снова открыл, сунул между створками старую канистру из-под машинного масла, валявшуюся рядом.
Потом вскочил в «тойоту-ярис», проехал по причалу мимо наклонного пандуса, заваленного мусором с прошлой недели. На том же месте стоит пригодившийся в прошлый раз автопогрузчик, который сейчас не понадобится.
Зуб вылез из машины, внимательно осмотрелся. Слышен плеск воды, далекое тарахтение моторной яхты, снова гул вертолета. Подсвечивая фонариком, он в последний раз оглядел салон, вытащил пепельницу, пошел к воде, выбросил окурки в темные волны. Удостоверившись, что ничего не осталось, приготовился, сделав несколько глубоких вдохов.
Подал машину немного назад, опустил все стекла, открыл крышку багажника. Снова сел за руль, оставив водительскую дверцу открытой, набрал скорость и рванулся к краю причала. В последнюю секунду выбросился из кабины, перевернулся на твердом покрытии, услыхав позади громкий плеск.
Поднялся на ноги, увидел плывущую машину, погрузившуюся до нижних краев окон, ныряющую передом и задом. Собрался включить фонарь, чтобы лучше разглядеть, как вдруг с досадой уловил треск мотора. Кажется, приближается. В бухте идет моторная лодка.
Зуб замер.
Вокруг машины пошли пузыри, начали громко лопаться. «Тойота» тонет. Нос почти под водой. Мотор трещит ближе.
Тони! Тони ко всем чертям… Давай!
Справа свет становится все ярче.
Тони!..
Лобовое стекло почти полностью скрылось в воде.
Тони!
Мотор еще громче. Свет быстро разгорается.
Тони!..
Крыша ушла под воду. Заднее окно. Остался багажник.
Тоже погрузился.
Через пару секунд вспыхнули навигационные огни и прожектор, показался патрульный катер с двумя полицейскими в форме на палубе.
Зуб нырнул за пандус. Катер проследовал мимо. Сквозь грохот мотора и плеск воды под килем на секунду пробился треск рации. Но шум уже слабел, огни потускнели.
Он выпустил из груди воздух.
107
Раздался громкий металлический стук. Шаги. На секунду взметнулась надежда.
Шаги приближаются. Запахло сигаретным дымом. Послышался знакомый голос:
— Понравилась картина?
Зуб включил фонарик, отвязал веревку от перил, принялся опускать мальчика ниже, старательно придерживая шнур руками в перчатках, слыша, как парень бьется о стенки. Потом веревка ослабла.
Хорошо. Он на первой платформе из трех, расположенных с интервалами в пятьдесят футов.
Закинув за спину рюкзак и подсвечивая фонариком, Зуб начал спускаться по перекладинам, цепляясь одной рукой, держа в другой веревку. Добравшись до первой платформы, повторил все сначала, потом еще раз, пока мальчишка не лег лицом вниз на дно шахты. Зуб преодолел последний пролет, присоединился к нему, вытащил из рюкзака лампочку, включил, поставил на пол.
Впереди туннель, идущий под гаванью. Зуб его обнаружил, копаясь в архивах в ходе подготовки к предыдущему делу. Прежде чем туннель угрожающе обветшал, по нему тянулись кабели от старой электростанции. Одновременно с постройкой новой станции проложили другой, а этот отрезали.
Как будто находишься в ржавой бездонной железной бочке, которая уходит вдаль, обрамленная с обеих сторон металлическими трубами в асбестовой оболочке, где находятся старые кабели. Под ногами подгнившие доски, кое-где залитые водой. На массивных листах клепаной обшивки расплываются живые пятна ржавчины, кругом острые сталактиты и сталагмиты сливочного цвета, похожие на оплывшие свечи.
Но Зуб смотрел совсем на другое — на человеческий череп, валявшийся неподалеку в туннеле, приветствуя его широким оскалом. Он смотрел на него с неким удовлетворением. Двенадцать крыс, купленных в суссекском зоомагазине и проголодавших за пять дней, хорошо поработали.
Форма и фуражка капитана эстонского торгового судна исчезли вместе с плотью, сухожилиями и волосами. Даже морские сапоги съедены. Кости рассыпались по полу, кроме одного предплечья и кисти, прикованной цепью к железной трубе. Не хотелось, чтоб крысы сгрызли пластырь, позволив ему убежать.
Зуб посадил мальчишку, прислонил спиной к стенке, лицом к туннелю и скелету. Тот заморгал — что- то в нем изменилось. Он догадался — очки исчезли. Посветил вокруг фонариком, увидел и надел их мальчишке.
Тот уставился на него, потом покосился на кости, в глазах отразился смертный ужас.
Зуб присел, сорвал со рта пластырь.
— Ну, как ты?
— Не очень. Домой хочу. К маме. Хочу пить. Кто вы и чего вам нужно?
— Слишком многого хочешь.
Тайлер покосился на череп.
— По-моему, вид не слишком здоровый, — заметил Зуб. — Что скажешь?
— Мужчина лет пятидесяти-шестидесяти. Восточноевропейский тип.
Зуб нахмурился:
— Откуда тебе такое известно?
— Изучаю археологию и антропологию. Пожалуйста, дайте воды… и поесть.
— А ты хитрый, как я погляжу.
— Просто пить хочу, — объяснил Тайлер. — Зачем вы меня сюда привезли? Кто вы?
— Вон тот, — кивнул Зуб на скелет, — пролежал тут шесть лет. Никто про это место не знает. Шесть лет здесь никто не был. Понравилось бы тебе провести тут шесть лет?
— Не понравилось бы, — сказал Тайлер.
— Еще бы. Я хочу сказать, кому понравится, правда?
Тайлер кивнул. Тип не совсем нормальный, решил он. Чокнутый, но, может быть, ничего. Не сильно хуже некоторых учителей.
— Что он такого сделал?
— Кое-кого обчистил, — ответил Зуб. — Ясно?
Тайлер пожал плечами:
— Ясно. — Голос испуганно хрипит в пересохшей гортани.
— Обожди, и я все устрою. У нас с тобой большая проблема. С приливом уладится, понял?
Тайлер вытаращился на него, потом на скелет. То же самое будет с ним через шесть лет?..
— С приливом?.. — переспросил он.
Мужчина вытащил из рюкзака сложенный лист бумаги, развернул.
— Разбираешься в таких вещах, парень?
Поднес бумагу к глазам Тайлера, направил фонарь и сказал:
— Большие суда не входят и не выходят из гавани два часа после начала отлива и еще два после начала прилива. — Внимательно всмотрелся в разграфленный лист, где под буквами О и П проставлено время. Сбоку напечатано: «Предполагаемый уровень в метрах выше нуля графика водомерного поста». — Нелегко разобраться. Похоже, отлив начинается в восемь вечера, хоть я не совсем уверен. Значит, суда пойдут в час тридцать одну.
