Слишком большое здание. Без помощи дочь никогда не найти. Собравшись с силами, она помчалась обратно к вестибюлю, следуя указателям, и попала туда скорее, чем ожидала. Один полицейский стоял у дверей, как бы охраняя вход, а другие исчезли.
Она вошла в дверь с табличкой «Частное владение. Вход запрещен», снова прошла мимо контор, открыла дверь кабинета Марлен Хартман и остолбенела, увидев немку в наручниках. За ней двое полицейских в форме. Рядом высокий бритоголовый чернокожий мужчина, а у письменного стола перебирает бумаги тот самый суперинтендент, который приходил к ним утром.
– Привезли сюда дочь для операции, миссис Беккет?
– Пожалуйста, помогите ее найти! – воскликнула Линн.
– У вас была основательная причина для приезда в водолечебницу Уистон-Грэндж? – сурово продолжал суперинтендент.
– Основательная причина? Конечно! – ядовито усмехнулась Линн. – Хочу хорошо выглядеть на похоронах своей дочери! Разве это не основательная причина? – Она закрыла лицо руками и заплакала. – Помогите, пожалуйста. Я ее найти не могу. Прошу вас, скажите мне, где она? – Она сквозь слезы взглянула на немку. – Где?
Марлен Хартман пожала плечами.
– Пожалуйста, – всхлипнула Линн. – Я должна ее найти. Она куда-то убежала. Ей печень нашли в Королевской больнице. Дали десять минут. У нас только десять минут. Только десять!..
Рой Грейс с каменным лицом шагнул к ней. В руках он держал листок бумаги.
– Миссис Беккет, я вас задерживаю по подозрению в сокрытии незаконного ввоза людей с целью трансплантации органов и в намерении приобрести человеческий орган. Можете хранить молчание, но, если что-то утаите во время допроса, это осложнит защиту в суде.
Линн присмотрелась, узнала листок. Факс, недавно отправленный в банк, с указанием перечислить остаток на счет «Трансплантацион-Централе». Ноги разом ослабели. Она зажала рот руками, истерически зарыдала.
– Пожалуйста, найдите мою дочь! Я во всем признаюсь, мне на все плевать, только, прошу вас, найдите ее… – Вопросительно оглянулась на чернокожего мужчину, с сочувствием глядевшего на нее, затем на замкнутую холодную немку, на суперинтендента. – Она умирает! Вы должны понять… У нас десять минут, чтобы ее найти, иначе печень отдадут кому-то другому! Понимаете? Она умрет, если сегодня ее не получит…
– Где вы ее искали? – сухо спросила Марлен.
– Везде… повсюду…
– И на улице?
– Нет… я…
– Сейчас свяжусь с вертолетом, – сказал Гленн Брэнсон. – Опишите ее. В чем одета?
Линн поспешно рассказала, сержант переговорил по рации и сообщил:
– Видели, как девочка-подросток, отвечающая описанию, села в такси четверть часа назад.
Линн потрясенно охнула.
– В такси?! Где? Куда оно поехало?..
– Это было брайтонское такси «Стримлайн», – объяснил Гленн Брэнсон. – Найдем, но потребуется больше десяти минут.
Линн повторила:
– В такси? Пятнадцать минут назад?
Брэнсон кивнул. Она на секунду задумалась.
– Слушайте… может, домой вернулась? Пожалуйста, отпустите меня. Я вернусь… сразу же вернусь, обещаю.
– Миссис Беккет, – сказал Рой Грейс, – вы арестованы и отсюда отправитесь в брайтонскую тюрьму.
– Моя дочь умирает! Не выживет! Умрет, если не будет сегодня в больнице… Я должна быть с ней, я…
– Если желаете, мы пошлем человека удостовериться, что с ней.
– Не все так просто! Ей надо в больницу. Сегодня!
– Еще кто-нибудь может о ней позаботиться? – спросил Грейс.
– Мой муж… бывший муж.
– Как с ним связаться?
– Он на судне… в море… на драге… Не помню, какое у них расписание… когда они бывают на берегу…
Грейс кивнул:
– Дайте номер телефона. Попробуем.
– Можно я сама с ним поговорю?
– Простите, нет.
– Можно мне сделать… по-моему, можно… один телефонный звонок?
– Только после регистрации.
Линн в отчаянии посмотрела на полицейских. Грейс ответил сочувственным взглядом, но остался непреклонен. Она продиктовала номер Мэла. Гленн Брэнсон записал его в блокнот и сразу начал набирать.
121
Перед глазами два листка, пришпиленные к зеленой двери с маленьким окошечком. На одном написано:
«Пользоваться мобильными телефонами на территории тюрьмы запрещается».
На другом:
«Все задержанные тщательно обыскиваются тюремным надзирателем. О запрещенных предметах, находящихся в личной собственности, немедленно сообщить тюремному надзирателю или офицеру полиции, производившему задержание».
Линн перечитала оба текста раз десять. Уже больше часа она сидит в мрачной камере с голыми белыми стенами, коричневым полом, на каменно-жесткой скамейке, подкрепившись двумя выданными пакетиками сахара. Никогда в жизни ей не было так плохо. Болезненные переживания при разводе даже близко не сравнятся с тем, что творится сейчас в голове и в душе.
Молодой полицейский, сопровождавший ее из водолечебницы Уистон-Грэндж до тюрьмы, то и дело беспомощно улыбался. Она объясняла и объясняла, он понимающе кивал, но ничего не мог сделать.
У него запищал телефон, он отвечал односложно, а потом отвел трубку от уха и сказал:
– Это сержант Брэнсон. Он ведь был с вами в Уистоне?
Она кивнула.
– Он сейчас у вас в доме с вашим бывшим мужем. Никаких следов дочери.
– Но где же она? – тихо спросила Линн. – Где?
Полицейский сочувствующе взглянул на нее.
– Можно мне с Мэлом поговорить? С бывшим мужем?
– Извините, мадам. Не могу разрешить. – Полицейский снова поднес трубку к уху, поднял палец. – Они только что связались по телефону с такси «Стримлайн»… Поговорили с водителем, который часа два назад посадил в Уистон-Грэндж юную леди, отвечающую описанию вашей дочери. Он сказал, что его обеспокоило
