должна двигаться. Если в вашем уме нет никакого движения, если все мыслительные процессы остановились, то ума больше нет, потому что ум — это не что иное, как мыслительный процесс. «Когда ума уже нет, мое сердце торжествует»: тогда вдруг в вашем сердце восходит солнце. Вы полны света, вы полны радости, вы полны любви.
Ибо в явном видел я неявное…
И здесь вы соприкасаетесь с запредельным. Именно в тот момент вы видите то, что есть: реальность. А через ум вы всегда будете видеть свои собственные проекции. Через ум вы никогда не придете к реальному. Ум занимается постоянным идеализированием реальности. Вы никогда не видите реальности таковой, какая она есть; перед вами постоянный экран мыслей, и все эти мысли непрерывно искажают реальность. Вы никогда не видите того, что есть на самом деле, вы не объективны. Ваше воображение продолжает работать, вы продолжаете строить надежды, ваши желания продолжать окрашивать все в свой цвет. Вы никогда но увидите вещей такими, какие они есть, пока не выйдете за пределы ума. Только тогда вы начнете смотреть через сердце, вы увидите реальность.
Ибо в явном видел я неявное…
Теперь я знаю, что все, что вокруг меня, есть Он. Среди всего, что видел, я встречал Его: теперь моя жопа уже больше не моя жена, теперь это — Бог, исполняющий роль моей жены. Сын уже больше не сын; муж уже больше не муж — это Бог, исполняющий роль мужа или сына. Даже враг уже больше не враг, а Бог в роли врага, желающий сделать жизнь немного более занимательной, желающий сделать жизнь немного богаче, более творческой, динамичной. Чтобы обогатить жизнь, Бог воплощается во множество форм.
…Среди всего, что видел, я встречал Его. Живя в цепях, я сделался свободным…
Теперь не нужно никуда идти. Кабир говорит: «Живя в цепях, я сделался
свободным».
Это — действительно величайшая свобода, более великая, чем свобода от цепей. Это настоящая свобода: Она — не следствие борьбы с цепями, она просто выше цепей. Вы можете быть свободны даже за решеткой; только когда вы действительно свободны. Только тогда в вашей свободе есть духовность. Тогда вы можете быть даже закованными снаружи, и все же в глубине своего сердца быть столь же свободными, как птица в небе. Тогда вы не в состоянии войны, даже со своими цепями.
Господин есть Господин. Настоящая свобода не противостоит рабству, настоящая свобода — выше рабства. Если ваша свобода против рабства, вы не свободны по-настоящему. Вы, конечно, можете идти в Гималаи, потому что вы боитесь мирского шума, жены и детей, но вы не будете по-настоящему свободны. Гималаи не принесут вам свободы. Вы боитесь жены; и, если жена придет в Гималаи повидаться с вами, вы сразу выйдете из своего равновесия. Тот муж, которого она держала под каблуком, появится вновь.
Есть история о Свами Рам Тиртх. Он путешествовал вокруг света, распространяя мысль Востока. Он был великим мыслителем, великим мистиком. Вскоре он вернулся назад. В Гималаях он жил со своим учеником Панси. Панси пишет в своем дневнике следующее: «Его жена пришла повидать его. Я видел, как Рам Тиртх встречался с тысячами людей, самых разных людей, мужчин и женщин, но на этот раз я вдруг почувствовал, что с ним что-то случилось: пришла жена, и на его лице появился страх». И он сказал Панси: «Скажи моей жене, что я не хочу ее видеть». Панси это поразило, он сказал: «Уважаемый, если вы боитесь своей жены, я бы тоже хотел от вас уйти, тогда вы мне больше не Мастер. Почему вы боитесь какой-то бедной женщины? Она так долго шла из своей деревни, из Пенджаба. Вы ее покинули, оставили с детьми, и она кое-как существовала в нищете, в большой нужде, ни на кого не жалуясь. Она пришла просто, чтобы дотронуться до ваших ног, просто, чтобы вас повидать, а к вечеру уйти — а вы даже не хотите ее видеть? Вы, должно быть, чего-то боитесь; вы все еще боитесь ее. Тогда вы все еще муж. Тогда вы еще не стали настоящим саньясином».
Рам Тиртх, выслушав Панси, все понял и сказал: «Ты прав, позови ее: не только она должна коснуться моих ног, но и я должен коснуться ее ног. Это, наверное, послание от Бога. Это, должно быть, мой последний страх, это что-то из моего подсознания; ты прав».
Панси писал в своем дневнике: «С того дня Рам Тиртх сиял, как никогда раньше. С того дня он стал действительно свободным; он стал самой свободой. Последняя тень оков исчезла: он принял и свою жену также. Не осталось больше сожалений, страхов, недоверия, он перестал избегать».
Вот что я имею в виду, когда говорю, что свобода должна быть выше рабства, а не против рабства. Свобода, которая против рабства — это страх рабства; свобода не имеет ничего общего со страхом. Свобода не уживается со страхом. Страх — это смерть свободы, а свобода возможна только тогда, когда исчез страх, исчез полностью.
Вот смысл слов Кабира:
Теперь все просто. В такой свободе нет никаких условностей: «Я уеду в Гималаи и стану свободным», «Я уеду в католический монастырь и там буду свободен», «Я буду избегать женщин и таким образом стану свободным», «Я не притронусь к деньгам, и это сделает меня свободным». Это все чушь, все мусор, созданный трусостью человека, порожденный его страхом.
Живя в цепях, я сделался свободным: Я вырвался из хватки всех оков.
Вот эта свобода: быть свободным ото всех оков. Если, вы индуист, вы не можете быть свободным, вы очень ограничены. Вы движетесь в туннеле под названием Индуизм. Если вы мусульманин, вы не свободны. Если вы рассматриваете себя как мужчину или как женщину, вы не свободны — вы в туннеле; все это туннели. Если вы думаете о себе как о нефе или как о белом, вы не свободны — снова туннели. Если вы считаете себя коммунистом или антикоммунистом, если вы придерживаетесь какой-либо идеологии, вы снова не свободны.
Свобода не имеет ограничений. В вас нет ограничений, вы столь же необъятны, как и сама жизнь. И это правда, это действительно так. Татвамаси: вы есть то. Вы есть целое, не меньше. Часть есть целое: позвольте мне это отметить. С точки зрения математики сказать, что часть есть целое — нелогично, но мистицизм — это не математика. Если вы обратитесь к математику, он скажет: «Как может часть быть целым? Часть есть часть. Часть никогда не будет целым. Часть никогда не будет равна целому, часть неизбежно будет меньше целого». Конечно, с точки зрения математики это правильно, но с точки зрения мистики это полная чушь.
Часть есть целое, равна целому, и нисколько не меньше его, ни на йоту. Часть неотделима от целого: как она может быть меньше целого? Представьте себе волну. Математик скажет: «Волна меньше океана». Мистик же скажет: «Волна — это и есть океан». Как она может быть меньше океана? Можете ли вы представить волну отдельно от океана? Можете?» Можете уложить ее в чемодан? Попробуйте, и увидите, что в тот момент, когда вы ее взяли, это уже не волна. Волна бывает только в океане; ее невозможно отделить. Волна — это не что иное, как волнение океана.
Волна — это проявление океана. Это — не отдельная вещь. Волна и есть океан. Часть и есть целое; и, пока вы это помните, вы можете сказать, подобно Христу: «Мой Бог и я — едины». Или как Аль-Хилладж Мансур сказал: «Она — Эль Хагг — я и есть правда». Или подобно Упанишадам: «Ахам Брахмасми — я есть Бог, я есть Абсолют, я есть целое».
Я вырвался из хватки всех оков. Кабир говорит: Я достиг недостижимого…
Посмотрите, какая красота:
