присоединилась к нему.
Закончив молитву, он взял гостию, отломил кусочек и положил в чашу.
– Агнец Божий, – произнес он. – Ты прощаешь грехи миру, ниспошли же свое благословение на час. Позволь этой крови и плоти Господа нашего Иисуса Христа дать нам, принимающим ее, вечную жизнь. – Он поднес гостию Фрэнни и вложил ей в руку. – Возьми, ешь, – приказал он.
Она поднесла ее ко рту и положила на язык. Сладкая, воздушная вафля тут же растаяла.
Затем он взял чашу и поднес к губам Фрэнни. Она коснулась губами гладкого серебряного края и благодарно проглотила густое, сладкое вино.
– Это есть кровь Христова. – Эдвард твердо произнес эти слова и поставил чашу. – Господи Боже, Сын Твой дал нам причаститься Тела Своего, чтобы придать нам сил пройти наш последний путь. Позволь брату нашему Фрэнсису занять место рядом с Христом на Его вечном пиру: Кто живет и царствует вечно.
– Аминь, – прошептала Фрэнни.
Воздух потеплел, и ей больше не было страшно. Эдвард опустился возле нее на колени. Темнота отступила, и она увидела его ясные глаза и улыбку. Он вновь говорил своим обычным голосом.
– Ты в порядке, Фрэнни?
Она кивнула.
– Все теперь хорошо, правда, Фрэнни? – Он начал откапывать ее из-под обломков. Она посмотрела на лицо мальчика и вспомнила его вопрос: «Мертвые всегда остаются мертвыми?»
Бенедикт Споуд был вооружен авторитетом Церкви, и он умер. Но не совсем. Убив Споуда, второй маркиз не уничтожил силу священника, но дал ему новое оружие: Эдварда.
Умирая, каноник Споуд направил свой дух в тело Эдварда.
Фрэнни ласково взяла мальчика за руку, вспоминая слова священника: «Когда зло выходит из-под контроля, тот, кто обладает полномочиями Церкви, сильнее любого другого».
И еще ей вспомнилось, как он сказал: «Я верю, что есть порядок в хаосе».
Фрэнни крепко прижала Эдварда к себе; он, казалось, не замечал, что по ее щекам бегут слезы. Как будто оба они знали, что здесь, на обломках прошлого, в присутствии смерти они стали наконец свободны.
Эпилог
Когда Чарльзу Ричарду Халкину было семь лет, он открыл секретное убежище, куда его сводный брат Эдвард ходил курить. Открыл он его, прокравшись за братом по чердаку за игровой комнатой. Чарльз наблюдал, как Эдвард вылезает в окно, и сам вылез за ним, прополз вдоль парапета и нырнул в отверстие возле одной из массивных дымовых труб.
Эдварда это вначале раздражало, но потом он смирился и позволял Чарльзу приходить когда угодно. В ясный день за холмами вдалеке можно было увидеть Ла-Манш. Эдвард сказал, что темная полоска на горизонте – это Франция; правда, Чарльз ему не очень-то поверил. Он не верил многому из того, что говорил Эдвард, предпочитая выяснить правду самостоятельно. Ему доставляло истинное удовольствие открывать новое. Он обожал сам додумываться до всего и унаследовал от матери аналитический, логический ум; он всегда складывал единое целое из маленьких осколков.
Однажды, копаясь от скуки в старых вещах на чердаке, он наткнулся на потертый чемодан с выцветшим багажным ярлыком авиакомпании «Алиталия». Внутри оказалась куча фотографий его матери и его дядюшек и тетушек, а также старые журналы и связки писем. Закрывая чемодан, он заметил, что один конверт выглядит новее остальных, и взглянул на него. Конверт был адресован Франческе, леди Шерфилд, Местон-Холл, Местон, Ист-Суссекс.
Внутри оказалось коротенькое письмо и полоска бумаги. Письмо было написано довольно корявым почерком:
«Дорогая Фрэнни!
Мама нашла это, помогая мне разбирать всякий старый хлам, когда я была у нее в прошлый уик-энд. Я подумала, что тебе будет интересно, ведь ты всегда хотела это выяснить. Ужасно подходит бедному Себу, но не знаю насчет тебя. Похоже, Фиби запомнила не так, это не просто число 26. Хотя сейчас это все уже не имеет значения.
Постараюсь позвонить тебе, когда приеду в следующий раз. Второго малыша ждем в августе.
С любовью.
Чарльз развернул бумажную полоску. Она была из линованной бумаги, дюйма два в ширину, и, похоже, ее вырвали из дневника. На одной стороне был записан какой-то адрес. На другой – два имени, в столбик:
«Себ Холланд – „Шалтай-Болтай“.
Фрэнни – „Ты родишь 26-го“».
Когда-то раньше Эдвард сказал Чарльзу, что не является его настоящим братом, потому что у них разные мамы. Чарльз понял, он знал, что мама Эдварда умерла много лет назад.
Он понял также, что Эдвард со временем унаследует титул своего отца. Отец был двадцать четвертым маркизом Шерфилдом, а Эдвард станет двадцать пятым. Когда Эдвард умрет, его старший сын станет двадцать шестым маркизом. Если же Эдвард умрет, не оставив сына, – в этом случае титул перейдет к Чарльзу.
В общем и целом Чарльз любил Эдварда, и, несмотря на разницу в возрасте, они отлично ладили. Но иногда у Чарльза появлялись странные мысли. Ему представлялось, что он видит, как Эдвард падает с парапета и разбивается насмерть.
Примечания
1
Донжон – главная башня средневекового замка; здесь имеется в виду Белая башня Тауэра.
2
Докленд – район лондонских доков.
3
