— Миледи, перестаньте кричать. Вы должны беречь силы. Тише!
Алекс попытался вырваться из рук брата.
— Боже мой, он кричит на нее! Я убью его! — прорычал он сквозь стиснутые зубы.
Патрик крепко сжал плечи Алекса.
— Ты когда-нибудь видел, как рожает женщина?
— Там было по-другому. Она просто легла — и появился ребенок. Была кровь, но она выпила стакан вина, а ребенок сразу взял грудь.
— Вероятно, это был пятый или шестой ребенок, — заметил Патрик. — Ты знаешь, что женщины умирают при родах, Алекс. Вспомни маму. Это случается постоянно, но чаще всего — при первых родах. Доктор прав: Шарлотте надо беречь силы. Я видел в Индии, как умерла женщина. У нее просто не хватило сил.
Алекс вырвался из рук Патрика и, дрожа всем телом, прислонился к стене. В спальне было тихо. Затем снова раздались ужасающие крики.
Патрик слегка встряхнул Алекса.
— Я отвезу твою дочь в деревню и оставлю ее у жены викария, — сказал он. — Шарлотту слышно во всем доме.
И он ушел. Прошло два часа. Алекс начал молиться, страстно обещая все — все, что он имеет. Шарлотта не кричала, но он не знал, хорошо это или плохо. Кажется, ничего хорошего в этом не было. Схватки продолжались, но все, что он слышал, — это жалобные рыдания и приглушенные стоны.
Он был охвачен страшным горем настолько, что ему казалось, будто он с головой погружается в черную ледяную воду. Шарлотта владела его сердцем и душой: сейчас она страдала в соседней комнате, а он не мог даже обнять ее — потому что заставил ее бояться его.
Время тянулось медленно. Патрик принес мясо и стакан вина, но Алекс не притронулся к еде. Патрик взял два стула и сел рядом с Алексом, молча поддерживая его своим присутствием. Алекс не мог заставить себя сесть. Он так и стоял, прислонившись к стене.
Затем за тяжелой дубовой дверью они услышали голос Софи, полный отчаяния:
— Шарлотта! Шарлотта! Ты не должна сдаваться! Проснись! Проснись!
Послышались взволнованные голоса. Алекс выпрямился. К дьяволу доктора! Он войдет туда.
Он открыл дверь, но люди, стоящие у кровати, даже не взглянули в его сторону. Теперь Шарлотта лежала на постели. Она была раздета, и ее живот возвышался над хрупким телом. Ужас пронзил сердце Алекса, когда он взглянул на ее лицо и увидел на нем печать смерти. «Она умрет, — подумал он. — Она умрет». Его милая чудесная Шарлотта умрет.
Он подошел к кровати и свирепо сказал доктору:
— Уходите!
Тот не обратил на его слова внимания — он подносил к носу Шарлотты нюхательную соль, но, несмотря на едкий острый запах, она даже не вздрагивала. Алекс схватил доктора за руку и отшвырнул его.
— Вон! — прорычал он.
Женщины в испуге отпрянули от постели.
Доктор посмотрел на Алекса измученным, но твердым взглядом:
— Милорд, ребенок еще жив. Я могу попытаться спасти его.
Словно тяжелые капли воды, слова эти упали в тишину, наступившую в комнате. Алекс, не веря своим ушам, смотрел на доктора. Затем сквозь стиснутые зубы прошипел:
— Вон!
Доктор Сидлэнд ответил ему сочувственным взглядом.
— Я буду за дверью. Могу дать вам десять минут. Потом будет поздно спасать и ребенка.
Глядя на свою пациентку, он приложил руку ко лбу Шарлотты, затем выпроводил из комнаты служанок.
Только Софи не тронулась с места, оставшись стоять в головах у Шарлотты. Алекс посмотрел на ее суровое, непрощающее лицо.
— Я должен ей сказать. — Голос его прерывался. — Я должен ей сказать…
— Она уже не слышит, — грустно ответила Софи.
— Пожалуйста, Софи, — попросил Алекс, — пожалуйста.
Она посмотрела на него: в синей глубине ее глаз Алекс увидел презрение, какое еще никогда не доводилось ему видеть ни у одного человеческого существа. Оно как стрела вонзилось в его сердце.
— Пожалуйста…
Софи наклонила голову и поцеловала Шарлотту в закрытые веки (от напряжения они сделались темно- лиловыми).
Шарлотта слабо дышала и, когда схватки словно ножом пронзили ей живот, лишь едва пошевелилась.
— Прощай, — прошептала Софи. — Прощай, милая, прощай…
Сильные руки удерживали ее. Патрик подтолкнул Софи к двери и подошел к брату.
— Ты должен разбудить ее, Алекс. Разбуди и помоги ей толкать. Она должна вытолкнуть ребенка, иначе они оба умрут.
Алекс посмотрел брату в лицо, и к нему стала возвращаться решительность.
Обернувшись, Патрик увидел Софи, неподвижно стоявшую у двери — там, куда он ее оттолкнул. Он распахнул дверь, и они вышли в пустой коридор. Сидлэнд, вероятно, ушел искать уборную, подумал Патрик. Он взглянул на решительное маленькое существо, стоявшее рядом с ним: Софи буквально трясло от душераздирающих рыданий — таких сильных, что они не могли вырваться наружу. Она задыхалась. Патрик подхватил ее на руки и отнес в спальню в противоположном конце холла Он сел в кресло и рассеянно поглаживал ее волосы.
— Я убила ее, — с трудом произнесла Софи. — Я любила ее, и я убила ее. О Боже…
— Что? — спросил Патрик.
— Я убила ее. Если бы я не послала это письмо, с ней все было бы хорошо. Я думала… я думала, что он должен знать правду. Я думала, если он будет здесь, он поймет, как глупо было ее подозревать.
— Вы правильно сделали, — заверил Патрик.
Он не очень ясно представлял, о чем идет речь, но продолжал гладить ее шелковистые локоны.
— Нет, не правильно! — захлебывалась слезами Софи. — Потому что все шло хорошо, пока не приехал он. Они уже собирались выслать меня из комнаты: хотя ей была больно, она храбрилась… Но когда появился он и она подумала, что он хочет забрать ребенка, едва тот родится, все остановилось. Ничего не получалось. Я говорила ей, я повторяла, что не позволю отнять ребенка, но она мне не верила.
Рыдания мешали ей говорить. Патрик тихо выругался. Когда он заговорил, голос его тоже дрожал:
— Это не вина Алекса, и это не ваша вина. Роды не всегда проходят успешно, особенно если это первый ребенок. Или ребенок, или мать могут умереть.
— Или оба, — подавленно добавила Софи.
— Или оба, — подтвердил Патрик. Он прижался щекой к волосам женщины, имя которой едва ли помнил. — Но вашей вины здесь нет. Алекс уже понял, каким был ослом, и он возвращался к ней. Знаете, он ее любит. Поэтому он должен быть здесь. Когда я видел в Индии, как это случилось…
Он замолчал. Софи подняла голову и посмотрела на нею полными слез глазами.
— Она страдала? Я хочу сказать, в конце?
— Нет. Они позвали мужа, он вошел в комнату и оставался с ней.
Софи бессильно уронила голову ему на грудь.
— Как долго это продолжалось? — прошептала она.
— Минуты три.
Они оба прислушались, но из холла не донеслось ни звука — даже шагов возвращающегося доктора.
В спальне Алекс опустился на постель рядом с Шарлоттой. Она была далеко, очень далеко, в каком-то своем мире, где не существовало боли. Он видел это по ее бледному лицу и еле слышному дыханию. Он взял ее руки — в его больших руках они, как и всегда, казались крошечными. Он вдруг вспомнил, как
