— Скорее всего.
— Это дает нам дней восемь, даже больше, если рана загноится. Он даже может умереть.
— Мы можем только надеяться.
— Но не раньше, чем он расскажет Люсьену о том, что я жив.
— Так вот почему ты не прикончил его, когда у тебя была возможность.
— А теперь я хочу отдохнуть, — внезапно заявил Гэйлон, ясно давая понять, что разговор окончен.
Дэрин напряженно прислушивался до тех пор, пока дыхание мальчика наконец не успокоилось, став глубоким и ровным. Сосредоточившись на этом монотонном звуке, Дэрин и сам незаметно для себя уснул, но сон его был беспокойным и тревожным.
9
Мальчик и мужчина перевалили через горный хребет к полудню следующего дня. Лошади выдохлись, а Кэти к тому же припадала на правую переднюю ногу. Колено маленькой гнедой распухло и было горячим на ощупь. Дэрин обмотал ногу широкой полосой материи, оторванной им от подола плаща, затолкав под повязку снег. Дальше они двигались еще медленнее, вдвоем оседлав Эмбер. После падения в злосчастном овражке Гэйлон тоже выглядел не слишком здоровым: его нижняя губа была рассечена и распухла, увеличившись чуть ли не вдвое, а на щеке красовался черный кровоподтек после удара Нанкуса. Несмотря на эти раны, юношеская жизнерадостность скоро взяла свое, и он снова преисполнился привычного энтузиазма.
Вскоре они обнаружили в лесу большую поляну. Она располагалась глубоко внизу на западном склоне хребта, где снега почти не было. На поляне сохранилось немного травы для лошадей — грубой и жесткой, — зато не было недостатка в валежнике для костра. По краю поляны протекал шумливый, чистый ручей, и Дэрин решил остановиться здесь на отдых. Под голыми ветвями огромного дуба они сложили из камней грубый очаг, а герцог еще и выкопал для костра неглубокую ямку, действуя преимущественно руками и острым обломком древесного сука, подобранным неподалеку. Однако собранное ими холодное и сырое дерево никак не желало воспламеняться, и вскоре герцог вспотел от усилий и стал сыпать проклятьями.
Тем временем Гэйлон, прислушиваясь к злобному бормотанию Дэрина, вытащил из седельных сумок промасленные коврики и одеяла, которые должны были служить им постелями. Костер у герцога никак не желал разгораться, и принц занялся тем, что распаковал сыр и хлеб, который дала им в дорогу Миск. Несколько минут он задумчиво вертел в руках почерневший котелок, в котором можно было бы приготовить горячий чай, если, конечно, Дэрину удастся добыть огонь. Не выдержав, он подошел поближе и стал смотреть. Герцог скорчился над ямой, глядя на свой перстень с Колдовским Камнем и прижимая ко лбу пальцы правой руки. Камень лениво вспыхивал голубым. Дрова только дымились без малейших признаков огня, и герцог вполголоса бормотал черные ругательства.
— Можно я помогу? — спросил Гэйлон.
— Как?
— Я мог бы отыскать дрова получше.
— Я в состоянии обойтись тем, что есть. Просто мне нужно сосредоточиться. Пожалуйста, не отвлекай меня.
Гэйлон не обиделся, только пожал плечами и отошел, предоставив Дэрину продолжать свое бестолковое, как ему казалось, занятие. Принц помнил, что выше по ручью они видели поваленную пихту. Король-отец однажды научил Гэйлона одному трюку, и мальчик надеялся, что сумеет сильно облегчить Дэрину его задачу. Отыскав подгнившее бревно, мальчик стал разбивать его ударами ноги. Внутри он и отыскал то, что было ему необходимо: несколько пригоршней сухого как трут трухлявого дерева, а также целую колонию термитов. Соблазн оказался слишком велик, и мальчик некоторое время забавлялся тем, что прорывал в теплом зимнем домике насекомых новые ходы, причиняя этим немалый урон постройке, прежде чем вспомнил, зачем он пришел. Чувствуя себя несколько виноватым за задержку, принц быстро набил карманы сухими гнилушками, подбирая и пеньки сучков, которые попадались ему среди трухи. Их древесина была плотнее, и Гэйлон рассчитывал, что они станут гореть дольше и жарче.
Закончив, Гэйлон выпрямился и посмотрел на небо. Небо у него над головой было светло-голубым, без единого облака, и принц подумал, что после захода солнца наверняка будет мороз. Первое дыхание ночного холода уже ощущалось в воздухе, и он повернулся, чтобы спешить на поляну.
Краем глаза Гэйлон заметил, как что-то странно блеснуло в распадке на берегу ручья, блеснуло и пропало. Он сделал шаг назад и медленно повернул голову. Вспышка света повторилась, и на этот раз принц успел разглядеть, что свет был голубым, словно глубокое летнее небо на мгновение проглянуло между серыми валунами. Выронив сухой древесный мусор, который он держал в руках, принц с мальчишеским энтузиазмом принялся исследовать участок берега, откуда, как ему казалось, на него падал отраженный блик предзакатного солнца. В результате он обнаружил только довольно тусклый обломок пирита в палец длиной. Разочарованный, он небрежно засунул находку в карман и хотел было уходить, но голубое сияние снова ударило ему в глаза, и принц неуверенно остановился.
Наконец он сдвинулся с места, держась так, чтобы видеть голубое свечение краешком глаза. Совсем рядом с его ногами пенился и бурлил ручей. Гэйлон бочком, с опаской приблизился к яркой голубой искорке, чувствуя себя совершенным дураком, который выслеживает неизвестно что — чем бы оно там ни оказалось. Медленно, с осторожностью он протянул руку, наклонился, нащупал между валунами? и схватил это! Пальцы сомкнулись вокруг чего-то небольшого, округлого, шершавого, слегка нагретого солнцем. Предмет этот, однако, продолжал мерцать голубым светом даже в его ладони, до тех пор пока Гэйлон не посмотрел на него прямо. Тогда он превратился в довольно заурядный, ничем не примечательный, слегка скатанный водой речной камень.
Гэйлон долго рассматривал свою находку. Ему в голову пришла одна догадка, но он отбросил ее как невероятную? и снова вернулся к ней, ощутив какие-то смутные движения своей души, происходящие помимо его воли. Камень оживал только в его руках, начиная слегка светиться бледно-голубым светом. Во всем теле Гэйлон почувствовал легкое покалывание, словно какая-то посторонняя энергия питала его. Мир вокруг стал кристально-прозрачным и ясным, а тусклые зимние цвета ландшафта заиграли новыми красками. В ушах звенела песня ручья. Тем временем камень в его ладони стал таким холодным, что Гэйлон вздрогнул, как от ожога, и поспешно стиснул его в кулаке, словно боясь, что он может выпасть и снова затеряться среди своих серых собратьев, которыми было выложено ложе ручья. Колдовской Камень! Это был его Колдовской Камень!
Ощущение холода исчезло так же быстро, как и возникло, а острота восприятия окружающего притупилась и стала почти нормальной. Гэйлон понятия не имел, каким образом нужно пробуждать Камень и как им пользоваться, но был уверен: Дэрин все покажет, Дэрин научит его обращаться с чудесной находкой. Почти бегом он поспешил к лагерю, но на половине пути передумал и пошел медленнее, по дороге ощупав карманы и подобрав оброненные щепки.
Он размышлял. Дэрин редко пользовался своим Камнем и никогда не говорил ни о какой магии. Почему- то Гэйлону казалось, что герцог не обрадуется его сокровищу.
Когда он вернулся на поляну, вокруг наступили сумерки. Солнце опускалось за горизонт в ореоле света, который отражался от поверхности далекого Западного моря. Дэрин все так же сидел возле костра, который отказывался гореть. Повернув к Гэйлону покрывшееся испариной лицо, он ничего не сказал, однако мрачное выражение его глаз еще больше ослабило решимость принца поделиться своим радостным открытием. Гэйлон высыпал свои деревяшки в очаг. Ему показалось, что теперь — не самый лучший момент для разговора о волшебных Камнях.
«Может быть, после ужина», — подумал он нерешительно, пряча Камень в карман камзола.
Опустившись на колени рядом с герцогом, Гэйлон отодвинул в сторону сырой хворост. Дэрин молча смотрел, как Гэйлон укладывает сухие гнилушки небольшой пирамидой; крупные куски наверх, а всю мелочь — вниз.
— Попробуй еще раз, — предложил Гэйлон, вставая с колен и отряхивая руки.
Дэрин тяжело вздохнул и снова приложил ко лбу пальцы. Гэйлон отвернулся и пошел через поляну туда, где были сложены их вещи. В животе начинало урчать. То, что он замыслил, было, конечно, глупостью, но он не мог справиться с искушением. Нащупав в кармане Камень, он вынул его и, держа перед собой, попробовал вернуть внутренние движения души, которые немного испугали его на берегу ручья. Поток
