устройство установлено на тридцатикилометровой глубине, так это для устранения влияния каких бы то ни было факторов и незагрязнения Солнечной системы. Здесь же, в Австралии, ТФ-взрыв на пять порядков слабее, поэтому “осветить” всю звездную систему Млечного Пути он не сможет, и мы решили энергию взрыва сфокусировать в узкий луч. Такая направленная ТФ-волна пронзит Галактику по радиусу через активное ядро, а мы попытаемся уловить эхо с помощью уже готовых антенн.
— Уяснил, спасибо, — кивнул Дикушин.
— Внимание! — гулко разнесся по залу голос координатора. — Три минуты до окончания инициации! Даю отсчет.
Из динамиков раздалось клацанье метронома и голос автомата, считывающего секунды в обратном порядке. Над башнями силовой защиты загорелись угрожающие алые огни, над пустыней прокатился вой сирен, предупреждая людей о необходимости укрыться в убежищах.
Филипп, с нарастающей тревогой дожидаясь прихода Травицкого, вспомнил его последнюю фразу, и тревога его переросла в панику. Выбравшись из толпы возбужденных специалистов, он незаметно включил рацию и тихо проговорил появившемуся над браслетом изображению заместителя:
— Кельвин, проверь-ка быстренько, никто не появлялся в зоне без сигнала? И предупреди посты. Только быстро, за полминуты!
— Есть, — кивнул заместитель, — жди.
Рядом с Филиппом вдруг оказался Томах, словно почувствовал неладное.
— Что случилось?
— Травицкий… — начал инспектор и не закончил. Пискнул сигнал вызова.
— В зоне пинасс! — доложил встревоженный Кельвин. — Держит курс за линию перехвата, догнать его мы уже не успеваем. Ничто не думал, что он…
— Эх, что же вы! — скрипнул зубами Филипп и крикнул на весь зал:
— Остановите пуск!
— Немедленно остановите пуск! — эхом подхватил Томах.
Но было уже поздно. Автомат досчитал время, реакция инициации ТФ-распада достигла критического сечения, и началась цепная реакция, которую уже нельзя было остановить ничем.
В двенадцати километрах от наблюдательных пунктов над угрюмой мокрой пустыней вспыхнул изумрудный огонь, клинком воткнулся в низкие тучи. Дрогнула земля. Чудовищный вихрь вывернул тысячетонные пласты песка и бросил во все стороны с громадной, непреодолимой силой! Сразу стало темно. Но через секунду наэлектризованные песчаные валы пронзила первая молния, а еще через секунду грохотало и сверкало отовсюду. Эта кипящая электрическая туча ударила в невидимую силовую стену, закрутилась волчками смерчей, прорвала тучи на десятки километров в стороны и вверх, обрушилась назад, снова с гулом ударилась в защитный барьер…
Воздушные потоки, словно из исполинского дуршлага выдутые взрывной волной сквозь очищающие раковины поглотителей ударной волны, выстрелили за пределы двадцатикилометровой зоны, мгновенно сдули с барханов корку такыра и накрыли наблюдательные конусы непроницаемой желто-коричневой пеленой…
Филипп вместе с работниками своей группы выскочил из зала, не обращая внимания на предостерегающие крики, но пробиться сквозь беснующуюся плотную песчаную мглу не смог. Лишь через полчаса, когда ветер несколько стих и мгла рассеялась, они добрались к машинам в капонире и вылетели на поиски неизвестного антиграва-пинасса.
Травицкий лежал под разбитым корпусом пинасса в трех километрах от защитных устройств. Целыми у него были только руки, прикипевшие к рукояти аварийного выброса.
Филипп с помощью товарищей вытащил его из-под обломков и безучастно смотрел, как суетятся врачи скорой, примчавшиеся вслед за ними. За врачами прилетел Томах. Он посмотрел на тело Травицкого, опутанное проводами, на врачей, разворачивающих бесполезные свои аппараты, и дотронулся до плеча Филиппа:
— Пойдем, инспектор. Никто не виноват в том, что случилось. Предусмотреть такое мы не могли. Пойдем, ему уже не поможешь.
Филипп не шевельнулся. Станислав повздыхал, потоптался рядом и отошел к врачам.
— Плачь, плачь, — пробормотал он с тоской. — Кто не плакал — как не жил!..
— Простите. — К Филиппу подошел старший из врачей. — Мы прибыли слишком поздно… тридцать семь минут… многочисленные кровоизлияния, три десятка переломов… Вот, возьмите. — Врач протянул ему какой-то небольшой плоский предмет. — Это нашли в его руке.
Филипп спрятал предмет в карман, встал и пошел прочь, в пустыню, не разбирая дороги.
— Эксперимент, в общем-то, удался, — подошел к Станиславу угрюмый Генри Бассард. — А ваша служба подвела, подвела. СЭКОН теперь не слезет…
Томах посмотрел на него, багровея, и Бассард быстро отошел.
— Зачем его сюда понесло? — пробормотал Станислав, почувствовав за спиной дыхание Керри Йоса; успокоил дыхание.
— Спешил, — понял тот, глядя на тело Травицкого. — Значит, рассчитывал успеть.
— Куда успеть? Всем оборудованием можно было командовать из наблюдательного пункта.
— Не всем. По моим сведениям, он установил в главном конусе взрывной установки дополнительную ТФ-антенну с блоком аппаратуры управления и резонатор. Как ты думаешь, что его задержало? Ведь он мог успеть туда и обратно, времени хватало.
— Я задаю себе тот же вопрос.
Они встретились глазами.
“Генри прав, — сказал взглядом Керри, — подвела наша служба”.
“Я знаю, — ответил мысленно Томах. — Разберемся”.
Станислав подождал, пока врачи заберут тело Травицкого, и сел на крыло своего флейта ждать Филиппа.
Природа наконец успокоилась, и сквозь редеющие тучи проглянул настороженный лик солнца.
Зона взрыва была все еще обнесена цепью маркерных огней и предупреждающих надписей, но ионизация почвы уже снизилась до уровня естественной, поэтому робота-сторожа сняли, и Филипп мог пройтись по зоне, не рискуя вызвать сиренный гнев автомата.
Снизившись, он спружинил на ноги и выключил пояс-антиграв.
Пустыня уже почти зализала нанесенную взрывом рану шершавым языком песков, но в том месте, где стояла ТФ-установка, зияла стометровой глубины воронка и на километр вокруг почва была покрыта слоем странного голубого праха, текучего, как вода.
Поднимая облачка голубоватой пыли, Филипп прошлепал к краю воронки, заглянул вниз. В глубине пропасти увязла густая тень, но все же благодаря низкому солнцу, лучи которого высвечивали противоположный край воронки, можно было разглядеть, что желтые стенки провала усеяны порами так густо, что напоминают полурастаявший в стакане чая кусок сахара. От ТФ-установки, конечно, не осталось и следа. Филипп представил, какие силы бушевали здесь месяц назад, чтобы стиснутым фокусирующим полем ударить в зенит, и ему на миг стало не по себе.
Присев на край воронки, он свесил ноги в пустоту и задумался над своими ощущениями, гонявшими его по Земле в поисках утраченного равновесия, в поисках неведомой истины. Кирилл Травицкий погиб, не успев сообщить, что он хотел доказать экспериментом. Почти все в Управлении считали, что погиб он глупо, и только Томах, Филипп да Никита Богданов имели другое мнение, но и у них не было доказательств. Единственный известный факт состоял в том, что по заданию Травицкого строители смонтировали на дне установки сложную антенну, способную возбуждать ТФ-волну необычайной, небывалой, сверхвысокой частоты, и ТФ-резонатор, но зачем они ему понадобились, не знал никто.
