таков был Петр Бобров, чтобы уйти… Он вошел к Люде в комнату и остановился за спиной. Она сидела, склонившись над развернутой книгой, не находя в себе силы поднять голову и взглянуть на него.
— Ты к лекции готовишься, Люда?.. — спросил Петр,и хотел добавить: «труженица моя», но постеснялся, опасаясь, как бы кто не услышал за дверью. Наконец Люда посмотрела на него.
— К лекции я уже давно приготовилась.
Летчик без труда уловил сухость в ее голосе. «По всей вероятности, мое письмецо не доставило ей удовольствия», ? с досадой подумал он.
— Ты устала, Люда, да? — спросил он нежно.
— Усталость тут ни при чем… Иди, Петя, туда. Тебя ждут. Неудобно, мы будто заперлись…
— Но, Люда, — запротестовал был Бобров.
— Иди! — повторила она требовательно.
Бобров глянул на дверь с таким подавленным видом, словно за нею его ожидал еще более сильный удар.
— Ну, если так надо, раз ты просишь… — смущенно проговорил он.
— Я требую, Петя.
Хотелось что–нибуть сказать ей, безразлично что, лишь бы облегчить свое неловкое положение. Но никакие слова не приходили на ум. И это еще больше обескураживало. «Какой я осел! ? мысленно ругал он себя. ? Так глупо -писать и посылать на домашний адрес…»
— Когда же мы встретимся?
— Когда?нибудь… — ответила Люда мягче. — Иди! Тебя ждут, ну!..
