Услышав, как она волнуется, Шрив пришел ей на выручку. Обняв ее за талию, он высокопарно произнес:
– Великий бард дал нам прекрасные строки. Мы знаем, в чем величие его трагедии, и всегда счастливы, когда публике нравится наша игра.
Рейчел как-то странно посмотрела на этот фамильярный жест.
Внезапно Миранде стало все безразлично. Ее взгляд, настороженный и одновременно вызывающий, остановился на лице сестры. Миранда намеренно прижалась головой к плечу Шрива.
– Мы очень рады, что вы смогли прийти. Прежде чем посетители двинулись к двери, Шрив вежливо обратился к директрисе:
– Нам бы хотелось попросить вас об особом одолжении.
Миссис Уилкокс мило улыбнулась:
– Все что пожелаете.
– Мы с Мирандой хотели бы пригласить дочь ее подруги, Рейчел, завтра на ленч.
– О, как мило! – Миссис Уилкокс обратилась к девушке. – Ты же не откажешься, верно, Рейчел?
Белокурая головка поникла; потом Рейчел с едва заметным вызовом подняла на них глаза. Голос девушки прозвучал холодно.
– У меня завтра много занятий.
– Но вам все равно надо будет поесть, – спокойно заметил Шрив. – Хорошо. Мы зайдем за вами в полдень.
Когда они ушли, Миранда посмотрела на него полными слез глазами.
– Шрив Катервуд, я всегда считала тебя самым большим негодяем на свете. Но сейчас я Прошу прощения за все свои дурные мысли о тебе. Смиренно прошу прощения.
Обняв Миранду, он прижал ее голову к своему плечу и ласково погладил по спине.
– Не надо, – прошептал он, целуя ее в макушку, – не надо плакать.
– Я не могла придумать, что сделать, что сказать. Ты сказал именно то, что нужно. Я очень тебе признательна.
– К концу завтрашнего ленча ты, можешь быть, уже не будешь так признательна, – предупредил он.
– И все же ты дал мне шанс еще раз поговорить с ней. Ты так добр.
Он усмехнулся.
– Ты же в это не веришь. Ни капельки. И не меняй свое мнение обо мне. Я именно таков, каким ты меня считаешь. Я просто не могу видеть, как ты изводишь себя. Это плохо отражается на твоей игре.
Она опустила голову.
– Не удивлюсь, если сегодня я ужасно играла. Я, кажется, совершенно не могла сосредоточиться на леди Макбет. Я играла плохо.
В его улыбке мелькнула ирония.
– Нет. Ты была даже слишком хороша.
– Слишком хороша! – Она резко подняла голову.
– Ты выложилась полностью. Ты отдала всю себя своей роли. Ты не играла. Ты была леди Макбет. Ощущение вины было настоящим. Ты растворилась в леди Макбет. И это плохо.
– Но я думала… Он покачал головой.
– Это работа. Это то, чем мы зарабатываем на жизнь. Потом мы отделяем себя от нашей работы и становимся совершенно другими людьми. Я не Ромео, не Макбет, не Гамлет и не Бенедикт. Я – Шрив Катервуд, играющий эти роли. Когда пьеса кончается, я становлюсь совершенно другим. И Миранда не может быть Джульеттой, Офелией или Беатриче. Если это произойдет, Миранда исчезнет.
– Ты говорил это и прежде.
– И я вновь это повторяю. Ты должна научиться играть. – Он чмокнул ее в кончик носа. – И никогда, никогда не растворяться в роли. Это убьет тебя.
Окна ресторана выходили на Мичиган-авеню, но они пришли не для того, чтобы полюбоваться исторической улицей. В углу зала, скрытые развесистой пальмой, Миранда и Рейчел сидели друг против друга. Лицо юной девушки было недовольным, глаза сердитыми.
Когда официант принял их заказ, Шрив улыбнулся своей знаменитой ослепительной улыбкой, от которой млели женщины в самых дальних рядах зрительного зала.
– Итак, мисс Драммонд, я знаю, что вы стремитесь поскорее закончить обучение у миссис Уилкокс.
Рейчел сосредоточенно выравнивала ручки столовых приборов на столе перед собой.
– Не совсем так, мистер Катервуд.
Он бросил удивленный взгляд в сторону Миранды. Ее взгляд был холоден, уголки рта побелели.
– Я считал, что все молодые женщины в вашем возрасте стремятся выезжать в свет, чтобы найти себе достойного молодого человека. Из слов Миранды я понял, что ваша мать и ваш отчим переехали в Вашингтон. Вам повезло, что именно там вы впервые выйдете в свет. В этом городе много богатых и влиятельных людей. Перед вами открывается большая перспектива удачного брака.
