никаких признаков других машин экстренной помощи.
Вики вывела «скорую» на встречную полосу, внимательно наблюдая, все ли водители слышат сирену. Поползла тихонько, заглушив сигнал, остановилась перед рефрижератором. Во рту вдруг пересохло.
Она посмотрела на экран монитора. Они добрались до места за шесть минут двадцать секунд. Хорошо, что восемь минут, установленных для категории А, не превышены. Хотя утешение слабое. Фил Дэвидсон выключил мигалку. Прежде чем покинуть машину, парамедики огляделись.
Стоящая возле «ауди» женщина с вьющимися светлыми волосами, в дорогом дождевике держит мобильный телефон на некотором расстоянии за ухом, как бейсбольный мяч, который готова метнуть. Вокруг автомобиля валяются сломанные, опрокинутые стулья и столики. У женщины явных признаков повреждений не видно. Люди вокруг, кроме фотографирующего юнца в длинной непромокаемой куртке с капюшоном, сосредоточенно смотрят на задние колеса рефрижератора.
Парамедики вышли, внимательно глядя по сторонам, стараясь подметить как можно больше деталей и убедиться, что машины на дороге никому не причинят вреда. Впрочем, движение решительно остановилось.
К ним бросился коротенький плотный мужчина лет сорока пяти, в фирменной куртке и джинсах, с мобильником в руке. По мертвенно-бледному лицу, вытаращенным глазам и дрожащему голосу Вики поняла, что он в шоке.
— Под колесами… — выдавил мужчина, оглянулся и махнул рукой. — У меня под колесами…
Чуть дальше на дороге валяется велосипедный фонарь и седло. И еще нечто вроде штанины от джинсов с кроссовкой. Вики судорожно сглотнула, чувствуя вкус подступившей к горлу желчи, рванулась вместе с Филом к задней части шестнадцатиколесного рефрижератора. Толпа вежливо расступилась. Молодая женщина, стоявшая там на коленях, поднялась.
— Пульс есть, — сообщила она.
Кивнув в знак благодарности, парамедики тоже опустились на колени, чтобы заглянуть под грузовик.
Освещение слабое. Чувствуется запах рвоты, смешанный с запахом машинного масла, разогретого железа и еще чего-то… ну конечно, это кисло-медный привкус крови, который вечно напоминает Филу Дэвидсону визиты в детстве с матерью в мясницкую лавку.
Вики разглядела юношу с короткими, слипшимися от крови темными волосами, с израненным лицом, неестественно вывернутым телом. Глаза закрыты. На нем разорванный анорак и джинсы, одна нога под колесом, от другой осталась лишь белая кость в обрывке джинсовой ткани.
Анорак и две футболки порваны на животе, в лужу крови на дороге кольцами вываливаются кишки.
Вики заползла под рефрижератор — напарник за ней, — вцепилась в запястье, нащупала пульс — очень слабый. Они с Филом перепачкались маслом, дорожной грязью и кровью. Голубые хирургические перчатки в одну секунду стали грязными и окровавленными.
— ОН ХУПЕЖ, — мрачно пробормотал Фил.
Вики кивнула, сглотнув едкую желчь. Она уже слышала это условное выражение, тогда, во время первого происшествия со смертельным исходом. Висельный юмор парамедиков помогает не потерять рассудок от жутких картин. Это означает: оживить невозможно, хотя, увы, пока еще жив.
С внутренними органами, валяющимися на асфальте, очень мало шансов на выживание. Даже если доставить парня в больницу фактически живым, инфекция прикончит его. Вики оглянулась на опытного напарника в ожидании указаний.
— Пульс? — спросил он.
— Слабый, радиальный. — Радиальный пульс свидетельствует, что система кровообращения еще поддерживает функцию некоторых органов.
— Оставайся, чего-нибудь делай, — шепнул Фил одними губами, зная, что выбора нет: нельзя перенести пострадавшего с застрявшей под колесом ногой. — Я набор принесу.
«Оставайся, чего-нибудь делай» не означает «бери ноги в руки и беги». Это означает, что, хоть шансов практически нет, надо сделать все возможное, изо всех сил стараться, пока паренек не умрет. Делай свое дело, когда больше нечего делать.
Воздух снова огласил вой сирены. Звук ее становится все громче. Вики стиснула руку юноши.
— Держись, — попросила она. — Слышишь? Как тебя зовут?
Нет ответа. Пульс слабеет. Сирена воет уже немилосердно. Вики взглянула на обрубок ноги. Кровь почти не течет. Единственный положительный признак на данный момент. Человеческое тело неплохо справляется с травмами. Капилляры закрываются. Как два года назад, когда парнишка умер почти без кровотечения у нее на глазах на дорожной обочине. Организм в шоке. Если наложить турникет и осторожно собрать кишки, может быть, будет шанс?
Вики крепко прижала пальцы к лучевой артерии. Пульс уходит с каждой секундой.
— Держись, — взмолилась она. — Еще чуть-чуть. — Оглядела лицо. Симпатичный мальчик. Только с каждой секундой бледнеет. — Пожалуйста, оставайся со мной… Все будет хорошо…
Пульс почти исчез. Пальцы забегали, отчаянно отыскивая биение.
— Сможешь! Сможешь… Давай!.. Держись!
Теперь это уже личное дело.
Возможно, для Фила ОН ХУПЕЖ. А для нее вызов. Хорошо бы навещать его в больнице, видеть, как он начинает садиться среди букетов цветов, открыток с наилучшими пожеланиями.
— Ну, давай, давай, — повторяет без остановки Вики, глядя на черное дно рефрижератора и на заляпанный грязью колесный обод, — держись!..
Фил заполз под грузовик с большой красной сумкой, с набором для остановки кровотечения. У них есть все, что предлагает жертвам современная травматология.
Но когда напарник открыл сумку с отделениями, набитыми спасительными препаратами и приспособлениями, Вики уже знала — в данном случае это одна косметика. Оконные занавески.
Пульс едва прощупывается.
Раздался визг сверла по кости — быстрейший способ вставить катетер. Жизненно важна каждая секунда. Вики помогла Филу нащупать кость чуть пониже колена, профессионально отбросив всякие эмоции. Надо стараться. Они постараются.
— Не уходи! — умоляла она.
Фил Дэвидсон оценивал вероятные повреждения костей и внутренних органов. Похоже, колесо размозжило таз, чего вполне достаточно для обширного внутреннего кровотечения и практически верной смерти.
Дай бог, чтоб парень поскорей умер, угрюмо заключил он, делая свое дело.
11
Рой Грейс, не обратив внимания на дивный вид из окна на Кемптаун, обомлел от бледности Клио, лежавшей на высокой койке в палате с многочисленными аппаратами на голубеньких стенах. У койки стоит высокий мужчина лет тридцати с короткими редеющими каштановыми волосами, в голубой униформе и бахилах. Переписывает показатели мониторов в свой блокнот на планшетке.
На Клио зеленая больничная рубашка, светлые волосы, обрамляющие лицо, отчасти потеряли естественный блеск. Она беспомощно и нерешительно улыбнулась, как бы радуясь Рою и одновременно огорчаясь, что он ее застал в таком виде. На груди целый лес электродов, на большом пальце монитор- наперсток, считающий пульс.
— Прости, — робко вымолвила она и ответила слабым пожатием, когда Рой схватил ее руку.
Душу заполонила паника. Потеряла ребенка?..
— Что случилось?
Мужчина повернулся к нему. На именной табличке значится: «Д-р Н. Кросс. Ординатор».
— Вы муж?
