джинсы, потом рассматривает себя в высоком зеркале, а потом одевает на себя черное упавшее по ее фигуре, платье.
Но, может быть, они, — пятеро, — что-то типа медиков, которым все можно, — подглядывать, в том числе. Если, для пользы здоровья… Если медики, тогда все нормально, — да еще при склонности девушки к суициду. Как здесь обойтись без камер?
Интересно, знала ли Марина о наблюдателях?.. Естественно, знала.
Раз умеет сидеть за компьютером.
А раз знала… Ей было все равно, смотрят ли на нее каждую секунду, желая в любую из них принести ей добро, — или нет.
Но каково жить кутузке, пусть такой шикарной, когда знаешь, что любое твое движение никогда не останется без внимания заботливых глаз…
Гвидонова даже передернуло в своем кресле… Не из-за сочувствия к незнакомой девушке. Не из-за высоких нравственных принципов. А из-за того, что он хорошо знал по себе, — какая это тяжесть, все время ощущать рядом заботливые глаза и уши… Особенно, когда от них никуда нельзя деться.
Каково ей было жить здесь и, скорее всего, раньше. Когда единственное место, где можешь остаться наедине с собой, — то самое. От которого ее изо-всех сил пытались уберечь…
Вечером, — на экране в левом нижнем углу отсчитывалось время, — ровно в восемнадцать часов, сорок восемь минут четырнадцать секунд с экрана телевизора она исчезла.
— Вот! — воскликнул с придыханием Матвей Иванович. — Вот то самое место!
Прокрутили это место еще раз, потом еще, и еще раз… Каждый раз было одно и тоже.
Девушка сидит за компьютером, потом выключает его, встает… и в этот момент пропадает. Вернее, немного по-другому: она пропадает, так что секунды четыре или пять, видна пустая комната и выключенный компьютер, а затем исчезает все изображение, — на экране возникает ровная рябь, как всегда бывает, когда идет пустая пленка.
— Охрана? — спросил Гвидонов.
— Вся охрана, и ее начальник — готовы к разговору… Только в другом месте, — в голосе Матвея Ивановича послышалась предельная жесткость.
Оно и понятно, ему было не до шуток.
— Представьте, Владимир Ильич, эти говнюки божатся, что ничего не знают, исправно несли службу, и видели только то, что сейчас увидели мы… Больше ничего.
— А вы? — повернулся к начальнику охраны Гвидонов.
— Это новый человек, — пояснил Матвей Иванович, — сын моего школьного приятеля. Ему можно доверять.
— Вы? — спросил Гвидонов другого.
— Меня здесь в тот момент не было, — сказал «отдел кадров», — здесь наше подразделение и, по- сути, командовал им здешний главный врач.
— Вы? — спросил Гвидонов горничную.
— Я после обеда езжу по магазинам, делаю покупки, — сказала, с заметным акцентом, она.
— Главный врач? — переспросил Гвидонов.
— Что? — спросил мстительно Матвей Иванович. — Вы думаете?.. Но у него, алиби. Мы проверяли… Хотите с ним поговорить?
«Отдел кадров» и «новый» приподнялись со своих мест.
— Нет, — сказал Гвидонов, — ничего я не думаю… И сейчас не хочу. Нас пишут?
— Ни в коем случае, — сказал Матвей Иванович. — Можете не беспокоиться, исключено.
— Вот что, — сказал Гвидонов, — давайте сделаем так. Вы с этого главного врача возьмите, на всякий случай, подписку о невыезде. Ну, что-то в этом роде, чтобы можно было с любой момент с ним побеседовать. Хорошо?
— Выполняйте!.. — бросил Матвей Иванович. — Самого не трогать?
— Зачем обижать человека лишним подозрением… Пусть работает. Но переведите его на казарменное положение, что бы он со своей территории — ни ногой. Ну, приставьте к нему кого-нибудь, чтобы контролировал.
— Может быть, попроще? — спросил «новый» — Сразу задержать?
— Нет, — сказал Гвидонов. — За что?
— Что будем делать дальше? — спросил Матвей Иванович, когда подчиненные его ушли.
— Поговорить с охраной, это раз… Где Марина жила до этого?
— У нас есть дом в Москве, — но она его не любила… Есть дом за городом, она там, в основном и проводила время… Правильно я говорю, мадам?
Горничная, у которой оказались покрасневшие глаза, посмотрела на Матвея Ивановича, и сказала, с довольно заметным акцентом:
— Да.
— Она англичанка… — пояснил он. — Мы ее выписали из Лондона три года назад, чтобы Марине было легче практиковаться в английском языке… Ее зовут Мэри, — она не совсем чисто еще говорит, но все понимает… Нам нужно туда, и охранники пока находятся там, так что убьем сразу всех зайцев.
— Хорошо, — согласился Гвидонов. — Тогда можно трогаться, здесь пока делать нечего.
— Спасибо вам, — сказал Матвей Иванович, — насчет главного врача… Ни за что бы не подумал. Такой интеллигентный человек.
Они шли через больничную территорию к общей проходной, англичанка отстала, и появилась возможность поговорить с глазу на глаз.
— Не совсем так, — осторожно сказал Гвидонов. — Вернее, не так просто… Так, слишком уж на поверхности… В принципе если, то нужно проверить. Но я сомневаюсь. Скорее всего, это сделал кто-то из ваших знакомых, но у вас знакомых, наверное, много?
— Многовато, — согласился Матвей Иванович.
— Скажите, — мягко спросил Гвидонов, — вот вы говорили, Марина зарабатывала немалые деньги. Какие?.. Это важно, от количества денег, которые она может заработать, зависит уровень похищения.
— Понимаю, — зло сказал дядя потерпевшей, — везде эти проклятые деньги. Никому они не дают покоя, — чужие деньги. Столько шакалов вокруг, не счесть… Бедная девочка.
— Я в трудном положении. Мне нужно на что-то ориентироваться. Если в год она могла заработать, к примеру, десять тысяч, — это одна картина. Если — сто тысяч, — совсем другая картина. Тогда и мыслить нужно совершенно иначе.
— Понимаю, — как-то отчаянно сказал Матвей Иванович, — чего мне вам врать, скажем так… — но ничего не сказал, и некоторое время они шли молча.
И, когда уже подходили к воротам, продолжил:
— Скажем так, в год она могла заработать не один миллион… Нет, ориентируйтесь лучше на десять миллионов, так будет точней.
— Десять?.. — не поверил Гвидонов.
— Вы о Соросе когда-нибудь слышали? — спросил Матвей Иванович. — Он любит светиться, везде соваться со своими прогнозами… Фонды всякие благотворительные организует, своего имени. Наверное, нагрешил за жизнь, будь здоров, раз ему фонды понадобились… Так вот, за одну свою финансовую операцию, протяженностью, скажем, в месяц, он может получить несколько миллиардов долларов… Это я так, в принципе. О возможностях рынка, на котором работает он, и работает Марина.
— Даже так, — сказал Гвидонов.
— Да, даже так, — не выдержал его спокойного тона Матвей Иванович. — Даже так… Вы теперь понимаете, почему мы от всех старались скрывать ее способности?.. Потому что подлецов вокруг, пруд пруди. Подлец на подлеце сидит, и подлецом погоняет… Как только мы ее не оберегали от них, как только не старались, — не уберегли… Виноват, это я, старый дурак, седой и дурной, виноват. Я — один, не усмотрел… Нужно было самому с ней, день и ночь, день и ночь, так нет же… Понадеялся на людишек… Кто, кто до такого кощунства додумался?!. Собственными руками придушу… Бедная, бедная девочка.
— Но существуют каналы выхода на этот рынок?.. Какая-то процедура… Если она уже на кого-то работает, можно это установить?
