бригаде, — гневно подумал Грегори, — кто-то хорошо заплатил, чтобы они молчали о состоянии реактора “Подсолнечника”…”
— Я не подозревал, что он выкинул и кирпичи… — начал Колфилд, но осекся, увидев, что Грегори начал отвинчивать шлем с тела капитана.
Грегори действовал почти автоматически. Высохшее черное лицо мумии, открывшееся взгляду, его не испугало. Ему уже приходилось видеть подобные лица. Но хоть и не было сомнения, чье тело они обнаружили, порядок требовал проверки его личного диска. Он достал диск и тут услышал голос Хартмана:
— Что с вами, Колфилд, — спрашивал лейтенант, — привидение, что ли, увидели?
И, глядя на лежащий на ладони личный диск, Грегори подумал: “Да, Хартман, ты прав. Он увидел привидение. Потому что, если верить диску, тело принадлежало Джеймсу Эндрю Колфилду!”
— Капитан! — прервал его мысли настойчивый голос Нолана. — Мы в беде. Перегревается реактор. Выбиты большие секции защиты, и счетчик Гейгера сошел с ума. Нам осталось полчаса, не больше, потом…
— Говори точнее, — остановил его Грегори. — Доложи состояние реактора.
Загадка Колфилда перестала быть тайной. Но об этом некогда было размышлять. Пока Нолан докладывал о положении в реакторе, Грегори поймал себя на мысли, что предпочел бы, чтобы один из свинцовых кирпичей с “Подсолнечника” пронзил не только реактор, но и его самого. И он сейчас был бы уже там, куда улетают души всех хороших космических капитанов, вместо того чтобы притворяться, что он умеет быстро думать, обязательно найдет выход из безвыходного положения и вообще относится к той породе людей, которые борются до последней секунды.
Положение было безнадежным.
— Я пошлю вниз Хартмана, чтобы он тебе помог, — сказал Грегори просто для того, чтобы оттянуть момент решения. Но Нолан не дал ему такой возможности.
— Нет, — сказал он.
Оказалось, что ход к реактору был настолько завален обломками, что там мог находиться лишь один человек. Двоим там негде было повернуться. К тому же все осложнялось очень высоким уровнем радиации и тем, что манипуляторы были выведены из строя. Ничего иного не оставалось, как, несмотря на всю опасность, приблизиться к самому реактору.
— Я даю тебе десять минут, — сказал Грегори. — Другого выхода нет. Через десять минут тебя сменят. Если мы трое будем сменять друг друга…
— Четверо, — внезапно сказал пленник.
— Хорошо, четверо, — согласился он и добавил: — Мне не нужны чудеса героизма. Каждый не расстается с радиационной картой и, как только она посинеет, немедленно уходит. Всем ясно?
Хартман кивнул. Пленник сказал:
— Можно мне пройти в каюту? У меня там талисман.
— Идите, — нетерпеливо ответил Грегори. Пленник не производил впечатления суеверного человека, но сейчас некогда было об это думать.
Пройти к реактору можно было длинным колодцем диаметром в два фута. Скобы металлической лестницы едва выступали из стены, чтобы можно было надежно ухватиться за них. Грегори понимал, что один из метеоритов пронзил наискось нижнюю часть колодца. Но протиснуться вниз все же было возможно, доказательством чему были ноги Нолана, которые Грегори видел за завалом. Он приказал лейтенанту выбираться наружу и сам полез, чтобы занять его место.
Нолан смог установить зеркала и починить один из манипуляторов. Грегори видел, в чем дело, но с их возможностями исправить положение было немыслимо.
Реактор получил два попадания. Один из ударов пришелся по касательной и лишь сорвал часть обшивки, разбросав свинцовые кирпичи. Штук пятьдесят из них медленно плавали по помещению. Второй удар пришелся прямо в реактор. Грегори отыскал только входное отверстие. Так что метеорит должен был остаться внутри. Наибольшую опасность представляли несколько кирпичей, которые застряли внутри реактора. Графитовые стержни заклинились и не входили внутрь, поэтому реактор постепенно разогревался, превращаясь в атомную бомбу.
Стараясь не спешить, Грегори проверил все четыре манипулятора. Надежды на них не было. Глядя в зеркала, чтобы разобраться в состоянии дел в активной зоне реактора, Грегори попытался захватить верхний кирпич, зажатый между концом стержня и стенкой. Но металлические захваты снова и снова соскальзывали с кирпича.
И вдруг кирпич двинулся.
Грегори заставил себя замереть и сосчитал до десяти, стараясь расслабить мышцы рук. Затем он вновь подвел захваты к кирпичу, пытаясь вытащить его наружу. Он крепко взялся за рукояти манипулятора и осторожно повел их.
Кирпич вылетел наверх. Еще два кирпича, которые были им заклинены, также всплыли над реактором. Остальные кирпичи были заклинены прочно. Но все же это означало какой-то сдвиг.
— Попробуй шестой, — сказал он Нолану.
Освободившийся стержень медленно двинулся вниз. Это отсрочит взрыв минут на десять — пятнадцать. Но остаются заклиненными еще девять стержней.
— Ваше время истекло, сэр, — напомнил Нолан. И добавил: — Колфилд готов сменить вас.
Грегори бросил последний взгляд на зеркала. Если бы можно было растащить кирпичи руками, вместо того чтобы возиться со сломанным манипулятором, он освободил бы стержни и починил бы защиту за полчаса. Но излучение через отверстия в обшивке было так велико, что задерживаться здесь нельзя было даже на лишние две минуты.
Если он сам пойдет на такой риск, то и его подчиненные последуют примеру командира, а всякий в космосе знает, к чему это может привести. Не раз случалось, что космонавты спасали свои корабли и умирали потом на пути домой от облучения — ослепнув, с выпавшими волосами и струящейся сквозь поры кровью… Грегори предпочел бы умереть сразу, в атомном взрыве.
— Возможно, вы считаете, что в ответе за все происшедшее, — сказал Грегори сурово, разминувшись с пленником в проходе. — Да, вы за все в ответе. Но если у вас возникнут идиотские мысли в течение следующих десяти минут, приказываю забыть о них. Вы меня слышите?
— Я понял, — ответил пленник. — Наконец-то вы осознали мою действительную ценность и не намерены терять такую добычу.
Грегори хотел сказать ему, что дело совсем не в этом, что у него другие, отнюдь не корыстные желания, чтобы его собеседник остался жив. Но некогда было пререкаться, тем более что всякий спор мог бы сбить с толку Хартмана и Нолана и отвлечь их от работы. Его помощники еще не знали, что личный диск, найденный на трупе, принадлежит Джеймсу Эндрю Колфилду и что человек, которого они считают Колфилдом, на самом деле кто-то другой. Грегори полагал, что он знает истинное имя Колфилда, но сейчас не время было заниматься дедукцией подобно Шерлоку Холмсу. Так что пока суд да дело, пленник останется Колфилдом и может думать о мотивах, двигавших капитаном Грегори, что ему вздумается.
Грегори сердито оттолкнулся и поплыл к мостику, минуя Хартмана, который распутывал пучок проводов. Дела у Хартмана шли неплохо — Нолан склонился над пультом управления, на котором уже весело перемигивались огоньки. Он хотел было похвалить лейтенанта, но тут услышал голос Колфилда:
— Попробуйте девятый и восьмой.
Перчатки Нолана послушно потянулись к пульту, и два красных огонька сменили цвет на зеленый.
— Молодец! — вырвалось у Нолана. Затем обернулся к капитану: — Это даст нам еще двадцать минут. Теперь мы, можем быть, успеем.
