ее. Она слышала, что Нью-Провиденс был свободен от всех условностей общества, и во сне пират мечтал не о небесах, а о том, чтобы еще раз оказаться на этом острове.
Когда она приложила к глазам подзорную трубу, протянутую ей Кэсби, берег словно ожил и стал похож на разрастающийся гниющий фурункул. Он был заполнен пьяными, нищими, калеками, сводниками, проститутками, высматривающими клиентов. Голубая вода набегала на песок и уносила с собой деревянные обломки, гнилые фрукты и дохлую рыбу. В бухте находились суда всех видов. Некоторые аккуратные, ухоженные, другие — запущенные, полуразвалившиеся, разграбленные. Все говорило о том, что они побывали в переделке.
— И весь этот позор называется пиратским флотом? — Анна скорчила недовольную гримасу.
Кэсби пожал плечами:
— Они не тратят время на внешний вид. Если одно судно выходит из строя, они захватывают другое. Ну что, ты передумала?
— Нет. Все-таки это лучше, чем тюрьма в Чарльзтауне, — девушка изо всех сил постаралась усмехнуться.
Главную лодку спустили на воду и Анна, Джеймс и Кэсби поплыли к берегу. На захламленном берегу собралась толпа.
Джеймс вспотел в своем бархатном костюме. Бледный, он осторожно с опаской оглядывал город. Анна сидела в лодке на возвышении и казалась спокойной. Ее медные волосы были уложены и напоминали волшебный свет маяка. На ней было платье изумрудного цвета с лифом настолько низким, что это было слишком откровенно даже для Чарльзтауна. Кэсби оценивающе взглянул на нее:
— Ты хочешь стать королевой и этого Богом проклятого острова?
Она натянуто улыбнулась:
— По крайней мере, постараюсь, — но в желудке у нее заныло, и ей вдруг ужасно захотелось вернуться на «Акулу» и уплыть отсюда далеко-далеко.
Лодка приближалась к берегу, Анна могла уже рассмотреть ветхие жилища, которыми он был усеян и косогоры. Их встретил тяжелый запах рома, пота, отбросов, и девушка сморщила нос от отвращения.
— Возьми пистолет, девочка.
— Он всегда при мне. — Она пригладила складки платья.
— Хорошо. Эти ребята не такие безобидные, какими кажутся на первый взгляд. Покажи, что ты их боишься, и они набросятся на тебя, как голодные собаки.
Теперь они были совсем близко к докам, заполненным бочонками с ромом, тюками шелка, мешками со специями и всем, что Бог послал.
Испанские гравюры, серебряные чаши и золотые монеты были беспорядочно разбросаны среди награбленного добра. Все это охранялось лишь парой подвыпивших пиратов, один неустойчивой походкой направился к гавани. Невдалеке, явно уже очень долго, плавало тело. Крабы сражались за место на голове. Бонни что-то сердито промычал и прикрыл нос тыльной стороной ладони.
Девушка только усилием свойственной ей абсолютной воли могла побороть себя, чтобы не выказать сомнения. Она заставила себя не смотреть на это и старалась сконцентрировать внимание на красоте неба и моря. Они причалили. Кэсби помог ей перебраться через бортик. Анна почувствовала, как он сжал ей руку, как бы ободряя.
К этому времени новость о ее прибытии распространилась повсюду, и жители пиратской республики потихоньку спускались к воде, чтобы посмотреть на только что прибывшую цыпочку. Торопились матросы в широких хлопчатобумажных брюках. Одинокий моряк ковылял на деревянной ноге об руку с гигантским черным рабом. Те, кто хотел рассмотреть получше, протискивались вперед, шлепками раскидывая неуклюжих детей и толкая ногами лающих собак. Как только Анна ступила на берег, толпа смолкла. Девушка не улыбалась и не хмурилась, но держалась уверенно, гордо, с высоко поднятой головой, смело поворачиваясь спиной к тем, кто уставился на нее. Ее достоинство и красота на какое-то время парализовало толпу. Затем какой-то маленький человечек в лохмотьях, без гамашей выдвинулся вперед. На нем были обуты туфли с пряжками, вернее то, что от них осталось, треуголка, крохотное пенсне. Он приблизился к Анне и изобразил что-то похожее на поклон:
— Майор Томас Уолкер к Вашим услугам, мэм. Добро пожаловать на Нью-Провиденс.
Пират, стоящий сзади толкнул майора ногой, отчего тот свалился в воду. Он плескался, глотая воздух, в то время как его шляпу и парик уносил прибой, а лысая голова подскакивала в грязной пене, как поплавок.
Толпа извергала шквал ликования, кто-то палил из пистолета в воздух.
Кэсби взял Анну под руку и прошептал:
— Пойдем, девочка, иначе они раздавят нас, как муравьев.
Толпа отделилась от них, но неотступно следовала за ними с гиканьем и криками. Некоторые старались привлечь внимание Анны глупыми ужимками и свистом. Какая-то старая карга повисла на ее юбке, безумно кудахтая. В конце концов, Анна отшвырнула ее, и толпа заржала еще громче. Они свернули на узкую улицу, на которой располагались таверны и публичные дома. В одном из верхних окон шлюха с голой грудью приостановила свой сладострастный труд и застыла над невидимым клиентом с открытым ртом, увидев рыжие волосы и прекрасное платье Анны. Толпа плясала вокруг них, наконец, они подошли к переулку. На повороте стояли две бочки. На них лежала связка пистолетов и две грязные кружки с большими ручками. За бочонками притаилось красномордое животное в человечьем облике, с затуманенными от рома глазами. Одно его ухо было отрублено, и вместо него торчал отвратительный зарубцевавшийся огрызок. Мужчина направил пистолет в толпу и прорычал:
— Стоп! Никто не пройдет, пока не опрокинет со мной кружечку!
Кэсби наклонился к Анне и прошептал:
— Сделай глоток. Он берет пошлину со всех вновь прибывших.
Затем старый урод хитро посмотрел на Анну и, изрыгая винные пары, указал на нее:
— А эта красотка заплатит поцелуем!
Вся толпа разразилась гиканьем, в ожидании развлечений.
Зеленые глаза девушки зло сверкнули:
— Прочь с дороги! Я скорее поцелую ослиную задницу!
— Ого! — хихикнуло чудовище. Его глаза зловеще сверкнули, он опять протянул руку к пистолету:
— Целуй! Или умрешь, шлюха!
Кэсби выругался и потянулся за мушкетом, но в это время раздался выстрел. Сквозь клубы дыма пират увидел, что старик приложил руку к здоровому уху, а когда он отнял руку, ладонь его была в крови. Быстрый выстрел Анны превратил его ухо в месиво, наводящее ужас. Другая его рука так и застыла на полпути к пистолету.
Анна спокойно положила пистолет опять в складки платья и подняла глаза на истекающего кровью пирата. Тихим низким голосом она с притворным удивлением произнесла:
— Мой Бог! Это была голова? Я думала — это ручка ржавой кружки с ромом. — Она повернулась к толпе и подарила ей ослепительную улыбку.
Все ликовали. Об этой проделке сразу узнали повсюду, и мучители Анны стали се обожателями. Седеющий пожилой человек в капитанском мундире вышел вперед, поклонился и снял шляпу:
— Храбрый поступок, миледи! Это самое грандиозное зрелище из всех, которые я наблюдал в своих владениях.
Она задиристо и насмешливо посмотрела на Кэсби, и тот одобрительно кивнул.
Старик протянул руку, и Анна осторожно взяла ее.
— Я — капитан Генри Дженнингс — основатель и житель номер один в республике пиратов — Нью- Провиденсе.
Казалось, легенда, услышанная в детстве, пришла на помощь девушке:
— Капитан Дженнингс из испанского флота? Я слышала о Вас, сэр Хорнигольд говорил о Вас много хорошего. Слава о капитане Генри Дженнингсе разлетелась по всему свету!
Он еще раз галантно поклонился ей:
— Уверен, что я не более известен, чем Вы, миледи! Значит, Бен Хорнигольд — Ваш друг? А с кем я имею честь разговаривать?
