дрогнуть.
– Это мой сценический псевдоним.
– Вот оно что.
Миранда медлила, пытаясь решить, что сказать этой девочке, которая, казалось, могла тянуть паузу вечно, если это было нужно. Рейчел стояла перед ней, крепко сжав руки, в толстых темно-синих чулках и черных ботинках со шнурками. На нежных щеках горели яркие пятна румянца. Она выглядела взволнованной и неуверенной…
Мысли Миранды нарушила Рейчел.
– Я не знала, что моя мама знакома с актрисой.
– Я не была актрисой всю свою жизнь. Только последние четырнадцать лет.
Рейчел нахмурила лоб и пристально посмотрела на Миранду своими голубыми глазами.
– Четырнадцать лет?
– Верно. – Миранда отвела взгляд. – Я решила зайти и навестить тебя, раз уж оказалась здесь, в Чикаго. Я подумала, что ты, возможно, захочешь побывать в театре. Мы играем «Макбета». Я оставила билеты для тебя и вашей директрисы.
– Она пойдет?
– Она сказала, что будет счастлива. Она собирается взять с собой свою сестру. Я думаю, ты тоже могла бы пойти и даже взять с собой одну из своих подруг.
Рейчел стала серьезной.
– Я никогда не была в театре. Папа не любит театр. Он говорит, что театр нарушает моральные устои.
Миранде захотелось рассмеяться. Уэстфолл, с тех пор как женился на Рут, определенно стал ярым поборником морали. Или это Миранда, ставшая актрисой, заставила его возненавидеть театр как таковой.
– Это же глупо! Это просто одна из принятых форм развлечения. Как чтение книг. Как есть хорошие книги и плохие, так же есть хорошие и плохие пьесы. «Макбет» – одна из лучших.
Рейчел пожала плечами. В ее голосе не было энтузиазма, когда она ответила:
– Возможно, это было бы забавно.
– Тебе часто случалось весело проводить время со своей матерью?
– У нее не было слишком много времени на меня.
– Вот как?
– Папина карьера отнимала у нее много времени. Ради этого они и переехали в Вашингтон. – С некоторым вызовом она вскинула голову. – Они уговаривали и меня поехать с ними, но я отказалась. Там решается вопрос с папиным новым назначением. Им там будет не до меня.
Распознав тщательно отрепетированные слова, Миранда посмотрела в глаза Рейчел. В ее собственных сквозило сочувствие.
– Они будут очень заняты, – объяснила Рейчел. – А я все равно не хотела ехать.
– Я не сомневаюсь в твоих словах. Почему бы нам не присесть? – Миранда указала на диван. Привыкшая импровизировать, она судорожно пыталась решить, что сказать Рейчел, а о чем лучше умолчать.
– К тому же я совсем взрослая, – продолжала Рейчел. – Здесь у миссис Уилкокс я уже заканчиваю свое образование. Потом я поеду к родителям в Вашингтон.
– Идеальное решение.
Опять молчание, потом Рейчел заговорила вновь.
– Мою сестру тоже звали Миранда. Миранда только ободряюще улыбнулась. Ее сердце учащенно билось.
– Она пропала почти четырнадцать лет назад. Папа говорил, что она убежала из дома и умерла, прежде чем они успели найти ее.
Сестры смотрели в глаза друг другу. Миранда чувствовала себя так, словно ей в сердце вонзили нож. Конечно, она подозревала, что ее считают умершей, но услышать об этом все равно было очень больно.
– Моей сестре было бы уже тридцать лет, если бы она была жива, – продолжала Рейчел.
– Мне тоже тридцать. Но, конечно, в театре мы никогда не говорим, что нам больше двадцати четырех.
– Должна ли я понимать, что вы – моя сестра? – Вопрос прозвучал после долгой паузы, в течение которой Рейчел пристально смотрела в лицо Миранде.
Миранда опустила голову, ее сердце громко стучало.
– А ты хотела бы, чтобы я была ею?
– Не особенно.
Миранда была потрясена до глубины души. Рейчел вела себя совершенно иначе, чем она представляла. Она заставила себя сделать равнодушное выражение лица.
– Я – актриса. Я могу стать кем угодно, если нужно.
