— О том, Василий Васильевич, что вас сегодня будут слушать на бюро — я знаю. Но какое будет решение — мне неизвестно. Собственно, я и зашел к вам с той целью, чтобы поговорить перед заседанием…
— Только прошу вас не выражать сочувствия! — холодно попросил Власов. — Я все продумал за эти дни, все оценил и переоценил. Доложу партийному бюро, как было, как есть — и пусть коммунисты решают. Любой приговор приму, как должное.
Макаров почувствовал, что дальнейший разговор на эту тему вести не следует. Через несколько часов этому человеку предстоит пережить тяжелое испытание. И, судя по всему, он готов к этому.
— Да, любое решение приму как должное! — повторил Власов и, опершись руками на колени, тяжело поднялся.
… Партийное бюро заседало в кабинете Веселова. В небольшой комнате собралось человек пятнадцать. Сидели молча, дожидались Соколова и Грищука, задержавшихся в связи с каким?то срочным разговором с Москвой. У каждого на душе было смутно. Впервые предстояло слушать такой тяжелый вопрос.
Когда вошел директор, все обратили внимание на его улыбчивое лицо. Должно быть, разговор с Москвой порадовал его чем?то.
— Давайте, товарищи, откроем окна, — неожиданно предложил Соколов.
Кабинет сразу наполнился свежим воздухом. И улыбка директора, и свежий воздух как?то неожиданно подняли настроение присутствующих.Заседали долго, как никогда раньше. Власов говорил немного, но в прениях высказались все. Тяжелые и резкие слова звучали в этой небольшой комнате. Власов прислушивался к тому, что говорили люди, которых он знал по десятку лет и больше, которых уважал, которые ругали его, но не умаляли заслуг в прошлом, и седая голова его опускалась все ниже и ниже.
Предложений было два: одни требовали исключения из партии, другие предлагали перевести на год в кандидаты. Голоса разбились почти поровну. Решил голос мастера цеха, в котором сейчас работал Власов.
— Пусть побудет в наших рядах еще год, — сказал мастер. — Пусть своей работой и делами искупит вину А не пожелает этого — коммунисты нашего цеха первыми предложат исключить.
Кажется, больше других был взволнован Макаров. Он машинально сунул руку в карман, достал папиросу и чиркнул спичку, но сразу сообразил, что еще в начале заседания условились не курить.Когда парторг спросил Власова, не желает ли он что?нибудь сказать в заключение, тому тяжело было приподнять голову. Он сидел склонившись, облокотясь на колени, глядел в пол. Лишь повторное приглашение дошло до его сознания. Поднялся ? высокий, похудевший, обвел присутствующих глазами и коротко ответил:
— Я оправдаю ваше доверие.
Глава двадцать шестая
Лето проходило. Дни становились короче. Уже начали покрываться нежной позолотой березы и клены. В роще за курортом появились неугомонные сороки и синицы ? предвестники приближавшейся осени.
Давно уехали в город Петр Бобров и Людмила Давыдович. Скука стискивала сердце Наташи, когда она возвращалась с работы в свою комнатку, казавшуюся ей невыносимо пустой. Уезжая, Макаров обещал часто наведываться к ней, но за все время только дважды сумел вырваться сюда. И Наташа не имела права обижаться. Она знала, что на заводе горячая пора. Пробные самолеты построены, не сегодня так завтра предстояло испытание в воздухе. Конечно, не мог Федор к ней часто приезжать.Наташа каждый день подсчитывала, сколько еще осталось времени. Боже, как мучительно будут тянуться последние полтора месяца!..
И вдруг совсем неожиданно… Сначала послышались шаги в коридоре, затем стук в дверь.
— Войдите!
В комнату вошли заведующий домом отдыха и молоденькая девушка.
— Вот вам смена, Наталья Васильевна, — сказал. — заведующий Познакомьтесь и попрощайтесь… Завком прислал молодого врача…
Девушка протянула руку Наташе, назвала свое имя и фамилию.На рассвете Наташа уже сидела на палубе парохода. Всю дорогу она думала только об одном о встрече с мужем. И еще думала о том, что пароход идет нестерпимо медленно. Но вот и город… Глаза ее заблестели.
«Где же Федор?..» ? всматривалась она в толпившихся на пристани людей.Сойдя на берег, оглянулась вокруг и вдруг увидела возле машины Макарова Анастасию Семеновну. Торопливо подошла к ней, протянула руку, чтобы поздороваться. Но свекровь не подала своей руки. Наташа догадалась. Застеснявшись, обняла ее и поцеловала, как родную мать, в обе щеки. За это Анастасия Семеновна поцеловала ее трижды.
— А Федя не приехал? — спросила осторожно Наташа.
— Занят он, дочка, — степенно ответила свекровь. — Прислал машину и мне повелел тебя встретить.
Уже в пути Наташа, не выдержав, спросила тревожно:
— Сегодня испытывают в воздухе?
Анастасия Семеновна знала все. У сына не было секретов перед родной матерью. Со вчерашнего вечера болело ее сердце. Эту ночь она глаз не сомкнула, все прислушивалась, хорошо ли спит Федор. А на рассвете прибежал летчик Петр Бобров ? веселый, как всегда. «Вставай,, лежебока! ?толкал он Макарова. ? Вставай да посмотри на небо»… В ту минуту у матери сердце оборвалось…
Анастасия Семеновна посмотрела на невестку и ответила на ее вопрос:
— Не знаю, доченька, ты бы сама поехала на завод. Высади меня возле дома — и езжай.
Когда машина, развернувшись возле заводоуправления, остановилась у парадного, оттуда вышли Соколов, Грищук, Веселов, Макаров, Бобров, конструкторы и небольшая группа незнакомых людей. Они направились к заводскому аэродрому. Позади всех шел Власов. Наташа догнала его, придержала за руку.
— О, Наталья Васильевна!.. Значит, успели? Пойдемте с нами. —Власов улыбнулся, пожал ее руку. —Сегодня у вашего мужа экзамен на аттестат зрелости…
— Летят? — испугалась Наташа.
— Бобров летит. Двенадцатый раз поднимает машину в воздух. Сегодня — решающий полет… Идет на штурм!
— Василий Васильевич, ничего не случится?.. Власов вздохнул.
— Хочу, Наташенька, чтобы ничего не случилось! Все, кто должен был присутствовать при испытании
нового самолета, остановились у входа на аэродром. Небо было удивительно голубое, в нем сияло ослепительное солнце.
Неподалеку возле ангара стояла, поблескивая серебром, стреловидная машина с оттянутыми назад, как бы прижатыми к фюзеляжу короткими крыльями. Возле нее озабоченно ходили механики.
Наташа со стороны наблюдала за Макаровым, разговаривавшим с директором завода. Как ей хотелось сейчас подбежать к нему, обнять и поцеловать!..
Но вот все стали пожимать руку Боброву, дружески сулили ему ни пуха ни пера, желали счастливого пути и благополучного возвращения.
— Ждите с победой! — помахав всем рукой, бодро воскликнул летчик.
Подойдя к самолету, Бобров легко взобрался в пилотскую кабину и защелкнул над собой
