Эти странные австрийцы

своего Schrebergarten.

Зрелищные виды спорта

Самые зрелищные виды спорта — это те, в которых австрийцы превосходят других спортсменов, т. е. лыжные и автомобильные гонки. Первые — понятно почему, а вот с последними не так все просто. Правда, в XIX веке австрийцы одними из первых сконструировали двигатель внутреннего сгорания, но, как и ряд других австрийских изобретателей, не получили почти никакого признания, не говоря уже о благодарности. Впрочем, Ники Лауда — вот то явление, которое заставило целое поколение жителей этой альпийской страны стремиться стать пилотами «Формулы 1».

Австрийские спортсмены, занимающиеся зимними видами спорта, особенно горнолыжники, — это особая каста. Иностранец, только что прибывший в эту страну, пожалуй, посчитает австрийских спортивных комментаторов, бесконечно упоминающих имена своих соотечественников, обыкновенными шовинистами, пока не поймет: в большинстве зимних соревнований несколько мест в десятке лучших неизменно занимают австрийцы. Стоит только какой-нибудь местной знаменитости побить мировой рекорд в слаломе на одну сотую секунды или удачно приземлиться после грозящего переломом шеи прыжка с трамплина, как ему тут же суют под нос микрофон и просят высказаться. И поскольку он говорит на непонятном тирольском диалекте, его речь могут разобрать разве что ближайшие соседи — тирольские немцы. Впрочем, тут и понимать нечего, ведь речь его (в переводе) обычно сводится к следующему: «Я не думал, что мне удастся, но потом прыгнул, ну и вот, удалось!»

Спортивная жизнь первоклассного горнолыжника довольно коротка. Вот почему столь важно наполучать как можно больше званий и как можно чаще давать телевидению интервью, прежде чем, уйдя на заслуженный отдых, открыть гостиницу или заняться рекламой моющих средств.

Половая жизнь

У большинства австрийцев на физическую сторону сердечных дел цивилизованный и сугубо практичный взгляд. Основная масса населения словно и не ведает об отрицательном отношении римско- католической церкви к противозачаточным средствам и абортам (аборты в этой стране делают при сроке беременности до трех месяцев). В австрийцах нет и тени ханжества, здесь считают, что непорочное поведение нужно только тем, кто желает сохранить девственность.

Австрийцы не так сурово, как их северные соседи, осуждают внебрачные связи. При этом эвфемизмам, прикрывающим участников таких отношений, явно недостает откровенности. Кавалер, занимающийся любовью с замужней женщиной, здесь известен как Hausfreund (друг семьи) — это слово содержит в себе косвенный намек, как и некоторые подобные, например, Freundin (подруга, а в одном из значений — любовница). Не состоящая в браке и живущая вместе пара называет друг друга Lebensgefahrten и Lebensgefkhrtsinen (спутниками жизни), и эти слова вызывают в вашем воображении образ закадычных друзей, вместе идущих по жизни.

Следующий анекдот отражает бытующее в австрийском обществе отношение к внебрачным половым связям.

Двое мужчин знакомятся на вечеринке. Они беседуют, и один из них говорит:

— Видите вон тех двух молодых женщин, что болтают в углу? Брюнетка — моя жена, а вон та хорошенькая блондинка, с которой она говорит, — моя любовница.

— Забавно, - отвечает его собеседник. — Я только что хотел сказать то же самое, только наоборот.

КУЛЬТУРА

Центрами высокой австрийской культуры традиционно (и в этом нет ничего удивительного) становились те места, где ей оказывалось покровительство (например, императорский двор в Вене или двор князя-архиепископа в Зальцбурге). Церковь также играла не последнюю роль в обучении музыкантов и предоставляла им работу (Брукнер[5] служил органистом в монастыре святого Флориана в Верхней Австрии, Гайдн в юности был певчим в хоре собора святого Стефана в Вене). В XX веке с момента основания Максом Райндертом современного Зальцбургского музыкального фестиваля и его превращения фон Караяном в место, где элите предоставляется возможность покрасоваться перед объективами камер, в стране сложились два культурных центра — Зальцбург и Вена, где чуть ли не круглый год проходят выставки, фестивали и т. п.

Сейчас даже в самом что ни на есть захолустном углу Австрии местных жителей непременно угостят каким-нибудь культурным мероприятием: от оперетт на открытом и полном комаров воздухе в крошечном Мёрбише на востоке и авангардистских музыкальных фестивалей в Граце на юге до опер (как современных, так и любимых публикой классических) в Брегенце на западе. Однако когда задумываются о вкладе Австрии в мировую культуру, то первым делом, разумеется, вспоминают Вену, ибо это город композиторов — Гайдна, Моцарта, Шуберта, Брукнера, Малера, Шёнберга[6] и Иоганна Штрауса (они все сыны Австрии), немцев Бетховена и Брамса, ставших известными и умерших в Вене; художников — Климта, Фукса и других представителей венской школы; писателей — Раимунда, Грильпарцера, Нестроя, Крауса, фон Гофмансталя, Шницлера; и, конечно, Зигмунда Фрейда; здесь родились также философы Фридрих Август фон Хайек, Карл Поппер и теоретик искусства Эрнст Гомбрих. Многие из них являются гениями-универсалами, хотя и не потому, что австрийцы такие уж выдающиеся и уникальные (об этом даже речи нет). И все же их вклад в мировую культуру столь огромен, что невольно подумаешь: ну непременно есть в Вене нечто такое, что способствует развитию творческих способностей. Краус как-то язвительно заметил по этому поводу: «Улицы в Вене закатаны культурой, как в других городах асфальтом».

Что за представление!

Австрийцы питают к своей культуре особые чувства (охватывающие всех жителей страны и достигающие апогея в Вене), и имя этим чувствам — слепое, доходящее до неистовства обожание. Спорить по эстетическим вопросам для австрийцев столь же естественно, как дышать. Постановка новой оперы или последний вызов современного драматурга, брошенный общественному вкусу, вызывают страсти неописуемой силы. Так было всегда. В XIX веке меломаны делились на вагнеровцев, поддерживавших Брукнера, и традиционалистов, горой стоявших за Брамса. О музыке последнего говорили, что она «словно писалась с учетом вкусов венцев: она не слишком страстная, но и не бесчувственная», т. е., выходит, ни то ни се.

Хотя культура, несомненно, предоставляет немало прекрасных поводов для спора, в целом австрийцы единодушны — они искренне любят музыку, живопись и театр.

Традиционным предметом поклонения является венский филармонический оркестр, созданный в 1842 году. Некогда доступ женщинам в священную касту музыкантов оркестра был закрыт. Однако доводы вроде того, что у женщин «нет мышцы, необходимой для верхнего вибрато», сочли неосновательными, и филармония была вынуждена, хоть и медленно, поменять критерии отбора музыкантов. В оркестре появилась арфистка (подходящих мужчин-арфистов в тот момент под рукой не оказалось), однако и она со временем ушла на пенсию, лишив филармонию даже символического присутствия женщины.

Музыканты филармонии (в основном, это коренные венцы) получают при поддержке государства баснословное жалованье, а также постоянные гонорары от продажи дисков (кстати, весьма популярных в народе). Абонементные билеты на воскресные утренние концерты филармонического оркестра (фактически единственные билеты, которые можно достать без особого труда) передают в семье из поколения в поколение. А вошедшее в традицию посещение этих концертов превратилось в важное общественное событие.

Театр, как говорят, является «для австрийцев предметом первой — после еды и питья — необходимости». Зачастую бывает трудно понять, где заканчивается сценическая жизнь и начинается реальная. Со времен барокко драматический театр и опера в Вене процветают, причем здешняя публика