при разработке чипа 8086, разбив память компьютера на сегменты по 16 байт, рассматривали как наиглупейшее решение в компьютерной истории. На точку зрения Microsoft не повлияло даже то, что первопричиной было желание поддержать совместимость; Билла Гейтса не волновала забота Intel о потребителях, которые разработали свои продукты на базе ее ранних 8-битных процессоров и теперь хотели быстро и легко получить преимущества 16-битной обработки данных. Расплатой за решение о сегментации в глазах Microsoft стали бесчисленные проблемы и неудобства. Программисты, пишущие коды для компьютеров Mac, иногда в сердцах заявляли, что фактически невозможно написать коды для машин х86, и в итоге это становилось головной болью для миллионов пользователей компьютеров по всему миру.
Поэтому программисты Microsoft без энтузиазма относились к предложениям первоклассных инженеров-программистов Intel по улучшению программ Microsoft. Один инженер Intel вспоминает: 'Мы приходим к прикладникам и говорим: 'Мы изучили программу Excel и сделали вывод, что, если вы измените цикл, все будет работать быстрее в восемь раз'. Они отвечают: 'Нам все равно. Мы собираемся добавить вот эту функцию'. Мы обсуждаем это и пытаемся настоять на своем: 'Версия [Excel] на Mac работает в восемь раз быстрее. Вы можете сделать версию для PC?'. — 'Нет, — слышим в ответ, — Наши программы покупают из-за новых функций'.
При таком взаимном непонимании неудивительно, что снижение роли IBM как силы в индустрии ПК совпало с началом широкомасштабной вражды между Microsoft и Intel. С точки зрения Билла Гейтса, бизнес ПК являлся теперь игрой с нулевой суммой между двумя фирмами. Каждый доллар, который Intel сможет выудить у покупателя ПК, будет взят из кармана Microsoft, и наоборот.
Война между двумя компаниями велась на многих фронтах, но особенно сильно она разгорелась вокруг одного вопроса. Начиная с 1986 года Intel практически стала монополистом в области процессоров, a Microsoft — в области операционных систем. Каждая из них явно стремилась к тому, чтобы разрушить монополию противника.
Но признаки борьбы между Intel и Microsoft не сразу стали достоянием общественности. Между тем Энди Гроув мог похвастаться успехами в выводе компании из кризиса 1985–1986 годов. В апреле 1987 года Intel объявила чистую прибыль за последний квартал в размере 25 млн. дол, — не слишком впечатляющую по сравнению с объемом продаж за этот же период, составившим 400 млн. дол., но тем не менее ознаменовавшую явный поворот к прибыльности. Чтобы отметить это событие, компания устроила ряд банкетов для сотрудников, проходивших под лозунгом: 'Черные времена позади!' В том же месяце произошло еще одно важное изменение: совет директоров Intel назначил Гроува президентом компании, оставив Гордону Муру титул председателя. Публичное лицо Intel наконец начало отражать ее внутренние реалии.
Передача должности президента от Мура Гроуву оказалась весьма своевременной. Начиная с этого квартала объемы продаж Intel стали расти с поразительной быстротой. К концу 1987 года они достигли 1,9 млрд. дол., а в следующем году составили 2,9 млрд. — отметка, которой надеялся достичь Гроув до того, как разразился кризис 1985 года.
Отчасти источником резкого увеличения сбыта Intel, а соответственно, и прибыльности, стал рост компьютерного рынка и повышение спроса на микропроцессоры класса 386. Отчасти это было следствием повышения эффективности производства: в 1986 году, к примеру, компания могла похвастаться, что количество дефектов на миллион отгруженных устройств за шесть лет сократилось с 8500 до 100; себестоимость производства на стадии изготовления снизилась на 30 % за три года, а время изготовления чипов — на 20 % за один год. Частично рост был связан и с тем, что пророчества Эда Гелбаха и Гордона Мура о негативных последствиях отказа Intel от бизнеса DRAM так и не сбылись.
Гелбаха беспокоило то, что потребители будут не столь охотно покупать полупроводники у поставщика, который не может предложить полного ассортимента продуктов. Эту проблему решили очень просто, подписав долгосрочное соглашение с лидирующим южнокорейским производителем чипов Samsung, который пытался сделать по отношению к японцам то же самое, что они проделали с американцами. Мур считал DRAM необходимым 'технологическим двигателем': по его мнению, без миллионов пластин динамической оперативной памяти, на которых можно практиковаться, Intel не смогла бы разрабатывать новые производственные процессы и повышать эффективность существующих. Это мнение также оказалось ошибочным.
'Когда вы насильно увеличиваете объемы, вы ничему не учитесь, — говорил Сун Лин Чоу, один из старших технологов компании, слушателям Станфордской бизнес-школы в 1990 году. — Нужно учиться, исследуя пластины. Чтобы получить знания, надо взять ряд пластин, проанализировать их и произвести корректирующие действия. Даже если вы обработаете тысячу пластин, техническую информацию могут дать только десять проанализированных пластин. Технические знания ограничены временем и инженерным искусством, а не количеством обработанных пластин'.
'Большая часть ноу-хау создается поставщиками оборудования, — дополняет его Гэрри Паркер, вице-президент компании по развитию технологии, — Японцы нас кое-чему научили. Они ожидают от продавцов оборудования выдающегося качества и заставляют их развивать знания и опыт. Если с оборудованием возникают проблемы, поставщик немедленно прибывает на производство для их устранения и может внести соответствующие изменения в следующее поколение'.
Но главной причиной крутого поворота в судьбе Intel стало ее решение покончить с практикой вторых источников микропроцессоров. Начиная с 386-го, Intel задалась целью стать единственным в мире поставщиком своей архитектуры и всеми легальными способами не допустить, чтобы Джерри Сандерс или любой другой получал прибыль от того, что официально именовалось архитектурой iAPX — передовой архитектурой процессоров Intel, а в индустрии обычно называлось архитектурой х86.
Финансовое значение этого шага в цифровом выражении было представлено Intel исследователям данного вопроса в бизнес-школе Станфордского университета. В 1984 году компания продавала процессоры 286 по 250 дол. при их себестоимости 34 дол., а образцы 386-х, производство которых обходилось в 141 дол., — по 900 дол. Прибыль Intel по этим двум продуктам составляла 86 и 84 % соответственно. Для сравнения: стандартный 8-битный процессор приносил в том же году только 4,06 дол. Обладание архитектурой чипа, которую хотела использовать любая компьютерная компания в мире, было колоссальной ценностью, а лучшим способом сохранить связанные с этим прибыли являлось сдерживание конкурентов. Как и все остальные, Intel настойчиво искала пути снижения затрат. Но все, что могло хоть ненадолго задержать выход конкурентов на рынок, имело непропорционально положительное влияние на нижний уровень цен Intel. Если бы Гроуву пришлось выбирать, на что потратить деньги и время: на 10 % снизить себестоимость производства или на год задержать выход на рынок конкурента, который в противном случае завоюет долю рынка в 10 %, вне всяких сомнений, он выбрал бы второй путь. Борьба за защиту интеллектуальной собственности Intel всегда брала верх. Любопытно, что во время внутренних презентаций Гроув любил показывать слайд, где Intel изображена в виде замка, со всех сторон окруженного захватчиками, охотящимися за единственным сокровищем королевства — чипом 386.
Именно благодаря этому императиву Intel выстояла в арбитраже с AMD по поводу соглашения 1982 года по обмену технологиями. В 1987 году AMD обратилась в суд за назначением арбитра, a Intel тянула резину так долго, что арбитр, которым был вышедший на пенсию судья высшего суда Бартон Фелпс, не мог вынести заключения до 1990 года. В своем решении Фелпс порицает AMD за мечтательность в отношении соглашения, некомпетентность, выразившуюся в поставке Intel чипов низкого качества при исполнении своих обязанностей в рамках соглашения, и неблагоразумие, вследствие которого AMD долгое время не приступала к разработке собственного чипа класса 386 после того, как стало ясно, что Intel добровольно ни за что не отдаст его. Intel же Фелпс обвинил в хладнокровных и недобропорядочных действиях, препятствовавших действию соглашения, и в попытках заставить AMD сотрудничать с Intel, поддерживая в ней веру в то, что она получит 386-й, хотя втайне Intel уже решила не отдавать его.
Ключевым пунктом своего решения судья Фелпс обязал Intel предоставить AMD 'постоянную безусловную лицензию, свободную от лицензионных платежей' на 386-й. Но даже после трех лет арбитража Intel не успокоилась. Она обращалась в суды за заключением, что арбитр превысил свои полномочия, присудив Intel выдать лицензию AMD, и дело дошло до Верховного суда штата, в 1994 году окончательно утвердившего решение арбитра. С коммерческой точки зрения деньги, расходуемые Intel на процесс в каждом году, были потрачены не зря. Они удерживали Джерри Сандерса вне рынка 386-х процессоров еще целый год.
