— Увы, возможно, сэр. Мы бы хотели, чтобы вы проехали с нами и опознали тело. Это в Атланте.
— О боже… о боже… — Маркс закрыл лицо руками. Очень чистыми руками. С ухоженными ногтями. Казалось, он действительно потрясен, хотя мог и притворяться. — Нет, не верю. — Он посмотрел на полицейских, и их угрюмые лица, похоже, его убедили. — Конечно, я поеду с вами. В Атланту?
— Да, там будет вскрытие.
— О господи! Вскрытие?
— Мы подозреваем убийство.
— Но кто? Кому могло… — Голос его сорвался. Наконец он понял. — Вы думаете, это я? — ошеломленно спросил он. — Я бы никогда… — Он встретился глазами с Ридом, и его церемонность отчасти испарилась. — У нас, конечно, по-всякому складывалось, а сейчас мы вообще разводились, но, клянусь, я здесь ни при чем. Если хотите, чтобы я опознал тело, то поехали. Немедленно.
Трина накинулась на Никки, как только та опустила на стол сумочку и включила компьютер:
— Ну все, ты попала.
Девушка перегнулась через перегородку. В колонках раздавалась инструментальная обработка рождественских гимнов, заглушая стук клавиатур и тихие голоса.
— Я уже поняла. Что, Мецгер пошел к Свинну и стал вонять насчет меня?
— А, ну и это тоже.
— В смысле — тоже?
— Я вообще-то про нашу вечеринку. Ты меня проди-намила, и пришлось одной работать психоаналитиком для Даны и Эйми. — Трина выразительно закатила глаза. — Всю ночь из штанов выпрыгивала — то поздравляла Дану, говорила, как здорово быть замужем, какой классный парень Тодд, как ей с ним повезло, а потом поворачивалась на сто восемьдесят градусов и говорила уже Эйми, как повезло ей, что она наконец избавилась от своего мерзкого лживого ублюдка мужа.
— Прикольно.
— Мне нужна была помощь.
— Извини, ноя…
— Знаю, знаю, гналась за материалом, который вознесет твою карьеру к облакам. Кстати, звонила доктор Фрэнсис. Хочет договориться о времени интервью, потому что на той неделе заседает школьный совет и в следующий раз они соберутся только после Рождества. Она хотела убедиться, что ты поняла ее позицию по предстоящему договору. Никки простонала:
— А ты-то откуда знаешь?
— Селести опять переслала мне твою голосовую почту.
Никки выдавила улыбку.
— Прекрасно, — произнесла она, источая сарказм. — Еще что?
Ухмылка Трины приобрела размеры улыбки Чеширского кота.
— Да так, сообщение от Шона…
— Шона? — У Никки сжалось сердце, и она невольно ощутила старую знакомую боль. — Что он сказал?
— Что будет в городе и хотел бы… как это он сказал… «Законтачиться», вот.
— Хрен ему. — Никки не собиралась второй раз наступать на те же грабли.
— Но почему, Никки? Когда это было? Десять, двенадцать лет назад?
— Ну почти, но, как я уже говорила, враль и обманщик — всегда враль и обманщик.
— Может, он повзрослел? Ну конечно.
— Еще что-нибудь? — спросила Никки, отогнав мысли о Шоне Хоке, о его пофигизме, улыбочке мерзавца и точеном теле. Все кончено. Точка. Она не верит в возрождение отношений и не станет тратить на него время. И не хочет быть с ним «друзьями», даже если это возможно. Тем более что это невозможно. — Еще были какие-то сообщения?
— Нет.
— Ну и хорошо.
Ничего удивительного, в основном ей звонили на сотовый, и слава богу, учитывая уровень некомпетентности Селести. Той было двадцать четыре года, и, по мнению Никки, у нее полностью отсутствовали мозги. Иначе как бы она спуталась со Свинном, у которого от первого брака дочь, примерно ровесница Селести? То, что сейчас он женат на миссис Свинн йомер два, а двое их детей ходят в начальную школу, тоже не могло переубедить Селести, и она продолжала твердить, что брак Свинна «мертв», что они с женой «живут каждый своей жизнью» и «до сих пор вместе только ради детей». У Никки это уже в печенках сидело. Как, впрочем, и все, что было связано со Свинном.
Он словно прочитал ее мысли. Проходя мимо, он сказал:
— Никки, зайдите ко мне, как улучите минуту. Трина юркнула в свой отсек.
— Я слышал, вы два последних дня были в Далонеге. Да, Мецгер быстро сообщал новости.
— На самом деле всего лишь чуть больше суток, но да, я там и правда была, — признала она, глядя на то, как Свинн качает ногой.
— Какие-то особые дела? — Он хранил каменное спокойствие, не сводя с нее глаз; губы вытянулись в тонкую линию.
— Я хотела узнать, что там с могилой, которую нашла полиция.
— Этот материал я дал Норму. Она кивнула.
— И ему не понравилось, что я туда поехала?
— Ну, скажем так, его это озаботило.
— Почему?
— Он думает, что вы хотите его обставить.
— Короче, он испугался?
— Я этого не говорил.
Никки была уставшей и злой. С языка у нее сорвалось:
— Вы это подразумевали. Послушайте, я не понимаю, что страшного в том, что я туда поехала. Мои задания не пострадали. У Мецгера остается его материал. В чем проблемы?
— Да может, и ни в чем, — сказал Свинн, не меняя, однако, выражения лица. — Я вызвал вас не для того, чтобы приказать оставить это дело в покое или прекратить кому-нибудь мешать. Вовсе нет. Если честно, я думаю, что соревновательный дух даже полезен, если, конечно, вы не будете забывать, что вы и Норм — одна команда. Все, что я хочу от вас, — это материал в лучшем виде.
— То есть вы не требуете, чтобы я остановилась?
— Это задание Норма. Вам это известно. Помните об этом. Но я не останавливаю вас. Конечно, если это не отразится на ваших собственных заданиях.
— И все? — ошарашено спросила она.
— И все. — Уголок его рта приподнялся. — А что, вы думали, я вас отругаю?
— Как минимум.
Фыркнув, он привстал со стола.
— За то, что вы напугали Мецгера? — Свинн покачал головой. — Нет, как я уже сказал, небольшая конкуренция ему не повредит.
— Так что, вы даете мне зеленый свет для этого расследования?
— Ну если вы не будете вставать на пути у Мецгера… — Свинн закивал в такт своей ноге.
— А если он встанет у меня на пути?
— Не передергивайте, Жилетт.
Она подняла руки, как бы сдаваясь.
