— Ну-ну, милый, — сказала миссис Эллисон, пытаясь его успокоить.
Гневом не решить вопроса с керосином, подумала миссис Эллисон и несколькими минутами позже добавила:
— Желать писем еще недостаточно для того, чтобы они пришли. Пойду позвоню мистеру Бэбкоку, попрошу прислать керосину вместе с остальным нашим заказом.
— Они могли бы написать хотя бы по открытке, — сказал мистер Эллисон, когда она направлялась к дому.
С той же безропотной покорностью, с какой сносили они все домашние неустройства, Эллисоны терпели строптивый норов телефона. Это был настенный аппарат, нигде кроме некоторых деревень уже не встречающийся. Чтобы связаться с почтовым отделением, миссис Эллисон должна была повернуть рукоятку и позвонить один раз. Обычно эту операцию приходилось повторять многократно, прежде чем удавалось склонить телефонистку к ответу. Со смирением и каким-то отчаявшимся терпением миссис Эллисон приблизилась к телефону. Мистеру Бэбкоку, чтобы снять трубку с аппарата, расположенного за прилавком мясного отдела, понадобилось еще больше времени, чем телефонистке.
— Бакалея Бэбкока, — настороженно произнес он, обнаруживая свой недоверчивый характер.
— Это миссис Эллисон, мистер Бэбкок. Я хотела бы сделать свой заказ на день раньше, чтобы быть уверенной в том, что вы могли бы мне доставить…
— …Что вы говорите, миссис Эллисон?
Миссис Эллисон немного повысила голос. Она заметила на лужайке мистера Эллисона, повернувшего голову и бросившего ей сочувственный взгляд.
— Я говорила, мистер Бэбкок, что делаю заказ на день раньше, чтобы вы могли поставить мне…
— За заказом вы придете в магазин, — ответил мистер Бэбкок.
— В магазин?
От удивления она произнесла это своим обычным голосом.
Мистер Бэбкок, наоборот, перешел на более громкий:
— Что вы говорите, миссис Эллисон?
— Я думала, вы доставите его, как обычно.
— Видите ли, миссис Эллисон… — сказал мистер Бэбкок.
Он замолчал. Миссис Эллисон ждала, глядя на небо поверх головы мужа. Наконец, мистер Бэбкок продолжил:
— Сейчас кажу. У мальчика, работающего в магазине, вчера начались занятия в школе, и у меня никого больше нет, чтобы делать доставки на дом. Доставщик у меня бывает только летом, понимаете?
— Я полагала, вы можете доставлять заказы круглый год.
— Но не после Праздника урожая, — с твердостью ответил мистер Бэбкок. — Вы в первый раз остаетесь здесь так долго. Поэтому и не знаете, как все это происходит.
— В таком случае, — сказала миссис Эллисон, исчерпав все доводы…
И снова повторила себе: «Бесполезно относиться к деревенским жителям как к городским. Сердиться не из-за чего».
— Это действительно невозможно? — спросила она еще. — Вы могли бы, пожалуй, доставить сегодня.
— По правде говоря, миссис Эллисон, вряд ли я смогу. Не стоит труда добираться до озера из-за одного клиента.
— А Холлы? Они живут в четырех с половиной километрах от нас. Мистер Холл смог бы передать мне заказ?
— Холл? Джон Холл? — переспросил мистер Бэбкок. — Он вместе со своими уехал навестить родственников.
— Но они приносят нам яйца и масло! — сказала миссис Эллисон в панике.
— Они уехали вчера. Должно быть, не думали, что вы останетесь.
— Но я сказала мистеру Холлу, — начала миссис Эллисон… затем остановилась. — Мистер Эллисон заедет за продуктами завтра.
— До сих пор вы получали все, что вам нужно, — произнес мистер Бэбкок с удовлетворением.
Он не спрашивал, он утверждал.
Повесив трубку, миссис Эллисон вернулась в сад и села рядом с мужем.
— Он не хочет доставлять на дом. Придется тебе завтра ехать. Горючего как раз хватит дотуда.
— Он мог бы сказать об этом раньше.
Стояла чересчур великолепная погода, чтобы продолжать терзаться из-за неурядиц. Природа никогда не выглядела столь привлекательно; сквозь деревья сада внизу поблескивала легкая рябь на поверхности озера. Пейзаж был исполнен невыразимой нежности. Миссис Эллисон вздохнула от удовольствия: чудесно иметь предназначенный только им вид на озеро, зеленые холмы, быть единственными, кто наслаждается этим ласковым ветерком.
Погода продолжала оставаться прекрасной. На следующее утро мистер Эллисон, снабженный списком для бакалейщика, сверху которого стояло заглавными буквами слово «керосин», спустился по тропинке в гараж, пока его жена изготовляла другой пирог в своей новой формочке. Замешав тесто, она чистила яблоки, когда дверь кухни широко распахнулась и на пороге возник мистер Эллисон.
— Эта дьявольская машина не желает ехать! — объявил он в бешенстве.
— Что с ней? — спросила миссис Эллисон, держа в одной руке нож, в другой яблоко. — Во вторник она работала очень хорошо.
— Может быть, — сказал мистер Эллисон сквозь зубы, — но в пятницу она не работает.
— Ты не можешь ее исправить?
— Нет. Не могу. Нужно кого-нибудь вызывать.
— Кого? — спросила миссис Эллисон.
— Парня с заправочной станции. Он уже приводил ее в порядок прошлым летом, — сказал мистер Эллисон, направляясь к телефону.
Миссис Эллисон опять принялась за яблоки, со страхом предчувствуя, что сейчас произойдет.
Мистер Эллисон бился с телефоном, звонил, перезванивал, снова ожидал. Наконец он с грохотом повесил трубку.
— Никого нет, — сказал он, возвращаясь в кухню.
— Он, наверное, вышел на несколько минут, — подала мысль миссис Эллисон, но она и сама уже начинала нервничать.
Странное беспокойство охватывало ее. Быть может, она боялась, что муж совсем потеряет выдержку?
— Он один на станции, — вернулась она к своему. — Если он в отсутствии, то там нет никого, кто бы подошел к телефону.
— Ты, вероятно, права, — ответил он, но в его голосе слышалась не свойственная ему ирония.
Он упал на стул и оглядел миссис Эллисон, продолжавшую чистить яблоки. И она сказала ему, чтобы отвлечь:
— Нужно сходить за корреспонденцией. Вернувшись, ты снова позвонишь.
Мистер Эллисон, немного подумав, согласился:
— Хорошо.
Он тяжело поднялся и на пороге кухни повернулся:
— Но если корреспонденции не будет…
Он не закончил фразы и в этой угрожающей тишине вышел к тропинке.
Миссис Эллисон поспешила закончить свой пирог. Дважды она подходила к окну, посмотреть, не наползли ли облака. В комнате быстро темнело, и она чувствовала какое-то напряжение, как перед грозой. Однако небо было светлым и ясным, совершенно безразличным к тому, что происходило в летнем доме Эллисонов и во всем остальном мире. Когда пирог был готов, миссис Эллисон еще раз поглядела в окно и увидела мужа, поднимавшегося по тропинке. Заметив ее, он помахал рукой: в ней было письмо.
— Это от Джерри, — крикнул он, когда подошел достаточно близко… — Наконец-то письмо!
С беспокойством миссис Эллисон подметила, что поднимается он с трудом, хотя тропинка и не крутая.
