возможно. Потом она рассказала, что переспала с одним хирургом, после чего у нее возникло подозрение, что все тела, с которыми он до сих пор имел дело, были предварительно подвергнуты анестезии. Этот субъект так увлекся техникой секса, что ни разу не вспомнил, что имеет дело с бодрствующей женщиной. Она смеялась над подобными вещами.
— Но вы не считаете, что она была счастлива? Кажется, Доусон задумался. Только, бога ради, не нужно говорить: «А кто счастлив?» — подумал Делглиш.
— Нет. Не совсем. Не всегда. Но она умела быть счастливой. А это очень важно.
— Как вы познакомились?
— Я учусь на писателя. И всегда хотел стать только им и никем другим. Но мне приходится зарабатывать на жизнь, пока мой первый роман не будет закончен и опубликован. Поэтому я подрабатываю ночным оператором на телефонной линии связи с континентом. Моих познаний во французском для этого вполне достаточно. Да и платят там неплохо. У меня почти нет друзей, потому что у меня очень мало свободного времени. И я ни разу не спал с женщиной, пока не повстречал Джо. Похоже, я не слишком правлюсь женщинам. Познакомился я с Джо прошлым летом в парке Святого Джеймса. Она пришла туда, чтобы провести там свой выходной, а я — полюбоваться утками и самим парком. Я задумал сделать местом действия одной из сцен моего романа этот парк в июле, поэтому и отправился туда набросать кое-что. Она лежала на траве и смотрела в небо. Совершенно одна… Листок моего блокнота оторвался, и ветер погнал его по траве прямо ей на лицо. Я побежал за ним и извинился, а потом мы принялись ловить его вместе.
Доусон держал в руках кружку с чаем и смотрел в нее, словно это была поверхность июльского летнего озера.
— Это был странный день — жаркий, без солнца, с резкими порывами теплого ветра. Вода в озере казалась густой, как нефть.
Он немного помолчал, а когда Делглиш никак не отреагировал, продолжил:
— Мы познакомились и разговорились, и я пригласил ее к себе на чай. Сам не знаю, на что я надеялся. После чая мы еще поболтали, а потом она занялась со мной любовью. Кажется, она говорила, что не думала ни о чем таком, когда соглашалась зайти ко мне, но точно не помню. Я даже не знаю, почему-она согласилась прийти. Возможно, просто со скуки.
— А вы думали о сексе?
— Сам не знаю. Возможно. Я знал только одно: что хочу заняться любовью с женщиной. Мне хотелось испытать, что это такое. Такой опыт невозможно передать на бумаге, пока не попробуешь сам.
— А иногда даже и после этого. И как долго она снабжала вас набросками?
Похоже, парень не обратил внимания на ироничность вопроса.
— Она стала приходить сюда приблизительно раз в две недели, когда у нее был выходной. Мы никуда не ходили, разве что изредка в паб. Она приносила кое-что из продуктов и готовила сама. А потом мы болтали и отправлялись в постель.
— И о чем вы разговаривали?
— Говорил в основном я. Она мало что рассказывала о себе. Я знал только то, что ее родители погибли, когда она была ребенком, и что старая тетка забрала ее к себе в Кемберлен. Тетка тоже уже умерла. Не думаю, что у Джо было счастливое детство. Ей всегда хотелось стать медсестрой, но в семнадцать лет она подцепила туберкулез. Случай оказался не слишком тяжелым, и восемнадцать месяцев в швейцарском санатории излечили ее. Однако доктора не советовали ей становиться медсестрой, поэтому она несколько раз пыталась найти себе другое занятие. Почти три года была актрисой, но особого успеха не добилась. Потом работала официанткой, затем, некоторое время, продавщицей в магазине. Наконец она обручилась с одним парнем, но из этого ничего не вышло. Она сама разорвала помолвку.
— Она говорила почему?
— Нет. Сказала только, что узнала о своем женихе нечто такое, что сделало их брак невозможным.
— А не говорила ли она, кто был этот человек? Или чем он занимался?
— Нет, да я и не спрашивал. Могу лишь предположить, что он мог оказаться сексуальным извращенцем.
Заметив выражение лица Делглиша, Доусоп поспешно добавил:
— Я не знаю наверняка. Сама она ничего не говорила. Большая часть того, что я знаю о Джо, всплыла случайно во время наших бесед. Она редко рассказывала о себе. Просто у меня сложилось такое впечатление. В том, как она рассказывала о своей помолвке, чувствовалось горькое разочарование.
— И что потом?
— Ну, потом она решила, что все же может попытаться стать медсестрой. Она надеялась, что если ей повезет, то ей удастся пройти необходимую медицинскую комиссию. Она выбрала клинику Джона Карпендера, потому что хотела быть неподалеку от Лондона, но не в нем самом. Кроме того, она полагала, что в маленькой больнице и нагрузки окажутся не слишком большими. По лагаю, она боялась подорвать свое здоровье.
— Она рассказывала о больнице?
— Немного, У меня сложилось впечатление, что ей там было неплохо. В основном она делилась со мной интимными подробностями своих похождений.
— А вы не знаете, были ли у нее враги?
— Должно быть, имелись, раз кто-то убил ее, разве нет? Однако мне она ничего не говорила. Может, и сама не знала.
— А вам незнакомы эти имена?
Делглиш зачитал список людей — сестер, студентов, хирурга, фармаколога — всех тех, кто находился в Найтиигейл-Хаус в ночь смерти Джозефины Фоллон.
— По-моему, она упоминала при мне Мадлен Гудейл. Мне кажется, они дружили. Имя Куртни-Бригс мне тоже кажется знакомым. Но точно не помню.
— Когда вы в последний раз видели Джо?
— Недели три назад. Она пришла вечером, в свой выходной, и приготовила ужин.
— И какой она показалась вам в тот вечер?
— Чем-то обеспокоенной. Ей не слишком хотелось заниматься любовью. А перед тем, как уйти, она сказала, что мы больше не увидимся. Несколько дней спустя я получил письмо. В нем было что-то вроде этого: «Я вовсе не шутила. Пожалуйста, не надо пытаться встретиться со мной. Не беспокойся, ты ни в чем не виноват. Спасибо за все. Прощай. Джо».
Делглиш спросил, не сохранилось ли письмо.
— Нет, я храню лишь важные бумаги. Здесь и так мало места, чтобы еще складывать письма.
— И вы больше не пытались встретиться с ней?
— Нет. Она же просила не делать этого, так зачем же тогда? Если бы я знал о ребенке, то, возможно, да. Но я не уверен. Я не могу позволить себе содержать здесь ребенка. Ну, вы и сами это понимаете. Как бы я мог? Она не вышла бы за меня замуж, да и я не собирался жениться на ней. Я ни на ком не собираюсь жениться. Но я не думаю, что она покончила с собой из-за беременности. Только не Джо.
— Вот как? Вы считаете, что она не могла покончить с собой. Скажите тогда — почему?
— Она не из той породы людей.
— Да ладно вам! Давайте повод поубедительней.
— Это правда. — Его голос звучал вызывающе. — Я знал двух парией, которые впоследствии покончили с собой. С одним я учился вместе в выпускном классе. Другой был менеджером фирмы, владевшей химчисткой, где я какое-то время подрабатывал. Развозил заказы на фургоне. Так вот, в обоих случаях все говорили, как это ужасно и неожиданно. Однако для меня их самоубийство не явилось полной неожиданностью. Я не хочу сказать, что ожидал чего-то подобного. Просто я не был удивлен. Когда я думал об этих двух смертях, я верил, что такое возможно.
— Звучит не слишком убедительно.
— Джо не стала бы квитаться с жизнью. С чего бы это?
— Ну, тут можно привести множество причин. Жизнь ее не слишком задалась. У нее не было родных, кто мог бы позаботиться о ней, и совсем мало друзей. По ночам она плохо спала и чувствовала себя одинокой. В конце концов, ей посчастливилось выучиться на медсестру, но за несколько месяцев до
