альянсом, однако французский император был не слишком обходителен с такого рода политиками. Когда великая армада Наполеона обрушила свою мощь на Пруссию в октябре 1806 года, она не обошла стороной и Гессенское княжество.
Назревала катастрофа. Франкфурт был оккупирован наполеоновской армией. Международные коммерческие каналы оказались заблокированными. Натан, который обеспечивал, так сказать, международные контакты Ротшильда, затерялся в Англии. И вот ранним ноябрьским утром Уильям, едва успев завершить свой утренний туалет, полуодетый, тяжело дыша, спускается вниз, садится в карету и во весь опор устремляется на север, в Шлезвиг. На следующий день французские войска входят в его замок.
«Моя цель состоит в том, чтобы освободить здание замка от атрибутов власти и лишить замок политического статуса», – гласил указ Наполеона.
Казалось бы так – самый могущественный человек в Европе одним взмахом пера уничтожил фундамент, на котором Ротшильд построил свое благосостояние. Но как ни парадоксально, вся эта бурная деятельность никак не отозвалась на благополучии дома под зеленой крышей. Тучи сгущались над Европой, однако имели место другие, не менее значительные, хотя, возможно, не столь заметные «атмосферные» явления. Стремительно неслась по дорогам континента карета, в которой сидели те самые молодые Ротшильды, круглолицые, с непроницаемым взглядом и папками, зажатыми под мышкой.
Для них не существовало ни мира, ни войны, ни лозунгов, ни манифестов, ни приказов военных властей, ни смерти, ни славы. Они не удостаивали вниманием тех кумиров, которые нестерпимым блеском ослепили весь мир. Для них существовала только цель.
Глава 4
РОТШИЛЬД ПРОТИВ НАПОЛЕОНА
Раунд первый – контрабанда
Ранним утром 1 ноября 1806 года Майер Ротшильд был занят неотложным делом. Задолго до рассвета он спустился в подвал, выходивший на задний двор Гриншилда, и при свете фонаря тщательно упаковал и спрятал в тайнике пачку документов – протоколов заседаний тайного совета принца Уильяма. Принцу было что скрывать от стремительно приближающихся отрядов Наполеона. В тот же час по всей стране в замках принца его доверенные слуги складывали в тайники драгоценности царственной семьи.
Французы так никогда и не узнали о документах, отданных на хранение Ротшильду. Что до драгоценностей, то их обнаружили, как только солдаты заняли замки принца. Однако выход был найден. Карл Будерус, назначенный тайным представителем принца в занятом французами Хессе, сел в карету и отправился к Ла Гранжу, генерал-губернатору оккупантов. За чашкой чая Будерус и Ла Гранж быстро нашли общий язык. В руки Ла Гранжа упала кругленькая сумма – около миллиона франков. Согласно законам физики, сила действия равна силе противодействия, что и получило в данном случае неопровержимое подтверждение. Извлеченные из тайников драгоценности под охраной французских штыков были возвращены принцу Уильяму, одному из богатейших монархов Европы.
Но это была лишь малая часть его состояния. Принца можно было с полным основанием назвать крупнейшей финансовой акулой тех дней. Гигантские инвестиции августейшей семьи медленно вызревали по всей Европе. Только из Англии он получал ежемесячно около 2000 фунтов, что эквивалентно примерно 18 000 долларов при современном уровне цен. Конечно, перевести фунты XIX века в доллары наших дней – задача непростая. Тем не менее, даже грубая, приблизительная оценка поможет читателю представить степень финансового могущества принца. И вот богатейший человек Европы оказывается в ссылке в Дании и лишается возможности управлять финансовыми потоками. Карл Будерус оперативно решил создавшуюся проблему, назначив Майера Ротшильда управляющим огромным состоянием монарха.
При этом сам королевский казначей Будерус превратился в квази-Ротшильда, то есть, с точки зрения корпоративного права, стал его компаньоном. В 1809 году эти двое подписали тайное соглашение, в соответствии с которым Будерус получал долю в доходах Гриншилда, узаконившее ранее заключенное между ними устное соглашение. И все-таки вопрос о причинах, заставивших Будеруса остановиться именно на кандидатуре Ротшильда, остается открытым. Почему такие гигантские полномочия оказались в руках простого купца из еврейского гетто? Кем, в конце концов, были эти Ротшильды? Простые люди, не имевшие ни благородного происхождения, ни богатых родственников. Евреи без гражданского статуса. Теперь, при французской оккупации, они лишились своей единственной опоры – поддержки и защиты монарха и, казалось бы, ничем не отличались от тысяч несчастных, унесенных волной наполеоновского нашествия.
И все-таки семейство Ротшильд резко выделялось из общего окружения, и Будерус отлично это осознавал. Ротшильдов отличала потрясающая энергия, драйв, который помогал им осуществлять невозможное. При этом отсутствие излишнего романтизма помогло отказаться от слишком смелых планов и, таким образом, позволило выжить. И это было тоже несомненным триумфом.
В десятом году XIX века в охваченной войной Европе миллионы становились жертвами истории, в то время как единицы вершили ее. Миллионы погружались в нищету, а единицы стремительно возносились к вершинам славы и богатства. Ротшильд и его сыновья двигались вперед медленно и осмотрительно, преодолевая хаос и бесчисленные опасности. Некоторая бюргерская ограниченность, присущая Ротшильдам, способствовала успеху их предприятия не в меньшей степени, чем их многочисленные таланты: уникальное сочетание умеренности, рассудительности и уравновешенности с потрясающей энергией и драйвом позволило Ротшильдам стать тем, чем они стали.
Как только Наполеон поручил министерству финансов выполнять обязанности правопреемника принца Уильяма, все должники принца, а в их число входило большинство европейских коронованных особ и знати, а также те, кто управлял состоянием принца, оказались под пристальным вниманием оккупационных властей. Все денежные средства и любые ценности, обнаруженные министерскими чиновниками, немедленно конфисковывались и поступали в императорскую казну. Но министерство финансов напрасно пыталось конкурировать с семейством Ротшильд. Сыновья Майера стремительно передвигались по всей Европе, скупая все финансовые обязательства принца. За годы службы у его высочества они приобрели прочные связи как при европейских королевских дворах, так и среди европейских финансистов, а также неоценимый опыт осуществления финансовых сделок. Они научились преодолевать, казалось бы, непреодолимые препятствия и мгновенно реагировать на изменение ситуации. Сыновья Майера были непобедимы.
Но если мальчиков Майера настигнуть было невозможно, то сам старик Ротшильд оставался прекрасной мишенью. Однако когда наполеоновские полицейские агенты нагрянули в Гриншилд, их встретила пожилая еврейская чета, с большим трудом пытающаяся вести торговлю в гетто. Бедные старики остались совсем одни, их повзрослевших сыновей разбросала война, и от них никаких вестей. Все бухгалтерские книги старого Ротшильда были в полном порядке, и никаких следов антинаполеоновской деятельности или связей с принцем обнаружить не удалось.
Но стоило полицейским удалиться, как Майер спускался в свой потайной кабинет в подвале, доставал свои секретные бухгалтерские книги и принимался за дела.
Корреспонденцию перевозили в специально изготовленной повозке с двойным дном, а для переписки старик Майер изобрел специальный шифр. Это была смесь идиш, иврита и немецкого, сдобренная системой специальных обозначений и зашифрованных имен. Скажем, инвестиции в Англии получили название «вяленая рыба», сам Ротшильд-старший именовался Арнольд и, будто он был героем итальянского приключенческого романа, а его высочество принц превратился в еврея господина Гольдштейна.
Забота о господине Гольдштейне и защита его интересов стали главным для Майера, что являлось отнюдь не простой задачей. Тем более непростой, что, хотя мальчики-Ротшильд собирали практически все доходы с гессенских инвестиций, далеко не вся сумма поступала господину Гольдштейну.
Но Ротшильд-старший не зря слыл мастером искусного обхождения, убеждения и уговоров. Он умел льстить, умиротворять и успокаивать, а Будерус умело помогал ему.
Когда же ситуация становилась напряженной, старику Майеру приходилось садиться в повозку и целую неделю трястись в ней, чтобы переговорить с господином Гольдштейном лично в его резиденции неподалеку от франко-датской границы. Старина Арнольд и живописал господину Гольдштейну все ужасы наполеоновской оккупации, он сообщал ему, что агенты Наполеона постоянно дышат в затылок ему самому
