— Но от этого она не стала любить меня больше.
— Не стала, — вздохнул Оуэн. — И меня тоже. Хотя, конечно, она, знаете ли, говорит, что любит меня.
— А вы? Вы тоже говорите, что ее любите?
— Ничего другого я и не говорю… все время ей это твержу. На днях повторял раз десять.
Фледа не сразу нашлась что сказать, но прежде, чем придумала ответ, он повторил вопрос, который задал минуту назад:
— Так приказать моему адвокату действовать?
На данный момент Фледа отклонила подобное решение, прежде всего потому, что видела в нем величайший шанс для своей тайны. Подтолкни она Оуэна принять такое решение, и осталось бы только протянуть руку и взять его. Обращение в суд закроет перед миссис Герет путь к отступлению: она вспыхнет и бросится сражаться, размахивая флагом пламенной и героической защиты. Дело, само собой, будет решено не в ее пользу, но тяжба протянется дольше, чем выдержит терпение Моны или благородство Оуэна. Формальный разрыв дает ему свободу, и тогда ей нужно будет только потянуть за веревку, которая подымет занавес над разыгрываемой сценой.
— Вы сказали мне, что «говорили» ей о любви, но ведь это не только слова? Вы не стали бы говорить ей, что любите ее, если бы это было не так? Что же все-таки стало в такой короткий срок с чувствами, которые привели к вашей помолвке?
— Шут его знает, что с ними стало, мисс Ветч! — воскликнул Оуэн. — Все, кажется, пошло прахом, как только разразилась эта мерзкая свара.
Сейчас он стоял совсем рядом с ней, лицо его снова светилось, он смотрел ей в глаза и, кажется, хотел впечатать в них всю историю своей беспомощности:
— Когда увидел вас, когда стал замечать, узнавать все больше и больше, я все меньше и меньше — и ничего я тут поделать с собой не мог! — стал интересоваться чем-то и кем-то еще. Жаль, что я не знал вас раньше… Вы, уверен, понравились бы мне как никто другой. Но я все равно, — продолжал он с жаром, — твердо решил остаться с Моной до самой смерти. Она сама, сама все сокрушила, клянусь вам, — тем, в какие истерики впадала, как пилила меня, как воспринимала всю ту историю и как на меня давила! Она разрушила все наши надежды и наше счастье. Разбила их вдребезги, словно чайную посуду, швырнув на пол вместе со столиком. И все это время она требовала, чтобы я сказал, что происходит между нами, между вами и мной; и отметала все мои уверения, что ничего такого между нами не происходит — не более того, что точно так же происходило бы между мною и моей бедной старой матушкой. Она заявила: как бы не так; такая хорошенькая штучка, как вы, мол, самая подходящая для меня старушка матушка, и, хотите верьте, хотите нет, с тех пор иначе, чем так, вас уже не называла. Разрази меня гром, если я не вел себя более чем примерно. Я ведь лишнего слова с вами себе не позволил, разве не так? Да и вы бы меня сразу одернули, если что. Так ведь? Вы, на мой взгляд, и без того со мной очень суровы. Впрочем, мне теперь все равно, что вы сейчас ни сказали бы, или Мона, или кто другой — пусть себе; в конце концов она своим безобразным поведением дала мне право говорить — высказать все, что я по этому поводу чувствую. А чувствую я, если угодно знать, что лучше положить всему этому делу конец. Вы спрашиваете меня, неужели я не люблю ее, и я нахожу ваш вопрос естественным. Но вы спрашиваете меня об этом в тот момент, когда мне безумно хочется сказать вам, что в мире есть только одно существо, которое я истинно люблю, и существо это…
Здесь Оуэн себя оборвал; не потому ли, подумала Фледа, что он уловил через закрытую дверь доносившийся с лестничной площадки шум, который и ее поверг в удивление и смятение: отец в этот час никогда домой не возвращался, и она не знала никакого повода для появления гостя или гостьи. Ее охватил страх, усилившийся секунду спустя: гость уже стоял за дверями, и этим гостем, конечно же, была миссис Герет. Эта леди жаждала поближе познакомиться с последствиями своего письма к Оуэну. Фледа выпрямилась от внезапно мелькнувшей в ее голове мысли: если это как раз то, что миссис Герет желает увидеть, миссис Герет лицезреет желаемое ею в безошибочном виде. Молчание Оуэна длилось мгновение, но все это мгновение наша молодая чета стояла, пожирая друг друга глазами и прислушиваясь, все так же через дверь, к переговорам, которые вполголоса велись в передней. Фледа было уже сделала шаг, чтобы их прекратить, когда Оуэн ее остановил, схватив за руку повыше локтя.
— Вы, конечно же, догадываетесь, — сказал он упавшим голосом, каким никогда с ней не говорил, и сжимал ей руку, как никогда ее не сжимал, — вы, конечно же, догадываетесь, кто это существо, кого я люблю?
Дверная ручка повернулась, и Фледа только успела бросить ему:
— Это ваша матушка!
Дверь отворилась, и замызганная служанка, просунувшись боком, объявила:
— Миссис Бригсток!
Глава 15
Миссис Бригсток, не сходя с порога, переводила взгляд с одного присутствовавшего в комнате на другого; потом они увидели, как ее глаза приковались к крошечному предмету, лежавшему до сих пор незамеченным на ковре. Это было печенье, которое Фледа надкусила и тут же положила на стол, но позже в какой-то жаркий момент смахнула со стола, что, несомненно, служило знаком охватившего ее волнения. Миссис Бригсток читала в нем очевидно много больше, чем нашлось бы на обычный взгляд. Так или иначе, но Оуэн поспешил подобрать песочный кружок, и у Фледы было такое чувство, будто он уничтожает следы сцены, которую в газетах характеризовали бы эпитетом «бурная». Миссис Бригсток явно приняла во внимание также и чайный прибор, стоящий несколько вразброс, и выражение подъема на разгоряченных лицах ее юных друзей. Все это придавало маленькой гостиной интимный вид. Поначалу, увидев, что незваная посетительница не миссис Герет, Фледа почувствовала облегчение, но тут же сообразила, что явившаяся особа сумеет ее скомпрометировать. У нее забрезжила мысль: не отписала ли владелица Рикса также и в Уотербат? Миссис Бригсток не только ни разу не удостоила ее своим посещением, но Фледа и представить не могла, чтобы она себя на это подвигла. Год назад Фледа провела день под ее кровом, но отнюдь не ощутила, чтобы миссис Бригсток рассматривала это как основание для дружеских уз. Впрочем, в чьем бы доме она ни гостила, она ни разу, за исключением Пойнтона, не вынесла впечатления, что подобные узы, в той или иной форме, как-то образовались. После первой минуты удивления она радостно кинулась к миссис Бригсток, выражая, как счастлива видеть ее у себя, а про себя недоумевая, откуда место ее пребывания стало известно в Уотербате. Ведь миссис Бригсток покинула свою резиденцию с единственной целью — наложить свою руку на сообщницу правонарушения, совершенного миссис Герет? В силе духа, с какой эта рука должна быть на нее наложена, нашей юной леди еще предстояло убедиться; но она была из тех, кто способен обдумывать дюжину мыслей сразу — обстоятельство, которое при всей незавидности ее нынешнего положения давало ей огромное преимущество над особой, нуждавшейся в подходящих условиях, чтобы справиться хотя бы с одной. Само колыхание воздуха, однако, подсказывало Фледе, что, какой бы дух ни владел миссис Бригсток поначалу, при виде Оуэна он был сильно поколеблен. Встреча с Оуэном была полной неожиданностью: миссис Бригсток просчитала все, что могло быть связано с ним, кроме его присутствия. И это обстоятельство, как видела Фледа, она обдумывала сейчас в неловкой тишине, пока ее с дружеской помощью потихоньку-полегоньку препровождали на ближайший диван. Оуэн будет тут бесполезен, будет нежелателен: эту сторону дела Фледа тоже учла. Но с другой стороны, его восхищение ею, его преклонение перед ней возрастет ровно настолько, насколько она, Фледа, окажется на высоте положения. Впервые в жизни она чувствовала, что вправе «дать себе волю», как говорила миссис Герет, а это переполняло ее сознанием того, что главное — найти нужный ход. У нее сложилось впечатление, что Оуэн не питает существенной неприязни к матери Моны; но она не могла вполне принять это, имея основание считать, что он питает существенную неприязнь к дочери миссис Бригсток. Мать Моны отказалась от чая, отказалась пересесть на лучшее место, отказалась от подушечки, отказалась снять боа: нет, заключила Фледа, она не приехала с заранее обдуманной целью выказать сухость, но само настроение, царящее в комнате, настроило ее на такой лад.
