78
В 18:30 начался четвертый инструктаж по операции «Динго». Но когда Рой Грейс начал зачитывать своей сборной команде краткие выводы, его остановил странноватый взгляд и раздутые ноздри Гленна Брэнсона, который словно старался подать ему какой-то сигнал.
– В чем дело? – спросил Грейс.
– Босс, от вас чем-то крепко попахивает, – объявил Гленн. – Прошу прощения за нескромность. Не обычным одеколоном, насколько подсказывает мне чутье. Наступил куда-нибудь или сел?
Грейс с ужасом понял намеки сержанта.
– Ох, действительно, прошу прощения. Я… только что вернулся с учебной собачьей площадки. Маленький сукин сын в буквальном смысле слова пометил меня в машине с головы до ног. Я думал, выветрится…
Белла Мой, покопавшись в сумочке, протянула спрей:
– Держи, поможет.
Грейс опасливо спрыснул брюки, пиджак и рубашку.
– Теперь борделем пахнет, – заметил Норман Поттинг.
– Большое спасибо. – Белла пронзила сержанта возмущенным взглядом.
– Конечно, я точно не знаю, – промямлил Поттинг, стараясь разрядить ситуацию. – Недавно читал, что корейцы собак едят.
– Хватит, Норман, – сурово перебил Поттинга Грейс, возвращаясь к повестке дня. – Давай, Белла, докладывай, ездила ли Джоанна Уилсон в Америку. Мой приятель ничего не нашел.
– По твоему предложению, Рой, я связалась с офицером из нью-йоркской окружной прокуратуры. Час назад он прислал сообщение по электронной почте, где сказано, что до 11 сентября любой въезд в страну оформляла Служба иммиграции и натурализации. С тех пор все изменилось. Ее объединили с таможней, и теперь она называется Иммиграционно-таможенной правоохранительной службой. По его словам, если Джоанна приехала с долгосрочной визой, в архивах никаких сведений не осталось. Он просмотрел данные за девяностые годы и выяснил, что с визой она не въезжала, но установить, въезжала ли вообще, невозможно.
– Хорошо, спасибо. Эмма Джейн, что с генеалогическим древом? Нашлись какие-нибудь родственники Джоанны Уилсон?
– Ну, похоже, их было немного. Нашелся сводный брат – тот еще типчик. Живет под именем Митци Дюфора, в шестьдесят лет носит кожаные штаны, весь в татуировках. Торчит в брайтонском клубе для геев. Ничего хорошего не смог сказать о своей сводной сестре.
– Нельзя верить мужчине средних лет в кожаных штанах, – заметил Норман Поттинг.
– Норман! – Грейс стрельнул в сержанта предупредительным взглядом из-под бровей.
– Фактически тебя не назовешь законодателем моды, Норман, – заметила Белла.
– Хватит вам! – приказал Грейс.
Поттинг поежился, как нашкодивший ребенок.
– Что еще насчет сводного брата?
– По его словам, Джоанна унаследовала от матери домик в Брентвуде, приблизительно за год до своего отъезда в Америку. Он помнит, как она его продавала, чтоб начать актерскую карьеру.
– Надо постараться узнать, сколько было получено денег и что с ними стало. Молодец, Эмма Джейн. – Грейс сделал несколько заметок и перешел к Брэнсону: – Гленн, вы с Беллой связались с Клингерами?
Брэнсон ухмыльнулся:
– Кажется, мы застали Стивена Клингера в самый подходящий момент – после ленча, раскисшего и болтливого. Говорит, Джоанна Уилсон никому особо не нравилась, но красотка была сногсшибательная. Устраивала Ронни настоящие старые пляски с песнями, поэтому никого не удивило, когда она его бросила и уехала, как считается, в Штаты. Он подтверждает, что Ронни вторично женился, выждав полагающийся по закону период. После его гибели вторая жена, Лоррейн, была безутешна. Хуже того, если можно так выразиться, он оставил ее в полной заднице в смысле финансов.
Грейс сделал пометку.
– У нее сначала забрали машину, а потом и дом. Видно, Уилсон был весьма сомнительным типом. У него вообще ничего не имелось. В конце концов вдове пришлось переехать из роскошного дома в Хоуве в снятую квартиру. Через год с небольшим, в ноябре 2002-го, она оставила предсмертную записку и прыгнула с парома Нью-Хейвен–Дьеп. – Брэнсон помолчал. – Мы и с миссис Клингер повидались, но она в основном подтвердила сказанное мужем.
– Кто-нибудь из родных Лоррейн может описать ее душевное состояние? – спросил Грейс.
– Да. Сестра работает стюардессой в «Бритиш эруэйз». Я с ней только что разговаривал. Она была занята, некогда было беседовать. Договорились встретиться завтра. Хотя тоже вполне уверенно подтвердила сообщения Клингеров. Сказала еще, что возила Лоррейн в Нью-Йорк, как только возобновились полеты. Они провели там неделю, расхаживая по городу с увеличенной фотографией Ронни. Вместе с миллионом других людей.
– Значит, сестра уверена в гибели Ронни 11 сентября?
– Без всяких сомнений, – кивнул Брэнсон. – У него была назначена встреча в Южной башне с неким Дональдом Хэткуком. На том этаже, где был офис Хэткука, все погибли. Почти мгновенно. – Он заглянул в свои записи. – Ты еще меня спрашивал о придурке Чаде Скеггсе…
– Да… Что открылось?
– Брайтонская уголовная полиция объявила его в розыск за нападение на молодую женщину в девяностом году. История такая. Они вместе вышли из клуба, а потом он ее жестоко избил. Может, она с ним сначала заигрывала, он завелся, не смог остановиться. Нанес жуткие побои, пытался изнасиловать. Но в то время было решено, что общественные интересы не требуют ехать за ним в Австралию. Вряд ли мы когда-нибудь увидим его в Англии, если он не совсем слабоумный.
Грейс обратился к констеблю Николлу:
– Ник, у тебя есть что-нибудь?
– Есть кое-что интересное, – кивнул тот. – Просмотрев общенациональную базу данных, я об Уилсонах ничего нового не нашел. И решил, что крутой бизнесмен с таким роскошным домом в Хоуве должен был заключить страховку. Покопался и выяснил, что Ронни Уилсон застраховал свою жизнь в «Норвич юнион» на полтора миллиона фунтов.
– О чем вдова не знала? – предположил Грейс.
– По-моему, знала, – возразил Ник Николл. – Деньги были выплачены ей полностью в марте 2002- го.
– Когда она горевала и бедствовала в снятой квартире? – уточнил Грейс.
– Больше того, – продолжал констебль. – В июле 2002-го, через десять месяцев после гибели мужа, Лоррейн Уилсон получила из фонда компенсации семьям погибших 11 сентября два с половиной миллиона долларов.
– За три месяца до того, как спрыгнула с парома, – прикинула Лиззи Мантл.
– Предположительно спрыгнула, – поправил Ник Николл. – Суссекская полиция по-прежнему ее считает без вести пропавшей. Я просмотрел дело. Следователи, которые им занимались, не совсем уверены в самоубийстве. Только никаких зацепок не оказалось.
– Два с половиной миллиона долларов по тогдашнему курсу – это без малого миллион семьсот пятьдесят тысяч фунтов, – пробормотал Норман Поттинг.
– Значит, она покончила с собой от бедности и одиночества, имея в банке больше трех миллионов? – уточнила Белла.
– На такие бабки можно купить немало конфеток, – кивнул ей Норман Поттинг.
– Только деньги были не в банке, – сказал Ник Николл, предъявляя две папки. – Благодаря Стиву мы раздобыли сведения гораздо быстрее обычного.
Он признательно махнул рукой тридцатилетнему констеблю Мэкки, сидевшему поодаль в джинсах и белой рубашке без ворота.
