«К сожалению всего что я добился своим вмешательством, это склонил их к тому, что что-то происходит в Долине демонов, что пугает техножрецов продолжать.
Не сомневаюсь, что они отправили бы туда инспекцию, найти причину, если бы орки уже не захватили это место».
«Я помню», – ответил я мрачно.
Даже после всех этих лет и ужасов, которые я видел с тех пор, мой опыт отчаянной борьбы за выживание на этим несчастном мире до сих пор преследует меня во снах время от времени.
«Это было знаком Императора», – сказал Киллиан, в глубине его глаз проскользнуло что-то не совсем нормальное.
«Я не мог допустить, что артефакт попал в руки орков, и и с его помощью, я знал что я могу очистить все галактику путем, который подслеповатые и трусливые Ордо Ксенос даже не смели представить».
«Так что ты пришел и взял его», – сказал я.
Киллиан кивнул, рассыпая вокруг крошки пирога из флорна, почти так же энергично как и мой помощник.
«Это была воля Императора», – ответил он просто.
«У меня было средство и решительность.
Мы ворвались туда до того как трусы и предатели даже узнали о нашем появлении, и повергли их в честь Его святого имени».
«Вы использовали Сестер», – сказал я, вспоминая болтерные раны, которые я видел на телах убитых, и хирургическую точность удара.
Несмотря на спокойствие моего внешнего поведения, моя кровь стала холоднее Валхалльского душа от внезапного понимания.
Должно быть сотня бойцов в женском монастыре и все они безоговорочно преданы этому маньяку.
Если мы не будем очень осторожны, шансы на то, что мы выйдем отсюда живыми были такими же как и обучить орка чечетке.
Киллиан кивнул.
«Орден Белой Розы был нашим преданным союзником в наших зачистках и войнах веры почти тысячелетие», – сказал он.
«Они делали все о чем их просили во славу Его великого имени».
«По моему мнению, ничего великого не было в том, чтоб перестрелять невооруженных шестеренок», – ответил я и Метиус вздохнул.
«Это было необходимым.
Все следы моей работы должны были исчезнуть, если мы собирались удачно завершить ее в секрете».
«На Краю Ада», – сказал я и Киллиан кивнул, выглядя абсурдно удовлетворенным, как будто я только что сотворил маленькое колдовство.
«Так вы нашли нашу старую нору.
Это было поистине находчиво».
«К сожалению, – ответил я. – к тому времени когда мы нашли ее, тираниды нашли ее первыми».
«Верно», – подтвердил Киллиан.
«Сестры едва успели вывезти нас вовремя».
«И шахтеров?» – спросил я, уже зная ответ.
Киллиан с сожалением покачал головой.
«У нас было место только для Метиуса и его команды.
Очень прискорбно.
Нам пришлось пристрелить нескольких гражданских, пытавшихся запихнуть своих детей на борт, и остальные весьма оскорбились».
«Это очень вас обеспокоило», – сухо сказал я.
Император знает, сколько лучших мужчин, чем я, полегли на поле битвы пока я спасал собственную несчастную шкуру, во многих случаях, которые даже не сосчитать, но такое явное бездушие человека всколыхнуло меня. Я не мог этого принять.
К счастью, мою ремарку он принял за оценку, видимо так же непроницаемый для иронии как и мой помощник.
«Путь долга часто выложен камнями», – беспечно процитировал он, думая, что это оправдывает все, очевидно забывая об окончании предложения. (1)
Я кивнул, наливая себе свежего рекафа в тонкую фарфоровую чашку, едва хватавшую на глоток, благодарный за передышку.
Мысль просто выхватить свой цепной меч и оттяпать голову этому ублюдку была соблазнительна, но сдаться этому импульсу было бы экстремально глупо.
Он был инквизитором, после всего и я вряд ли был бы первым человеком, который пытался это сделать.
И даже если бы я преуспел, это был явно разозлило сестер, которые склонны реагировать несколько вздорно, очевидно с применением обильного количества выстрелов.
«Как вы убедили их впустить себя туда в первый раз?» – вместо этого спросил я.
Для меня становилось все более и более очевидным тот факт, что Киллиан был одним из тех страдающих манией величества людей, который отчаянно нуждался в благодарных слушателях, чтоб поддержать собственное заблуждение о своей исключительной мудрости, так что я должен был потакать ему так долго, как мог.
Чем больше я позволял ему выболтать, тем больше мог рассказать Эмберли при встрече, да и пока мы болтали с ним, вряд ли бы он еще раз попытался меня убить.
«Мне не пришлось», – ответил он просто.
«Край Ада был Гаварронианской колонией и поселенцы были в восхищении иметь друзей из женского монастыря, работающих там».
«Хорошо».
Я глубокомысленно кивнул, отпил рекаф и хотел бы чтоб это была достаточного размера чашка.
Это объясняло удивительное количество религиозной литературы, лежавшей там повсюду.
Я задумался о том, сколько много несчастных колонистов пожалели о своем выборе друзей, когда святые Сестры оставили их на съедение тиранидам.
Я почувствовал, что моя челюсть опять начала сжиматься от этой мысли, и забросил еще одну удочку для беседы.
«Я так понимаю вы нашли место где продолжить исследования?».
«Естественно».
Голос Метиуса выдавал знакомые ноты человека, который был фанатиком своей работы и хотел ее обсудить.
Я начал понимать почему он так хорошо сошелся с Киллианом.
«Сестры любезно нас расположили».
«Уверен что так», – сказал я, стараясь быть спокойным.
Если его слова действительно значили то, о чем я подумал, значит ключ ко всем делу был здесь, где- то в монастыре Белой Розы.
Вопрос был в том, могу ли я туда добраться. Владения были обширными и «Потаенный свет» мог быть где угодно.
Метиус нетерпеливо кивнул.
«Хотите взглянуть сами?» – спросил он.
(1) Полная цитата из «Наставление Святой Эмилии», работу, которую Каин вспоминает с удивительной нежностью в некоторых отрывках своих мемуаров. Звучит она: «Путь долга часто выложен камнями, но сглажен заботой о других».
