Глава 6
УПРАВЛЯЯ ЕВРОПОЙ
Миротворцы
Время Наполеоновских войн открыло сыновьям Гутеле путь к вершинам. Они оседлали тигра, и теперь они заказывали музыку.
Взлеты воодушевляют амбициозную молодежь, авторитетным деловым людям нужна стабильность. Ротшильды стали банкирами империй и континентов – от всех крупных европейских стран до евроазиатской России, Индии и Америки. Только Лондонский банковский дом за первые девяносто лет своего существования разместил иностранные займы на сумму 6500 миллионов долларов. Так же эффективно работали банки Ротшильдов в Париже, Вене, во Франкфурте и Неаполе. Кредит западного мира покоился на прочном фундаменте состояния Ротшильдов.
Инвестиции «мальчиков Гутеле» зависели от стабильности миропорядка.
«Наши капиталы превышают 18 миллионов франков, – писал Джеймс в 1830 году. – Если мир сохранится, они будут приносить 75 % прибыли, в случае войны – только 45 %…»
Итак, братья стали, так сказать, «воинствующими пацифистами». Разумеется, гораздо труднее поддерживать мир (это требует массы энергии, дипломатичности, хитрости, изворотливости), чем разжигать войну. Семейству понадобилась вся его изобретательность. В то время как жены блистали в гостиных и парках, сыновья охотились в лучших охотничьих угодьях, главы семейств трудились, как всегда, с полной отдачей.
Братьям помогала их солидарность, удивительная и нерушимая. Тот самый шифр, основанный на смеси идиш и немецкого, который ввел в обиход еще старик Майер, стал теперь языком тайного обмена информацией между пятью крупными структурами. (Если раньше принц Уильям Гессенский в переписке Майера назывался «господином Гольдштейном», то теперь канцлер Меттерних именовался «Дядей».) Система курьерской почты Ротшильдов превратилась в разветвленную и мощную коммуникационную сеть, которая действовала на суше, на воде и в воздухе. Битва при Ватерлоо была только первым примером ее эффективного использования.
13 февраля на пороге Парижской оперы был убит герцог дю Барри, предполагаемый наследник Людовика XVIII. Джеймс немедленно отправил посланцев в Лондон, Вену и Франкфурт. Ротшильды узнали о том, что надеждам сторонников Бурбонов не суждено сбыться, задолго до того, как это стало известно правительствам их стран и соперникам на бирже. В 1830 году Джеймс использовал почтовых голубей. Они преодолели все преграды и принесли вести об Июльской революции Натану в Лондон. Он оказался первым человеком в Лондоне, узнавшим, что король Луи-Филипп лишился престола. Если бриз мешал почтовым голубям Ротшильда, то он подгонял его почтовые корабли.
«Английское министерство, – писал Талейран сестре Луи-Филиппа, – благодаря Ротшильдам получает информацию на десять – двенадцать часов раньше, чем мы получаем почту от нашего посла в Британии. Так происходит оттого, что курьеры Ротшильдов путешествуют на судах, которые принадлежат Ротшильдам, не берут на борт пассажиров и выходят в море в любую погоду».
Ротшильды создали скоростную и надежную систему доставки информации, которой не имели даже крупнейшие европейские державы. И они, эти державы, сами прибегали к услугам службы Ротшильдов. Это привело к достаточно пикантной ситуации. В XIX веке, так же как и в нашем, почтовая служба была нужна не только для того, чтобы переправлять информацию, но также для того, чтобы ее отслеживать. Перлюстрация почты широко практиковалась уже в те времена. В этом отношении почтовая служба Австрии отличалась особой суровостью. Вот что писал австрийский почтовый служащий, отвечающий за контроль почтовых сообщений: «Я обратил внимание на то, что курьеры Ротшильдов, направляющиеся из Неаполя в Париж… перевозят почтовые сообщения французских, английских и испанских послов, аккредитованных при дворах Неаполя, Рима и Флоренции. Кроме того, они имеют дело с корреспонденцией, которой обмениваются дворы Рима и Неаполя и их представители по всей Европе… Эти курьеры Ротшильдов следуют через Пьяченцу. Поскольку там стоит австрийский гарнизон, возможно принудить одного или другого клерка предъявить корреспонденцию для нашего досмотра».
Эта информация была настолько важной, что ее передали самому канцлеру, и Меттерних оказался перед сложной дилеммой. С одной стороны, было бы чрезвычайно полезно знакомиться не только с иностранной дипломатической почтой, но и в особенности с перепиской «его дражайших Ротшильдов». Но с другой стороны, канцлер сам частенько пользовался услугами почтовой службы Ротшильдов, этих суперкурьеров в желто-голубых формах. И значит, его собственные суперсекреты могли стать достоянием его же служащих.
Но Меттерних не зря считался самым ловким дипломатом в Европе. Последовал следующий приказ: «Курьеров Банкирского дома Ротшильдов, проезжающих через Ломбардию между Неаполем и Парижем, следует рассматривать и обращаться с ними как с официальными курьерами Австрийской империи, если они перевозят корреспонденцию, запечатанную (Австрийской) имперской и королевской печатью… Если же выяснится, что они перевозят корреспонденцию, на которой ничто не указывает, что она является официальной (австрийской), то с такой корреспонденцией следует поступать, как и полагается в соответствии с действующими правилами».
Семья могла перехитрить любого противника или союзника. Ротшильды отлично знали, что часть их корреспонденции просматривается. Они также прекрасно представляли себе, что Меттерних легче поверит сообщению, не предназначенному для его глаз. Братья были кровно заинтересованы в мире между Австрией и Францией. Парижские Ротшильды постоянно обменивались информацией с венскими Ротшильдами. Переписка была строго конфиденциальна. Но вот беда, часть ее становилась известной канцлеру – у Ротшильдов были посыльные, которые обладали особым даром, даром сделать письмо доступным для любопытных глаз.
Семья могла легко и быстро менять форму. Курьеры постоянно поддерживали связь между братьями, но, если было необходимо, они превращались в пятерых совершенно независимых и неорганизованных дельцов.
«Ваша светлость, – писал Амшель по случаю какого-то обращения, – нижайше уведомляю Вас, что я могу предпринять какие-либо действия, только проконсультировавшись с моими отсутствующими в настоящее время братьями… и я попытаюсь их уведомить о Вашем запросе».
К несчастью, оказалось, что Соломон тяжело болен, сообщение с Карлом прервано из-за беспорядков в Италии, Джеймс путешествует, а Натан не встает с постели по причине сильнейшего гриппа.
Эти пятеро умело использовали свое единство. Однажды Бисмарк выяснил, что его старый друг-садовод Амшель осуществляет финансовую поддержку Австрии, постоянного оппонента Пруссии. Он запротестовал. Амшель сказался больным – то есть стал недоступен. Бисмарк обратился к братьям; они объявили, что крайне удивлены – им непонятно, что движет Амшелем, возможно, он теряет ясность ума, ведь ему уже так много лет… бедный старый Амшель.
Показательный инцидент случился с Натаном. Он поддерживал либералов, то есть противников Меттерниха, в гражданской войне в Испании. Меттерних возмутился. Тогда Джеймс пожаловался Соломону в частном, тщательно продуманном письме на то, что Натан поддался влиянию своей радикально настроенной супруги и тестя, и высказал свое мнение: «…такое не должно повториться в будущем…» Меттерних простил.
Не было такого сложного обходного пути, который братья не смогли бы использовать для сохранения мира. В период напряженных отношений между квазилиберальной Францией и ультраконсервативной Австрией они организовали пацифистские заговоры во всех королевских дворах Европы. Они были вездесущи. Натан Лондонский был близок с герцогом Веллингтоном и вхож в высшие круги общества. Соломон был глазами, ушами и кошельком князя Меттерниха. Джеймс каждые несколько дней встречался с королем Франции. Карл присматривал за правительствами итальянских государств, от Неаполя до Сардинии. Часто один из монархов или государственных деятелей хотел сообщить своему коллеге за рубежом какую-то неофициальную информацию или свои мысли по каким-то вопросам. В этом случае лучшим передаточным звеном служили Ротшильды – разумеется, если это отвечало также и их интересам. Побеседовав с друзьями на Даунинг-стрит, он делился своими наблюдениями с Джеймсом, который сообщал их в Сен-Клу, и Соломоном, который передавал их в Хофбург… Формально это было общение внутри семьи, фактически – конфиденциальные межправительственные коммуникации.
