Чарити несколько раз моргнула, отгоняя наваждение, но щеки все равно успели вспыхнуть ярким румянцем. Рамиро еще не ушел. Он удивленно смотрел на ее, словно она не просто покраснела, а начала срывать с себя одежду.
- До встречи, - твердо проговорила Чарити и присела в реверансе.
- До встречи, - поклонился принц и наконец вышел.
Чарити рассматривала очередное белое платье, аккуратно разложенное горничной на кровати. Струящийся и искрящийся атлас, шелковые ленты, мелкие вышитые цветочки по краю лифа, маленькие пышные рукавчики, длинные перчатки, шляпка в виде тюрбана с пером. Белая шляпка. Белое перо.
- Еще немного, и я попрошу застилать мне постель черными простынями. Невыносимо. Я раньше так любила белое, жемчуга… Невыносимо.
Чарити еще немного пожаловалась, но никто не внял ее стенаниям, улыбчивая горничная никак не прореагировала, лишь помогла одеться и расправила все складочки. Чарити спустилась вниз и наткнулась на отца, задумчиво расхаживавшего из угла в угол.
- Ты чудесно выглядишь!
- Папа! - Чарити всплеснула руками. - Я выгляжу как всегда.
- Может быть, - вздохнул лорд Эверетт. - А ведь я помню времена, когда дамы не могли поместиться в карету. Такие у них были юбки. А сейчас… Если дело так пойдет дальше, у дам не останется никаких секретов. - Он взглянул на туфельки Чарити - их было прекрасно видно, так как до полу подол платья не доставал.
- Мы все сейчас мним себя римлянами времен Империи, но это лишь мода, папа.
- Никогда не разбирался в моде. - Всю жизнь лорд Эверетт носил консервативные сюртуки.
- Я знаю.
- Ну что же, проведи время с удовольствием. Говорят, принц большой знаток истории и искусства.
- Надеюсь на это, иначе его внимание ко мне будет выглядеть двусмысленно.
- Ты слишком разумна, милая, - усмехнулся отец. - Просто нам с принцем еще многое надо обсудить, а было бы невежливо заставлять тебя скучать.
- Я не скучаю с подругами.
- Чарити, милая, я обещал показать тебе Флоренцию и Рим, но я ничегошеньки не понимаю во всех этих… выкрутасах. Принц Рамиро понимает. Так что я предлагаю отбросить сомнения и прогуляться.
- Да, папа.
Чарити все еще сохраняла на лице выражение «покорная дочь», когда доложили о прибытии принца.
- Куда вы желаете отправиться в первую очередь? - Принц переоделся в скромный серый сюртук без всяких украшений; как и вчера, в этой простой одежде он выглядел не менее принцем, чем в расшитом серебром вечернем костюме.
Когда они вышли из палаццо, обнаружилось, что за дверью стоят два мрачных немолодых типа, достаточно грозных, но и неприметных одновременно. Чарити отметила их присутствие, однако ничего не сказала. Столь малая охрана у принца - весьма неосмотрительно. Никто не выезжает в город без двух дюжих лакеев на запятках кареты, времена сейчас неспокойные. Европу лихорадит в огне смут, Бонапарт триумфально шествует по завоеванным землям… Но, вероятно, принц лучше знает, как обеспечить свою безопасность.
Карета, ожидавшая их, была тоже неприметной снаружи, но удобной и роскошной внутри. Принц собственноручно помог Чарити устроиться на мягком сиденье, сам сел напротив, и они отправились в путь.
- Предлагаю начать с базилики Санта-Кроче, - предложил Рамиро, едва карета тронулась.
- Хорошо, я там еще не была, - обрадовалась Чарити. - Сколько я ни пыталась уговорить моих подружек осмотреть достопримечательности, они лишь хихикали и увлекали меня к модисткам. Модистки - это, конечно, важно, только не в той степени, чтобы отвлечь меня от Флоренции как таковой.
- Итальянцы вообще очень легкомысленно относятся к своему наследию. Мне кажется, они привыкли к тому, что живут среди всего этого.
- Мне просто достались легкомысленные подруги, - улыбнулась Чарити. - Моя родина - Англия, но я не перестаю восхищаться тем, что вижу.
- Для кого-то красота никогда не теряет своей ценности, а кто-то постепенно перестает ее различать.
Чарити показалось, или принц стал говорить теплее? Что-то изменилось в его интонациях, и, пока карета катила по улицам Флоренции, девушка, поддерживая непринужденный разговор, продолжила размышлять о Рамиро.
Интересно, каким он был в детстве? Таким же, как сейчас, или более непосредственным? Люди, живущие на юге, отличаются от северян, как небо от земли: они порывисты, горячи, скоры на расправу и на любовь. Принц таковым не выглядел, хотя смуглая кожа и манеры выдавали в нем южанина. Чарити говорила с Рамиро на общие темы, и все же ей казалось, что между ними идет другой разговор, во время которого оба исподтишка изучают друг друга.
Санта-Кроче, белоснежная и устремленная в небо, таяла в теплых лучах послеполуденного солнца. Выйдя из кареты, Чарити восхищенно замерла.
- Я уже была здесь, на площади, но… Вы правы, в таком освещении все смотрится совершенно по- другому. Сказочно.
- Говорят, церковь заложил сам Франциск Ассизский. - Рамиро предложил Чарити руку и повел внутрь.
- Я читала об этом. - Девушка взглянула вверх, когда они проходили под сводами центрального портала. - Католические средневековые храмы все пронизаны такой своеобразной чистотой, таким светом, что просто дух захватывает.
- Вы же не католичка, - снова не вопрос, а утверждение.
- Я принадлежу к англиканской церкви. А вы, должно быть, ревностный католик?
- По традиции наш кардинал напрямую подчиняется Ватикану. Но католиками в полном смысле этого слова мы стали лет триста назад, когда было принято решение укрепить связи с Испанией и привести наш язык к испанскому.
- Да, логичное решение. Тогда Испания являлась самой сильной державой.
- Вы хорошо знаете историю.
- Я получила неплохое образование, хотя это и необычно для английских девушек.
- В моей семье и девушки, и юноши получают одинаковое образование.
- Я слышала, что в Фасинадо стать монархом может любой член королевской семьи.
- Да, это так. Кого назовет король - и кого утвердит Совет. Так что я - не наследный принц, как многие предпочитают думать.
Внутри церкви было почти безлюдно, светло и тихо. Рамиро и Чарити остановились у входа.
- Я знаю, что это не просто базилика, это пантеон знаменитых граждан Флоренции, - прошептала девушка. В церквях она всегда понижала голос, ей казалось непочтительным оскорблять эту тишину.
- Да, здесь покоятся Микеланджело и Галилей, - ответил Рамиро так же тихо. - А вот могила Данте не здесь, здесь только кенотаф. Как и у Макиавелли.
- Я хотела бы взглянуть на надгробие Данте.
- Это сюда.
Чарити остановилась перед белой гробницей работы Микеланджело, где муза рыдала на саркофаге, а сам Данте, суровый и вдохновенный, восседал на возвышении. Совершенная завершенность композиции, выверенность поз и четкость линий, свойственные руке Микеланджело, создавали эффект, не превращая фигуры в застывшие монументы.
- Печально даже после смерти не вернуться на родину, - принц Рамиро всматривался в лицо скульптуры, изображавшей великого поэта.
- «Здесь покоится Данте, из милого изгнанный края, так поступила с певцом Флоренция, родина злая». Это написано на могиле Данте в Равенне. И он перед смертью распорядился, чтобы его прах не
