столиками, среди них явные туристы, но много и местных, отмечающих начало выходных. Перед большинством стоят кружки с пивом, некоторые, вроде нее, пьют воду или коку. Многие катаются по пруду на лодках и водных велосипедах, вокруг деревянного острова плывет утка с выводком крошечных коричневых утят.
Внезапно прямо к ее столу направилась с весьма решительным видом, крепко стиснув зубы, дама лет шестидесяти, нордического типа, в ярко-красной лайкре, постукивая по дорожке лыжными палками.
Оставь меня в покое, найди другое место, мысленно приказала она, ставя локти на стол и устремляя на даму воинственный взгляд. Подействовало. Женщина протопала дальше, уселась за столик поодаль.
В иные моменты — такие, как этот, — отчаянно хочется уединения, которое можно найти лишь в редких драгоценных случаях. Это одна из самых дорогих радостей субботних утренних пробежек. Надо постоянно думать о многом, а сосредоточиться некогда. Новые наставники каждую неделю подбрасывают на рассмотрение новые мысли. На этой неделе сказали: прежде чем искать новые горизонты, наберись храбрости потерять из виду берег.
Разве она не сделала это десять лет назад?
Снова облачко дыма, опять внезапная боль. Дурной день, дурная неделя. Все вызывает сомнение. Она одинока, подавлена, сомневается в самой себе. Ей тридцать семь, она одна, позади две неудачные связи, а что впереди?
Ничего в данный момент.
Добрый старый немецкий философ Ницше сказал, что, если достаточно долго смотреть в пустоту, пустота посмотрит на тебя.
Ясно, что он имеет в виду. Чтобы отвлечься, она взглянула на первую страницу газеты, прочла сообщение об аварии. Все пассажиры автобуса — члены Христианского общества из Кельна. Семь погибших, двадцать семь серьезно пострадавших. Интересно, что они думают теперь о Боге? Рассердилась на себя за подобную мысль и перевернула страницу.
На снимках велосипедист, удирающий от полиции; еще одна авария на дороге — на сей раз перевернутый «фольксваген-пассат»; репортаж о закрытии фабрики — неинтересно, равно как и фотография школьной футбольной команды. Она снова перевернула газетный лист и заледенела.
Смотрела не отрываясь на печатный текст, не в силах поверить собственным глазам, мысленно переводя на английский каждое слово.
Читала, перечитывала, превратившись в соляной столп.
Объявление. Небольшая колонка. Текст гласит:
«Сандра (Сэнди) Кристина Грейс
Жена Роя Джека Грейса, проживающего в Хоуве на Дерек-авеню 48, г. Брайтон и Хоув, Восточный Суссекс, Англия.
Исчезла десять лет назад, предположительно мертва. В последний раз ее видели в Хоуве, графство Суссекс. Рост пять футов семь дюймов (170 см), худощавого телосложения, волосы светлые, длиной до плеч (в момент последней встречи). Если никто не представит свидетельств, что указанная личность жива, она будет официально признана умершей. Свидетелей просят обращаться в контору „Эдвардс и Эдвардс“ по следующим адресам».
Она все смотрела, читала и перечитывала.
Снова и снова.
36
— Знаешь, чего я действительно жду? — спросила Клио. — Чего по-настоящему жажду?
— Безумного секса? — с надеждой предположил Рой, мельком улыбнувшись. Они сидят в машине, едут из больницы домой, Клио выглядит в тысячу раз лучше. На лицо вернулись краски, оно лучится, светится, став еще прекрасней прежнего. Отдых в больнице явно пошел на пользу.
Клио соблазнительно пробежалась пальцами по его бедру.
— Прямо сейчас?
Рой остановился перед светофором на Эдвард-стрит рядом с полицейским участком, который называется в обиходе «брайтонским обезьянником».
— Пожалуй, не самое лучшее место.
— Заняться безумным сексом было бы неплохо, — согласилась она, по-прежнему провокационно щекоча ногу. — Но, даже рискуя ранить твое самолюбие, в данный момент мне хочется большего чем ваше тело, суперинтендент Грейс.
— Чего же?
— Невозможного. Хорошего куска бри с бокалом красного вина.
— Ужас. Я соперничаю с сыром за твое предпочтение?
— Речи быть не может. Сыр побеждает.
— Пожалуй, отвезу тебя обратно в больницу.
Клио дотянулась, чмокнула его в щеку.
— Не обижайся.
Загорелся зеленый, Рой тронулся с места, притворно надувшись.
— Арестую каждую головку проклятого бри в этом городе.
— Прекрасно, и посади в холодильник. Все проглочу после рождения Пузыря. Но сначала тебя, обещаю!
Поворачивая к югу на Гранд-Парад и направо в аллею с маячившим впереди Королевским павильоном, Рой неожиданно впал в эйфорию. После жутких страхов за Клио и младенца в последние дни все вдруг снова стало хорошо. Клио прекрасна, весела, жизнерадостна. Ребенок в порядке. Упреки помощника главного констебля Ригга кажутся пустяком по сравнению с этим. Подлого слизняка Ивена Приса найдут со дня на день, если не с минуты на минуту. Единственное, что для него действительно важно, находится сейчас рядом.
— Люблю тебя очень, — сказал он.
— Да?
— Да.
— Точно? Даже с таким пузом и предпочтением сыра?
— С пузом еще больше люблю.
Клио неожиданно схватила его руку, прижала к животу. Чувствуется, как что-то движется, крошечное, но сильное. От радости перехватило горло.
— Пузырь?..
— Брыкается! Говорит нам, что счастлив вернуться домой.
— Ох-х-х!..
Клио выпустила руку, откинула со лба волосы. Рой остановился у поворота направо перед павильоном.
— Значит, ты по мне скучаешь? — спросила она.
— Каждую секунду.
— Врешь.
— Правда. — Светофор переключился, он миновал перекресток и двинулся дальше. — Все ищу в Гугле коляски и имя для ребенка.
— И я много думала об именах.
— Ну?
— Если девочка, хотя я считаю иначе, мне пока нравится Амелия, Тилли и Фрейя.
— А если мальчик?
— Я бы назвала его Джеком в честь твоего отца.
