вернусь за вами.
Она слегка пожала плечами:
– А почему бы нам просто не уйти отсюда вместе, по дорожке? Вы же каким-то образом прошли.
Далглиш резко ответил:
– А потому, что вода уже доходит мне до подмышек и почти сшибает с ног. Я не могу тащить двоих – вы беспомощны, и он в полуобморочном состоянии. Нет, мы перебираемся на второй этаж. Если понадобится, вылезем на крышу.
Он взвалил тело Лэтема на плечо и с трудом выпрямился. Лестница была крута, плохо освещена и узка, но это последнее обстоятельство как раз оказалось кстати. Можно было не придерживать Лэтема руками, а хвататься за перила и подтягиваться. К счастью, пролет был всего один. На верхней площадке Далглиш нащупал выключатель, и в коридоре второго этажа вспыхнул свет. Адам постарался припомнить, в какой комнате находится окно, выходящее на крышу. Потом толкнул ту дверь, что была слева, и опять зашарил по стене рукой в поисках выключателя. Это заняло несколько секунд. Он стоял на пороге, прижимал левой рукой к плечу обмякшее тело Лэтема, правой ощупывал стену и вдыхал душный, заплесневелый, болезненно-сладковатый, подгнивающий воздух комнаты. Наконец свет зажегся, и голая лампочка, висевшая под самым потолком, осветила помещение. Очевидно, тут раньше была спальня миссис Кедж, и, похоже, с тех пор никто здесь ничего не трогал. Тяжелая уродливая мебель. Огромная застеленная кровать почти во всю стену. Запах сырости и разложения. Далглиш осторожно положил Лэтема на кровать и подошел к окну. Он не ошибся – оно располагалось в скошенном потолке и выходило на крышу. Маленькое, квадратное, расположенное с той же стороны, что сад и спуск. Выбраться из дома теперь можно было только через него.
Далглиш спустился в гостиную за девушкой. Вода доходила уже до пояса, и Сильвии пришлось забраться на диван – она стояла, держась руками за полку. Адам заметил, что на шее у нее висит маленькая пластиковая сумка. Очевидно, там находилось все самое ценное. Сильвия как раз окидывала взглядом комнату – не забыла ли она еще что-нибудь. Далглиш с трудом добрался до дивана – даже здесь, в четырех стенах, течение оставалось сильным. Дом вряд ли мог долго выдерживать такой напор. Конечно, несколько утешала мысль, что он выстоял во время всех предыдущих наводнений, но разве можно предсказать, насколько мощной окажется буря на этот раз? Возможно, в прежние годы вода поднималась и выше, но едва ли натиск ее был столь же яростен. Далглишу показалось, что стены дома колеблются.
Он молча поднял Сильвию на руки. Она оказалась удивительно легкой. Правда, тяжелые металлические скобы на ее ногах тянули книзу, но верхняя часть туловища девушки казалась невесомой, бескостной и какой-то бесполой. Тем страннее было ощущать жесткость ребер и упругую твердость груди. Сильвия без движения висела у Далглиша под мышкой. Он перенес ее наверх и только теперь вспомнил о костылях. Говорить о них Адаму почему-то показалось неудобным, но Сильвия, словно читая его мысли, сама сказала:
– Извините. Я должна была вам напомнить. Они на каминной полке.
Это означало, что придется совершить еще один поход вниз. Впрочем, он так или иначе вряд ли сумел бы поднять наверх и девушку, и костыли сразу.
Далглиш хотел положить Сильвию на ту же кровать, где беспокойно метался все еще не пришедший в себя Лэтем, но она с внезапным ожесточением заявила:
– Нет! Только не туда! Оставьте меня здесь.
Далглиш осторожно прислонил ее к стене. Какое-то мгновение глаза их были на одном уровне, и они обменялись долгим безмолвным взглядом. Что-то такое Адам прочел в этих черных глазах, но так и не понял – предостережение или мольбу.
Костыли удалось добыть без особого труда. Вода достигла уже уровня каминной полки, и они плавали на поверхности. Далглиш схватил их за каучуковые подмышечники и закинул на второй этаж. Когда он поднимался по лестнице, через разбитую входную дверь в дом вкатилась большая волна и сбила его с ног. Перила на лестнице затрещали, обвисли длинной лентой и рассыпались. На сей раз сомнений быть не могло: стены явно качнулись.
Далглиш вернулся в спальню матери Сильвии. До окошка в потолке было добрых десять футов – с пола не достать. Массивную кровать сдвинуть с места вряд ли удалось бы, но квадратный, основательный комод вполне годился на роль подставки. Далглиш подтащил его к нужному месту.
– Если вы подсадите меня, я выберусь первой и помогу вам вытащить на крышу… этого, – сказала девушка.
Она покосилась ни Лэтема, который кое-как уселся на кровати и сидел, стиснув голову руками и охая.
– У меня сильные руки и плечи, – добавила Сильвия и, словно в доказательство, вытянула вперед свои некрасивые ладони. Собственно, то же самое собирался предложить и Далглиш. Перетащить Лэтема на крышу представлялось задачкой не из простых. Вряд ли без помощи Сильвии это было бы возможно.
Окно заросло паутиной и побурело от пыли – с ним еще надо было повозиться. Но стоило Далглишу посильнее дернуть, и насквозь прогнившее дерево неожиданно легко поддалось. Рама выскочила из пазов, и ветер моментально унес ее. В маленькую комнату ворвалась ночь, а с нею освежающе холодный, сладкий воздух. Свет вдруг погас, в спальне стало темно, как в яме, и наверху – серый квадрат неспокойного неба с пятнистым диском луны.
К Далглишу, шатаясь, приблизился Лэтем.
– Какого черта?.. Зачем выключили свет?
Адам отвел его назад к кровати.
– Сидите здесь, не расходуйте попусту силы. Они вам еще понадобятся. Нам нужно выбраться на крышу.
– Ну уж это без меня. Я останусь тут. Вызовите врача. Я хочу врача. Господи, что с моей головой?
Далглиш оставил раскачивающегося и хнычущего от жалости к себе Лэтема в покое и вернулся к Сильвии. Он встал на стул, подпрыгнул, ухватился за край окна и подтянулся. До конька крыши было всего несколько футов, но скат оказался круче, чем ожидал Далглиш, а печная труба, на которую он рассчитывал, располагалась, по меньшей мере, в пяти футах слева.
Он спрыгнул на пол и сказал девушке: – Постарайтесь добраться до конька крыши, сядьте верхом и двигайтесь к трубе. Если что не так – замрите на месте и ждите, пока я приду на помощь. С Лэтемом я справлюсь, вы только подтяните его сверху. Но я подам вам его не раньше, чем вы прочно там усядетесь. Когда будете готовы – крикните. Костыли вам нужны?
– Да, – спокойно ответила Сильвия. – Костыли мне нужны. Я зацеплюсь ими за ребро крыши.
Далглиш обхватил покрепче железные опоры, сковывавшие ноги девушки от щиколотки до бедра, и подтолкнул ее подальше вверх. Сильвия поползла по скату, вцепилась в конек, подтянулась и перекинула одну ногу на ту сторону. Тут же ей пришлось низко пригнуться – ветер неистовствовал, длинные волосы девушки развевались. Кивком головы Сильвия дала понять, что готова. Она наклонилась и протянула к Далглишу руки.
И в этот момент безошибочным инстинктом он ощутил исходящую от нее опасность. Инстинкт был столь же неотъемлемой частью его профессионализма, как знание огнестрельного оружия или чутье на неестественную смерть. Этот инстинкт не раз спасал Далглишу жизнь, и он привык ему доверять. Сейчас не было времени для рассуждений и обоснований. Чтобы не погибнуть, следовало им всем троим поскорей оказаться на крыше. Но Далглиш понял, что оставлять там Лэтема наедине с Сильвией нельзя.
Протиснуть Лэтема в окошко было совсем не просто. Оливер так окончательно и не пришел в себя – даже вид воды, начавшей заливать пол спальни, не привел его в чувство. Он хотел только одного – уткнуться лицом в подушку и справиться с одолевавшей его тошнотой. Но все же мертвым грузом он быть перестал и мог хоть как-то помочь Далглишу. Адам снял с себя и с него башмаки, поставил Лэтема на комод и протолкнул в окно. Сильвия крепко взяла раненого под мышки, но Далглиш не выпустил его из рук, а продолжал толкать вверх по скату. Наконец Лэтем схватился за ребро крыши, подтянулся и обмяк, полуперевалившись на ту сторону. Девушка отпустила его и, упираясь костылями, отодвинулась назад, чтобы опереться спиной о печную трубу. Далглиш стал сам выбираться на крышу.
Тут это и случилось. Воспользовавшись тем, что Далглиш больше не держит Лэтема, Сильвия
