кустарником, которые спускались по склону холма вниз, к Средиземному морю, Росс сосредоточился на разговоре с Люсиндой. Нужно уточнить график приема пациентов на следующие три дня. В четверг, напомнила Люсинда, назначена повторная операция леди Джеральдине Рейнс-Райли. Кстати, добавила секретарша, сегодня утром пришло письмо от поверенного леди Джеральдины. Он сообщает, что его клиентка не удовлетворена работой хирурга; повторная операция влечет большие неудобства для нее, и потому она требует компенсации.
Поговорив с секретаршей, Росс включил свой ноутбук, сделал несколько записей и стал читать журнал, стараясь отогнать злость на леди Джеральдину Рейнс-Райли.
Прошел час; когда Росс выглянул из окна, они ползли в длинной пробке мимо улицы, тесно уставленной магазинами. Вот промелькнула вывеска «Банг и Олуфсен». Через несколько минут они выехали на набережную яхт-клуба «Пуэрто-Банус».
В груди у Росса все сжалось от беспокойства. Шофер обернулся к нему, снова наградил его ослепительной улыбкой и сказал:
– Только один маленький короткий прогулка, сеньор Рансом. Двести метров.
47
Такси свернуло вправо с Ноттинг-Хилл-Гейт. Вера посмотрела в заднее окошко, чтобы проверить, не едет ли за ними другая машина. Никто не ехал. Потом, проехав совсем немного, такси свернуло налево, на Лэдброук-авеню. Она снова вперила взгляд в заднее окошко. Обернувшись, она заметила, что таксист наблюдает за ней в зеркало.
Вера бросила взгляд на свои часики «Ролекс»: двадцать пять минут двенадцатого. Чтобы ей не ехать через весь Лондон, Оливер предложил встретиться у него дома – в полдесятого у него в клинике пациент, которого ему необходимо принять лично, а сразу после приема он вернется.
«Вера, я получил результаты твоих анализов. Мне необходимо встретиться с тобой».
Что же там с анализами, черт их побери?
Такси замедлило ход и остановилось у дома номер 37. Вера вылезла, заплатила по счетчику и дала таксисту на чай. Она подождала, пока машина отъехала, и настороженно огляделась. Утро было чудесное, на небе ни облачка. На ней был синий блейзер, джинсы и полусапожки, и Вера пожалела, что не выбрала более легкие брюки и туфли.
Вдруг ее передернуло. Что-то в его интонации… Что-то совсем не хорошее…
Лэдброук-авеню оказалась большой улицей в жилом квартале, широкой, тихой и зеленой, обсаженной платанами, на которых уже распустились листья. За деревьями тянулись ряды массивных домов с отдельными входами, портиками с колоннами и высокими французскими окнами. Судя по многочисленным панелям домофонов, здешние дома, как и большинство лондонских домов такого размера, переделали в многоквартирные. Судя по маркам припаркованных вдоль улицы машин, в домах все же обитали люди небедные: «мерседес», БМВ, «ауди», «порше» и различные внедорожники. Джипа Оливера не видно. Может, его стоянка с другой стороны. Мимо проехал «ягуар», потом грузовик, за ним пикап, груженный пиломатериалами, потом двое юнцов в шлемах на мопедах; судя по значкам на рулевых рукоятках – ученики таксистов, изучающие правила дорожного движения.
Она посмотрела налево и направо – не видно ли где-нибудь мужчины в кожаной куртке, которого они заметили на прошлой неделе возле клиники, или другого наблюдателя. Потом поднялась по ступенькам, прошла между колоннами, еще раз огляделась по сторонам, прочитала список жильцов и нашла фамилию Оливера.
Через секунду в домофоне заскрипело.
– Да? – Его американский акцент чувствовался сильнее, чем обычно.
– Это Вера, – сказала она.
– Поднимайтесь! Верхний этаж. Лифта, к сожалению, нет.
Послышалось жужжание, потом щелчок. Она толкнула дверь. Дверь не открылась. Снова зажужжало, и Вера снова толкнула дверь. Наконец дверь подалась, и она неуверенно вошла в узкую мрачную прихожую. На полу – голые доски; краска на стенах облупилась.
Она миновала ряд почтовых ящиков, горный велосипед, прислоненный к стене, и большую коробку с эмблемой службы доставки DHL и начала подниматься по лестнице. Каблуки гулко стучали по ступенькам.
Когда она дошла до третьего этажа, то услышала, как наверху открылась дверь.
Бодрый голос без всякого акцента произнес:
– Я проверил все датчики. Тот, что в спальне, уже сгорел; я его заменил – бесплатно, они на гарантии.
Потом голос Оливера:
– Спасибо, я вам очень признателен.
Вера услышала шаги, потом увидела мужчину лет тридцати пяти, в синем комбинезоне с эмблемой службы сигнализации «Лангардз», вышитой на нагрудном кармане. Мужчина нес ящик с инструментами.
К своему удивлению, Вера поднялась наверх с большим трудом. До Таиланда она думала, что находится в хорошей форме. А в Таиланде каждый день проплывала по пятьдесят дорожек в бассейне.
Откуда одышка? Сказывается месяц без тренировок? Вот как мало нужно, чтобы…
– Вера?
Она изумленно подняла глаза – и оцепенела. Перед ней стоял Оливер Кэбот – и в то же время не Оливер Кэбот. Зеленый свитер поверх майки, мешковатые джинсы, кроссовки. Та же фигура, те же черты, тот же цвет волос и почти тот же самый голос. Но человек, стоявший перед ней, выглядел лет на пять постарше, да и лицо выглядело немного иначе. Он был не так красив, он…
Протянув руку, он встретил ее крепким рукопожатием:
– Я Харви, брат Оливера.
– Ой, здрасте, – удивленно проговорила Вера. – Не знала, что у Оливера есть брат.
Харви широко улыбнулся:
– Да уж, наверное, таким братом, как я, нечего хвастать.
Она рассмеялась, и он проводил ее в квартиру и закрыл дверь.
– Он только что звонил: стоит в пробке, но скоро приедет. Хотите чего-нибудь выпить?
Вера почти не слышала его. Она в благоговейном ужасе оглядывалась по сторонам.
– Если можно, чаю. Просто невероятно!
– Да, квартирка что надо, – согласился Харви.
Квартира была огромной. Как в телерекламе. Мансардное помещение, которое, казалось, тянется бесконечно и завершается изящной металлической лестницей, которая ведет наверх, в гостиную зону полукруглой формы. Высота потолка – метров десять, а то и больше, потолок укреплен прочными дубовыми балками. Из панорамных окон открывается вид на километры крыш. Лакированный деревянный пол покрывают персидские ковры во всю длину квартиры; мебель дорогая, однако не загромождает пространство. Много красивейших восточных сувениров и безделушек. Роскошная китайская ширма, черный лакированный обеденный стол и стулья, резной камин, поместившийся между рядами книжных полок, несколько высоких жардиньерок и внушительные статуи божков – похоже, индонезийских. На стенах гобелены, зеркала, абстрактные картины; все острые углы закруглены, смягчены каким-нибудь комнатным растением. В огромном аквариуме медленно плавают экзотические рыбки.
Атмосфера квартиры заворожила Веру.
– Как много пространства и света! Вы вдвоем здесь живете?
Словно извиняясь, Харви ответил:
– Я здесь только гощу… живу в Штатах, в Северной Каролине. Бывали там?
– В Северной Каролине – нет. Я была в Нью-Йорке, Вашингтоне и Флориде.
– В наших краях очень красиво. Всего в часе езды от Голубых гор. Там здорово жить. Совсем другой ритм жизни, чем в Лондоне, но Лондон – прекрасный город, правда?
