в пути, чтобы добраться до Занкоса чуть раньше.
Гэйлон кивнул:
— Мне уже все равно.
Он выбрался из-под повозки и поднялся.
Вокруг него сновали солдаты, таскавшие тяжелые бурдюки с водой от бочек
к лошадям. Дэви пошел собирать постель короля. Занавеска на двери кибитки наполовину приподнялась, и оттуда свесился Робин, упираясь в доски подбородком.
— Привет, папа!
Король потрепал сына по голове и заглянул под шелковую занавеску:
— Как ты, дорогая?
— Хорошо, мой милый, — ответила Джессмин, сидя на краю постели и расчесывая спутанные волосы.
Синяк на ее щеке за последние два дня превратился в темно-вишневый кровоподтек, и она все еще передвигалась с трудом, но не жаловалась. Гэйлон улыбнулся ей, медленно поглаживая рыжую бороду.
— Ксенарцы решат, что я не только убиваю всех подряд, но еще и жену свою избиваю. Может быть, тебе стоит носить вуаль?
Единственным возможным выходом для него было сказать это прямо.
Джессмин поджала губы:
— Мой муж — не убийца. Когда война вынуждает короля убивать, он делает это, чтобы защитить себя.
— Может быть, ты как королева сможешь им это объяснить.
Занкос некогда широко расползся вдоль побережья Внутреннего моря и взобрался по крутым склонам на равнину. Здесь когда-то билось гигантское сердце Ксенары, и, возможно, когда-нибудь забьется снова. Теперь от города осталась едва ли десятая часть, но все же он был больше любого виннамирского поселения.
Процессия Великого посланника сперва подошла к развалинам старого Занкоса — земля, покрытая золой и усеянная обуглившимися бревнами. Там, где когда-то возвышались четырех — и пятиэтажные здания, теперь не осталось ничего, кроме разбитых, почерневших камней фундаментов. На восток и на запад, сколько было видно глазу, протянулась опустошенная земля, а на юге поблескивало Внутреннее море. Сандаал мрачно смотрела кругом, не имея ни малейшего представления о том, где были раньше ее родовой дом и земли, хотя она помнила, как когда-то смотрела из окна спальни на огни кораблей, плывущих в ночи по волнам.
Она помнила их большие сады, взбиравшиеся на крутые склоны холмов, и конюшни с великолепными вороными лошадьми. И еще она помнила Арлина, единственного из братьев, у которого нашлось время обучать младшую сестренку верховой езде. Из всей семьи, за исключением матери, его лицо она помнила лучше всего, хотя он уехал из дому, когда ей было всего семь лет. В то время это было самым большим горем за ее короткую жизнь.
Но теперь от него, от всего ее детства не осталось ничего. Повозки, покачиваясь, пробирались через развалины, затем вниз по склонам, к жилой части города, с его новыми, богато украшенными постройками. С моря потянуло долгожданным прохладным ветерком, из доков слышался отдаленный колокольный звон и крики рабочих.
— Сандаал? — Катина уселась на скамью рядом с ней, глядя на пустынный пейзаж. — Ты впервые вернулась сюда… после… Ты в порядке?
Девушка кивнула, боясь, что голос изменит ей.
— Ее величеству скоро надо будет переодеваться, — произнесла Роза у них за спинами, пробираясь по кибитке. — Я не могу найти свои шпильки.
Занкос был встревожен их прибытием, и процессия не спешила въехать в город. В переполненной повозке королевы перетаскивали сундуки и картонки, чтобы освободить фрейлинам место для работы. Сандаал помогала королеве надеть новое платье, сшитое Катиной. Темно-фиолетовое шелковое платье было с глубоким вырезом и длинной прямой юбкой с разрезом, — так с древних времен одевались королевы Ксенары. Наряд завершали шелковые туфли того же цвета.
Королева оглядела себя с испугом:
— Господи, оно же слишком вызывающее! Одно неосторожное движение — и оно с меня свалится.
— Не волнуйтесь, миледи, — леди Д'Лелан осторожно натянула фиолетовую туфельку на ногу ее величества. — Катина — великолепная портниха. Она знает, что делает.
— Волосы, ваше величество, — сказала Роза. — Надо добавить еще шпилек.
Она стояла на стуле, сооружая сложную прическу из медно-рыжих локонов. Кэт принесла маленькую корону, украшенную самоцветами, лучшее, что мог предложить Виннамир, а Сандаал стояла сзади, любуясь общим впечатлением. В ее стране мужчины высоко ценили красоту, и в Джессмин Д'Геррик они увидят свою погибшую королеву Джару. Народ с радостью примет ее, но не фракции, борющиеся за власть.
Кто-то постучался снаружи.
— Можно мне взглянуть? — спросил король.
— Входи, — ответила Джессмин.
Сандаал отвернулась, когда он вошел, ее внимание, казалось, было привлечено чем-то другим. Иногда она боялась, что выдаст себя раздражением. Великий посланник убедил Гэйлона Рейссона остаться внутри кибитки. Ему не обрадуются в Ксенаре, хотя Д'Ар чувствовал, что со временем к виннамирскому королю привыкнут, если не полюбят. Сандаал, однако, сомневалась, забыл ли хоть один житель Ксенары этого короля с его проклятым мечом и Камнем.
Девушка прогнала горькие мысли и принесла королеве веер из фазаньих перьев. Ее величество вместе с фрейлинами проедут в открытой богато украшенной карете по широкой, вымощенной булыжником улице, ведущей ко дворцу. Король решительно возражал против этого. Но теперь он стоял молча, смирившись перед логикой королевы и рассудительным тоном посланника.
— Вы не должны беспокоиться, ваше величество, — мягко сказала ему Катина. — Стража будет совсем близко, и все мы будем вооружены.
Она показала ему маленький кинжал в драгоценных ножнах, привязанный к запястью и спрятанный в шелковых волнах рукава.
— Мы умеем пользоваться оружием.
— Без сомнения, — сказал Гэйлон с ноткой сарказма. — Значит, встретимся во дворце.
— Милорд, — Джессмин попыталась повернуться, чтобы взглянуть на него.
Роза вскрикнула:
— Не шевелитесь!
Король застучал сапогами, спускаясь по ступенькам, и Сандаал услышала его голос:
— Разыщите Госни. Я хочу встретиться с ним в хвостовой кибитке.
Поторопитесь!
— Миледи, будьте добры, — сказала Роза, испугавшись, когда Джессмин опять попыталась повернуться.
Приближались лошади, их копыта стучали по булыжнику, их поступь совсем не походила на движение утомленных животных, тянувших кибитки. Сандаал выглянула из-под занавески и увидела королевскую карету, украшенную дорогим пурпурным шелком и атласом. Фитцуол помог королеве спуститься по ступенькам и сесть в карету, затем помог фрейлинам занять места около Джессмин. Дети с нянькой будут ехать следом вместе с процессией.
Джессмин вглядывалась в толпу, пытаясь отыскать мужа. Его нигде не было, так же как и верного герцога. Появились солдаты в шлемах и кирасах, древки копий упирались в правое стремя. Поблескивали наконечники. Дюжина солдат проехала вперед, дюжина осталась позади. Великому посланнику помогли сесть на небольшие носилки, которые понесут перед королевой. По его сигналу процессия наконец сдвинулась с места.
Руины остались позади, шествие вступало в город. За спинами собравшейся толпы высились здания: белая, розовая, бежевая штукатурка, хотя и новая, была уже изъедена солеными ветрами и солнцем. Железные балконы ломились от горожан и гостей, негде было яблоку упасть. Сидя на атласных подушках,
