новому решению; во-вторых, на будущее время по всем делам уголовным между униатами и неунитами те и другие должны относиться прямо на сейм, где он будет назначен, а по делам духовным, каковы об отнятии церквей, расследования должны производить местные суды и, не постановляя своего решения, отсылать эти дела в реляционный королевский суд, который и будет решать их окончательно на основании сеймовой конституции 1635 г. Униаты тотчас поняли, что новое постановление сейма направлено против них, что они могут лишиться всего, что доселе отняли у православных при покровительстве местных судов, и что впредь уже нельзя будет так дерзко обижать православных и отнимать у них церкви и монастыри, назначенные им самим правительством. И потому униатский митрополит Антоний Селява, а с ним и несколько латинских бискупов и светских сенаторов внесли в сенате свой протест против этого постановления сейма.
Много потрудился Петр Могила, чтобы улучшить внешнее положение Западнорусской Церкви посреди латинян и униатов, и оно действительно улучшилось по крайней мере в тех епархиях, где православные имели своих архипастырей. Вместе с тем ревностный митрополит старался всеми мерами улучшить и внутреннее состояние вверенной ему Церкви.
Мы видели, что еще прежде в некоторых православных братствах и монастырях Западной России существовала особая должность казнодеев, т. е. проповедников, которые и возвещали слово Божие с церковной кафедры. Такие проповедники были в братствах Виленском, Львовском и явились в новых братствах – Луцком, Кременецком и других, судя по их уставам. При Петре Могиле находим проповедников и в Киеве, в Киево-Печерской лавре и в Киево-братском училищном монастыре. Из печерских проповедников известен Тарасий Земка, хотя от него не сохранилось ни одной проповеди; из братских – ректор училища и настоятель братского монастыря Игнатий Оксенович Старушич. От последнего дошло до нас «Казанье погребовое» (Киев, 1641) на смерть князя Ильи Четвертинского, которое можно назвать и похвальным Словом, так как оратор восхваляет здесь сначала древность рода умершего князя, потом его воинские подвиги, наконец, его христианские добродетели. Кроме того, дошел до нас целый рукописный сборник поучений, произнесенных в Киеве около 1641 г., вероятно кем-либо из братских училищных проповедников, может быть, тем же самым Игнатием Старушичем, так как составитель поучений ссылается не только на славянские и польские, но и на латинские и греческие книги, приводит свидетельства из Скарги, из Барония, из древних церковных писателей Прокопия и Созомена, даже из языческих – Сенеки и Плутарха и показывает свое знакомство не с греческим только, но и с еврейским языком. В сборнике этом содержатся поучения почти на все воскресные и праздничные дни года, а на некоторые дни даже по два и по три поучения. Автор берет темы из дневных чтений, евангельских и апостольских, и раскрывает истины большею частию только с положительной стороны, но по местам касается латинян и униатов. Так, в одном поучении он доказывает, что должно поститься в установленные посты, в среды и пятки, а не в субботы и воскресенья; в другом (на день Пятидесятницы) говорит об исхождении Святого Духа от единого Отца; в третьем припоминает о двух владыках, которые, стараясь сделаться угодными королю и добыть себе места в его сенате, самовольно отправились в Рим к папе, никем не уполномоченные, и от лица всей России в царстве Польском приняли унию, тогда как русским о том и во сне не снилось, и укоряет униатов за то, что они ограбили православные церкви и монастыри и довели их до запустения. Очень естественно, если проповеди православных казнодеев были на первых порах невысокого достоинства – вследствие чего, вероятно, и не издавались в печати – и если эти казнодеи подражали латино-польским казнодеям и пользовались их печатными проповедями, в чем и упрекал православных Мелетий Смотрицкий по отпадении своем в унию. Подражательность была неизбежна: православные училища были заведены по образцу латино-польских и при недавности своего учреждения еще не успели принести вполне зрелых плодов и приготовить самостоятельных ученых и ораторов. При всем том православные были довольны своими казнодеями, хвалились ими, и их проповеди могли приносить свою долю пользы по крайней мере в тех местах, где произносились.
Но таких мест было немного: только в некоторых братствах и монастырях. Во всех приходских церквах, за исключением разве немногих городских, священствовали люди малообразованные, которые не могли составлять собственных поучений к народу, да и сами нуждались в постоянном научении и руководстве. И вот в 1637 г. благословением и повелением митрополита Петра Могилы в Киевской лавре напечатано было «Евангелие учительное», или собрание поучений на все недели и праздники года, святейшего патриарха Константинопольского Каллиста. Это Евангелие, употреблявшееся у нас в славянском переводе издавна, переложено было с греческого и славянского языков на народный западнорусский язык иноками виленского Свято-Духовского братства и напечатано ими в 1616 г. Теперь Петр Могила издал это Евангелие на общепонятном для народа языке вновь и приложил от себя к новому изданию предисловие, в котором, обращаясь к священникам, убеждал их, чтобы они как можно чаще читали это «Учительное Евангелие», и сами поучались из него, и поучали народ истинам веры и спасения.
Позаботился также Петр Могила дать назидательное чтение и для всех вообще православных. По его воле и приказанию составлены и напечатаны были в Киеве две книги о святых угодниках Киево-Печерских. Оба сочинения написаны на польском языке, вероятно, потому, что при составлении их имелись в виду не одни православные края, для которых, впрочем, польский язык был совершенно понятен, но и латиняне и униаты, которые любили хвалиться, что только в их Церкви есть святые и совершаются чудеса, а у православных нет ни того ни другого, и отвергали нетление мощей, покоящихся в Киевских пещерах. Первую книгу под заглавием «Патерик Печерский, или Жития св. отцов Печерских» составил и напечатал в 1635 г. Сильвестр Коссов, бывший до того времени профессором в киево-могилянском училище. При начертании этих житий он пользовался сведениями из славянского Печерского Патерика, существовавшего в рукописях, из древней русской летописи и некоторых других источников и старался, хотя кратко, указать как подвиги, так и чудеса каждого угодника Божия, а по местам присовокуплял к житиям от себя исторические примечания, заимствованные из Барония, Длугоша, Стрыйковского и иных иноземных писателей. Кроме того, Коссов поместил в начале своего Патерика статью о пяти Крещениях Руси, а в конце хронологию православных митрополитов Русских от принятия Русью Крещения до Петра Могилы. Обе статьи помещены с целию показать как православным, так и униатам с латинянами, что вопреки мнению последних русские приняли святую веру с православного Востока, а не от папы и Русские митрополиты всегда находились в подчинении Константинопольскому патриарху. Другая книга по благословению Могилы составлена монахом Киево-Печерского монастыря Афанасием Кальнофойским под заглавием «Тератургима, или Чудеса, совершившиеся как в самом Печерском монастыре, так и в обеих его пещерах» и напечатана в 1638 г. Достойно замечания, что книга эта, как выражается сам автор в посвящении ее князю Илье Святополку-Четвертинскому, «поступила в станок типографского художества после доброго полирования в могилянском атенее», т. е. после того уже, как была процензирована и тщательно исправлена в могилянском коллегиуме. В ней изложено много любопытных исторических и топографических сведений о лавре и ее пещерах и описано до 64 чудес за последние 44 года (1594–1638) с подробным указанием обстоятельств каждого чуда. Таким образом «Тератургима» Кальнофойского была как бы продолжением и дополнением Патерика Сильвестра Коссова. Можно упомянуть здесь еще о двух книгах такого же рода, изданных тогда для назидательного чтения. Разумеем а) Описание чудес от Купятицкой иконы Божией Матери, составленное на польском языке игуменом Купятицкого монастыря Иларионом Денисовичем и первоначально напечатанное Афанасием Кальнофойским в его «Тератургиме», и вслед за тем умноженное и вновь отдельно напечатанное в том же 1638 г. самим автором в той же типографии, и б) Сказание о житии преподобных Варлаама и Иоасафа, употреблявшееся у нас прежде в славянском переводе, а теперь переложенное с греческого и славянского языков на народное литовско-русское наречие иноками Кутеинского монастыря и напечатанное (1637) в их типографии.
Печатание церковных книг продолжалось при Петре Могиле во всех западнорусских типографиях. Во Львове действовали три типографии: типография ставропигиального братства, типография Михаила Слезки, который сначала работал в братской типографии, а потом по королевской грамоте (от 30 декабря 1638 г.) и по грамоте митрополита Петра Могилы (от 19 июля 1639 г.) завел свою типографию и с которым братство вело из-за этого весьма жаркую тяжбу, окончившуюся, впрочем, примирением, и третья типография нового Львовского епископа Арсения Желиборского, который вскоре после своего посвящения (1641) открыл ее при своей кафедральной церкви святого Георгия. Во всех этих львовских типографиях напечатано тогда до 25 церковных книг. Иноки виленского Свято-Духова монастыря трудились разом в двух своих типографиях – в Вильне и Евье – и напечатали до 15 книг. В Киеве была теперь только одна –
