– Спящее лихо не отблагодарит вас за то, что вы его разбудили. – Он положил руки на колени и оглядел комнату, будто отдал приказ. – Если второй маркиз занимался нумерологией, возможно, его духу показалось забавным продолжить традицию. Семеро солдат убивают его. Семеро человек вновь возвращают к жизни. Схема повторяется. – Он развел руками. – Зло никому не должно отчитываться в своих действиях.
– Но как это объясняет слепоту моей подруги? Она подцепила вирус во время купания; как дух мог заставить ее сделать это?
Он щелчком скинул со своей сутаны крошечные пушинки.
– Мы очень мало знаем о способности тела следить за своим состоянием. Иммунная система все еще во многом тайна для нас. Думаю, от этого вируса слепнут очень немногие, всего лишь небольшой процент. Может, ей просто не повезло; а может, что-то, внедрившись в ее подсознание, блокировало иммунитет. Чтобы пророчество сбылось.
Фрэнни чувствовала себя так, как будто внутри у нее порвался нерв.
– Я могу что-нибудь сделать?
– Мы можем сделать только одно. Спуститься в этот подвал и отслужить заупокойную службу. И мы сейчас идем.
– Кто мы?
– Вы и я.
Фрэнни впилась зубами в ладонь.
– Не знаю, сможем ли мы войти внутрь.
– Об этом мы будем думать, когда придем на место.
– А что… что происходит во время заупокойной службы?
– Мы просто прочитаем божественную литургию и заставим дух успокоиться.
– А если это не поможет?
Он взглянул на нее, как на сумасшедшую. Губы его были решительно сжаты.
– Мы идем туда, вооруженные силой Церкви. Силой Господа. Это сильнее, чем что бы то ни было, что есть у Сатаны. Вы понимаете это, не так ли?
Фрэнни почувствовала, как волосы встают дыбом и по коже бегут мурашки. Она надеялась, придя к священнику, найти хоть какое-то успокоение. Вместо этого она нашла еще больший страх.
32
Фрэнни и Бенедикт шли по Лондонскому мосту; карман ее плаща оттягивал фонарик, одолженный ей священником. Споуд нес в руке небольшой пластиковый пакет, размахивая им с делано беззаботным видом, который, однако, не мог скрыть отражавшегося на лице беспокойства.
Пропустив поток машин, они пересекли улицу и, выйдя на Кинг-Уильям-стрит, направились в сторону банка. Справа от них, ярко освещенная на фоне ночного неба – Фрэнни заметила ее, посмотрев вдоль одной из боковых улиц, – возвышалась башня Уинстона Черчилля. Фрэнни отвернулась.
– Как вы думаете, – спросила она, – не может ли это быть причиной нашей встречи с Оливером? Что все это могло быть подстроено, спланировано этой… этим… – Она остановилась, не зная, какое слово подобрать. Дух? Сила?
– Я верю, что есть порядок в хаосе, – сухо ответил Бенедикт Споуд.
Фрэнни припомнила, что Оливер говорил то же самое.
– Что это значит?
Он не отвечал, пока они не остановились у светофора в конце улицы.
– Это значит, что даже в том, что кажется хаосом, существуют закономерности. Иногда мы оказываемся слишком близко к ним, чтобы разглядеть их.
– Я не совсем понимаю…
Вспыхнул зеленый свет, и они вышли на Полтри. Воздух в легких Фрэнни с каждой секундой казался тяжелее. Впереди по левой стороне уже виднелись огни ограждения. Она замедлила шаг, и священник тоже зашагал медленнее.
– Я хочу кое-что сказать перед тем, как мы… – начала она; Бенедикт Споуд полуобернулся к ней, и в свете уличного фонаря она увидела мягкую, как у ребенка, его щеку. – Я прошу прощения за все. За горе, которое я причиняла всем. За свою ужасную глупость…
Бенедикт Споуд еще немного повернул голову и посмотрел ей в глаза. На его лице все еще была написана тревога, но голос звучал спокойно.
– Семеро человек совместно приняли решение провести сеанс, Фрэнни, – тихо произнес он. – Не нужно взваливать всю вину на себя. Бог рассудит вас.
Резкий порыв ветра взметнул ее волосы и одежду. Сутана священника заколыхалась под плащом, а сумка в его руке пришла в движение. Забор шатался; даже за сотню ярдов Фрэнни слышала, как болтаются и стучат на ветру оторванные доски, подобно парусу, хлопает брезент и лязгает металл.
Она поглядела на Бенедикта Споуда.
– Могу я задать вам совсем наивный вопрос? Если люди могут это – притягивать злых духов – сами по себе, то почему, чтобы остановить их, нужен священник? Не может ли любой человек остановить их молитвами?
– Священники не волшебники, – ответил он. – Добро сильнее зла; но когда зло выходит из-под контроля, тот, кто обладает полномочиями Церкви, сильнее любого другого. Церковь действует от имени Бога, используя Его власть. А Бог сильнее Сатаны. Бог низверг Сатану.
Мимо прогрохотал автобус. Дверь паба через дорогу напротив открылась, и оттуда вышли двое мужчин. Внутри паб выглядел очень симпатично, Фрэнни почувствовала укол зависти.
– Мне все еще никак не верится – после всего произошедшего, – что всего лишь несколько молитв остановят его.
Ее спутник остановился.
– Почему?
– Это кажется слишком простым.
Он обрушил на нее простую логику.
– Неужели это проще, чем то, как оно началось? Подвыпившая компания с перевернутым винным стаканом и кусочками бумаги.
Фрэнни слабо улыбнулась, но не увидела на лице Бенедикта Споуда ответной улыбки. Она посмотрела на часы. Четверть девятого. Здесь гораздо светлее, чем она ожидала. Тротуар, забор, стройка – все было окутано белесой оранжевой дымкой. Прозрачной. Но искусственное освещение не доставало до вершин небоскребов, возвышавшихся вокруг них. А еще дальше масляную черноту неба прокалывали лишь ослепительно-белые звезды.
Картина практически не изменилась с тех пор, как Фрэнни днем заходила на стройку: стрела крана простиралась над переулком; силуэт тяжелого свинцового шара висел под ней, как добыча, свисающая из клюва гигантской хищной птицы. Но здание, стоявшее на своем месте еще в обед, теперь исчезло. Шок пронзил ее. Она бросилась через дорогу к забору, прижалась лицом к смотровому окошечку, но ничего не увидела. Фрэнни подбежала к другой щели, смотревшей прямо на развалины угловых зданий переулка. Они были почти полностью разрушены, фасады разворочены, виднелась внутренняя планировка. Но за ним, на противоположной стороне переулка, остальные здания не сохранились.
Какая-то часть Фрэнни желала, чтобы их не было, хотела сказать, что уже слишком поздно. Священник не узнал бы. Затем у нее в памяти всплыло лицо Себа Холланда. Потом Тристрама. Гроб Меридит на катафалке. Фрэнни передернуло. Она представила себе, что больше никогда не увидит Оливера. И свою семью. Изувеченная, мертвая или изуродованная до неузнаваемости. Она кивнула Бенедикту Споуду и показала место.
Он смерил взглядом забор и заявил решительно:
– Попробуем найти дырку.
