Куэйд издал неопределенный звук, который мог означать все что угодно, затем чуть шевельнулся, и солнечный свет заиграл у него в волосах, придавая обыкновенному коричневому цвету насыщенные оттенки каштанового и золотого.
Конечно, цвет его волос не был просто коричневым — как только она могла так подумать? Пальцы ее левой руки непроизвольно сжали… визитную карточку Джулии.
— Моя сестра, Джулия…
— Оформитель спален?
— Да… вернее, она садовый дизайнер. У нее невероятно прекрасный сад…
— Она отвечала за цветы? — снова перебил он.
— Нет, цветы покупала я.
— А еду?
Глубоко вздохнув, Шанталь попыталась побороть закипающее в ней раздражение.
— Джулия принесла еду и первую партию простыней, а я — все остальное…
— Кроме дров.
Ради бога, почему этот мужчина позволяет себе злить ее?
Шанталь перевела дыхание и терпеливо продолжила:
— Джулия обожает переделывать старые сады и хотела бы предложить вам свой дизайн, если вы в этом заинтересованы. Если вы собираетесь здесь надолго остаться.
Его ответ ввел ее в состояние ступора:
— Значит, вы пришли сюда выяснить, как долго я здесь пробуду…
— Не могу сказать, что нам это неинтересно, к тому же весь город сгорает от любопытства…
— Так вы пришли от имени Всегородского Любопытства или удовлетворить личный интерес?
Шанталь вздернула подбородок.
— Я обещала Джулии передать вам информацию по поводу сада.
— Да ладно, вам, Шанталь, вы ведь пришли не для того, чтобы поболтать о саде. Что же вы хотите узнать?
— Почему вы думаете, что у меня должны быть какие-то тайные мотивы?
— Вы адвокат.
Оскорбившись, она распрямила спину.
— А вы?
— Я бывший адвокат.
Бывший? Шанталь облизала пересохшие вдруг губы.
— Значит, вы вернулись не для того, чтобы присоединиться к практике Годфри?
— Боже, конечно, нет. — Он тряхнул головой, словно поражаясь нелепости этой мысли. — Вы думали, я претендую на вашу работу?
— Просто не люблю неожиданностей, — сухо ответила она. А как насчет личных мотивов? Ей было любопытно, и она не могла не спросить: — И что вы собираетесь делать?
— Ну, в ближайшее время практически ничего серьезного. А дальше я еще не решил.
— Это вы о том, останетесь ли здесь?
— Обо всем.
Любопытство Шанталь вышло из-под контроля.
— А ваша невеста?..
— У меня нет невесты.
Камерон сказал это жестко и посмотрел в сторону ее машины.
— По-моему, вы собирались ехать играть в гольф.
Шанталь решила проявить твердость и задать все те вопросы, что крутились у нее в голове, но Камерон уже взял ее под локоть и повел к дороге. У Шанталь появилось смутное впечатление, что, если она будет стоять на своем, он применит силу. Пришлось прибавить шагу, чтобы не отстать от него.
— Милая машина. — Он открыл дверцу ее новенького «мерседеса» последней модели. — Похоже, провинциальные адвокаты зарабатывают больше, чем я думал.
Еще не сев в машину, она замерла. Ее неприятно поразили не столько его слова, сколько циничный тон.
— Вы что-то имеете против провинциальных адвокатов?
— Нет, если они мне не докучают.
Он сказал это мягко, но от этого ее раздражение не улеглось. Только она хотела ответить ему колкостью по поводу его собственной работы в качестве провинциального адвоката, позволившей ему приобрести такой шикарный дом, как он удивил ее:
— Я не думал, что вы вернетесь сюда и будете работать на Годфри.
Секунду Шанталь не могла вымолвить ни слова. Ей никогда не приходила в голову мысль, что Куэйд вообще мог о ней думать.
— А что вы обо мне думали? — медленно спросила она.
— Деловая акула. У вас еще есть хватка или вы потеряли ее вместе со скобками для зубов? — спросил он и, к ее удивлению, засмеялся.
Улыбаясь — как она могла забыть эти ямочки на его щеках! — он пристально посмотрел на нее.
— Не пропустите первый удар.
Шанталь опустилась на сиденье водителя и попыталась собраться с мыслями.
— Если вы не хотите потом иметь проблем с садом, вам надо…
— Я и сам справлюсь с садом. — Он закрыл за ней дверцу машины.
Шанталь опустила стекло.
— Он потребует гораздо больших усилий, чем вы думаете.
— Я же сказал, я справлюсь.
Он казался таким уверенным, что у Шанталь не осталось сомнений: он сможет и дров нарубить, и привести в порядок сад, а между делом, возможно, закупить курочек и построить небольшую ферму. Но это, разумеется, не означало, что она не скажет последнего слова в этом споре.
— Джулия отлично знает свое дело. Если не верите, заезжайте как-нибудь ко мне и посмотрите на мой сад.
Даже не взглянув в зеркало заднего вида, она тронула машину и поехала вниз по дороге, удивляясь, почему, черт возьми, ее последние слова прозвучали как откровенное приглашение ее навестить. Довольно рассмеявшись, она сразу же одернула себя и сделала строгий выговор.
Этот разговор о провинциальных адвокатах был абсолютно неуместным. И хотя она задала свои вопросы, ответы на них были более чем неудовлетворительны. Долгое ничегонеделанье не удовлетворит его — а что потом? Неужели она в самом деле думает, что Годфри не предложит ему нечто, от чего не сможет отказаться и святой? А Камерон Куэйд никогда не слыл святым.
Однако, несмотря на предостережения, на то, что визитка Джулии так и осталась у нее в ее руке и она опять забыла про свой диск в его проигрывателе, Шанталь прибавила громкость стерео и стала подпевать, используя собственные слова, крутившиеся в голове.
За ней осталось последнее слово.
Она заставила его смеяться.
У него нет невесты.
Сощурив глаза от яркого утреннего солнца, Камерон смотрел, как уезжает Шанталь. И только тут понял, что улыбается — улыбается в ответ на последний обмен репликами, на ее решительное желание сказать последнее слово. Она боец, эта Шанталь Гудвин, в этом она не изменилась.
Улыбка погасла у него на губах, исчезла так же быстро, как и блеск в ее больших карих глазах. Если бы так же легко можно было все забыть, он был бы счастливым человеком. Нет, поправил он себя, довольным человеком. Слово «счастливый» не подходило ему уже… черт, он даже не мог сказать, сколько лет.
Погруженный в адвокатскую гонку под девизом «ни одного заключенного», он не заметил, что коренным образом изменил свою систему ценностей. Он не заметил, что уже ни от чего не получает удовольствия, что часто становится беспринципным. Счастливый? Об этом не могло быть и речи. А потом случилось нечто, потрясшее его до глубины души, открывшее ему глаза и заставившее его вернуться домой, в Меринди.
