засыпала, где бы ни находилась. Училась в школе, но ей требовалось четыре-пять раз в день поспать. Потом боли в желудке возобновились, не отступали всю ночь. Бедняжка совсем пала духом, все спрашивала: «Почему именно я?» – Подняв глаза, она внезапно увидела входившую в комнату Кейтлин.
– Привет! – поздоровалась та.
– Ангел мой, это миссис Хартман.
Кейтлин тепло пожала гостье руку.
– Приятно познакомиться. – Голос ее дрожал.
Линн наблюдала за пристально разглядывавшей ее немкой.
– Я тоже очень рада знакомству с тобой.
– Милая, я как раз рассказываю фрау Хартман о желудочных болях, из-за которых ты не спала по ночам. Доктор прописал антибиотики, да? Какое-то время они хорошо помогали, правда?
Кейтлин села на диван напротив.
– Плохо помню.
– Ты была еще маленькой. – Линн опять обратилась к Марлен Хартман: – Потом антибиотики действовать перестали. Ей тогда было двенадцать. Поставили диагноз – первичный склерозный холангит. Она почти год пролежала в больнице, сначала здесь, в Брайтоне, потом в печеночном отделении Королевской больницы Южного Лондона. Сделали операцию, вставили эндопротезы в желчные протоки. – Линн оглянулась на дочку за подтверждением.
Та кивнула.
– Понимаете, что значит для живой подвижной девочки провести год в больничной палате?
Марлен Хартман сочувственно улыбнулась:
– Могу себе представить.
Линн тряхнула головой:
– Вряд ли вы можете себе представить английскую больницу. А ведь она лежала в одной из лучших, Южной лондонской. В какой-то момент больница оказалась переполнена, ее поместили в общую палату. Без телевизора. Кругом слабоумные старики. Двое ненормальных, женщина и мужчина, день и ночь пытались залезть к ней в постель. Она была в чудовищном состоянии. Я сидела с ней с утра до ночи, пока не выгоняли. Спала в комнате ожидания или в коридоре. – Она вновь оглянулась на Кейтлин, ища поддержки. – Правда, дорогая?
– В той палате было плоховато, – подтвердила Кейтлин с горькой улыбкой.
– После выписки мы обращались повсюду. Ходили к целителям, к священникам, пробовали коллоидное серебро, переливание крови, акупунктуру… Ничего не помогло. Бедняжка повсюду таскалась со мной, как маленькая старушка, без конца падала, правда, милая? Если бы не наш терапевт, не знаю, что было бы. Это святой, доктор Росс Хантер. Нашел нового специалиста, который перевел ее на другой лекарственный режим и вернул к жизни – на время. Она снова пошла в школу, стала плавать, играть в волейбол, занялась музыкой, которую очень любит. Начала играть на саксофоне.
Линн раздраженно заметила, что Кейтлин утратила интерес к разговору и занялась телефонными текстами.
– С полгода назад дела покатились под горку. Она заметила, что ей трудно дуть в саксофон, так, дорогая?
Кейтлин подняла голову, кивнула, вернулась к телефону.
– Теперь специалист говорит, что ей требуется пересадка – срочно. Нашли подходящего донора, несколько дней назад я отвезла ее на операцию в Королевскую больницу. В последнюю минуту выяснилось, что с донорской печенью какие-то проблемы – нам толком не объяснили. В любом случае объяснения меня не устроили. Потом последовал весьма откровенный намек, что она больше не будет пользоваться приоритетом. Значит, может попасть в те самые двадцать процентов ожидающих трансплантации печени, которые… – Она замешкалась, глядя на Кейтлин, но та довела приговор до конца:
– Которые умирают, так и не дождавшись.
Марлен Хартман взяла ее за руку, пристально заглянула в глаза:
– Кейтлин, mein Liebling,[26] поверь мне, пожалуйста. В современном мире от этого вовсе не обязательно умирать. Посмотри на меня. – Она постучала себя по груди. – Веришь?
Девочка кивнула.
– У меня была дочь, Антье. Ей было тринадцать лет, на два года меньше, чем тебя. Надо было пересадить ей печень, чтобы она могла жить. Найти было невозможно. Антье умерла. В день похорон я дала обещание, что больше никто не умрет в ожидании трансплантата – печени, сердца, легких и почек. И открыла агентство.
Кейтлин кивнула в знак согласия и одобрения.
– Можете гарантировать, что подыщете для нее печень? – спросила Линн.
– Natürlich![27] Это мой бизнес. Я всегда гарантирую подходящий орган и пересадку в течение недели. За десять лет ни одной неудачи. Если требуется подтверждение моих бывших клиентов, многие охотно с вами свяжутся и поделятся личным опытом.
– В течение недели? Несмотря на редкую группу крови – AB отрицательную?
– Группа крови не так важна, миссис Беккет. Каждый день в мире гибнут на дорогах три тысячи пятьсот человек. Где-нибудь непременно найдется подходящий донор.
Линн вдруг охватило невероятное облегчение. Кажется, этой женщине можно верить. Многолетняя работа по взысканию долгов показала ей человеческую натуру с самых разных сторон. В частности, научила отличать честных людей от дерьмовых мошенников.
– Как вы подыщете моей дочери подходящую печень?
– У меня глобальная сеть, миссис Беккет. – Немка умолкла, поднесла чашку к губам. – Не так трудно найти на планете жертву несчастного случая с подходящей печенью.
Тогда Линн задала вопрос, которого смертельно боялась:
– Сколько это будет стоить?
– Полный пакет услуг, включая плату старшему и младшему хирургам, двум анестезиологам, сестрам, полгода неограниченного послеоперационного ухода, полный набор медикаментов, обойдется… – Марлен Хартман пожала плечами, будто точно знала, какой последует эффект, – в триста тысяч евро.
Линн задохнулась:
–
Марлен Хартман кивнула.
– То есть… – Линн быстро прикинула в уме, – почти двести пятьдесят тысяч фунтов…
Кейтлин бросила на мать взгляд, говоривший: «забудь».
Линн в отчаянии всплеснула руками:
– Это… колоссальная сумма. Невозможно… я хочу сказать, у меня просто нет таких денег.
Немка молчала пила чай.
Линн встретилась взглядом с дочерью, видя, что вспыхнувшая было в ее глазах надежда угасла.
– Я… понятия не имела. Вы не предлагаете никакой… рассрочки?
Марлен открыла кейс, вытащила коричневый конверт, протянула Линн:
– Вот мой стандартный контракт. Я беру половину вперед и остаток сразу перед трансплантацией. Не такая большая сумма, миссис Беккет. Я никогда не посещаю клиентов, которые не в состоянии ее выплатить.
Линн обреченно покачала головой:
– Очень много. Почему так много?
– Давайте вместе подсчитаем. Вам должно быть известно, что печень начинает гибнуть через полчаса после изъятия из тела. Поэтому донора необходимо доставить сюда в санитарном самолете, подключив к аппаратам жизнеобеспечения. Как вы знаете, в вашей стране это запрещено законом. Медицинская бригада сильно рискует, а мы, разумеется, привлекаем только высококвалифицированных специалистов. В Суссексе работаем в одной частной клинике, но услуги врачей и персонала очень дороги. Я лично мало получаю сверх покрытия своих расходов. Можете сэкономить, полетев вместе с дочкой в страну без особых юридических проблем. У нас есть клиника в Мумбаи в Индии и в Боготе в Колумбии. Возможно, обойдется тысяч на
