женщинам, братец!
Харли не ответил, только бросил мрачный взгляд на Уэстона.
– Судя по всему, ты никак не можешь сделать выбор между Кендалл и этой Холланд?
– Ее зовут Клер.
Губы Уэстона скривились.
– Должен тебе сказать, я не понимаю, что ты в ней нашел.
– Где уж тебе понять. Уэстон пожал плечами:
– Она довольно миленькая, но таких сисек и задницы, как у ее сестер, у Клер нет. И не стоило ради нее бросать Кендалл Форсайт. Вот в Кендалл действительно что-то есть. Говорят, она похожа на горячий мед – вся такая липкая, тягучая и сладкая.
Пейдж судорожно сглотнула.
– И она не позволяет всем без разбора залезать к себе в трусы, – продолжал Уэстон. – Так что считай себя одним из немногих избранных.
– Заткнись, Уэс!
– Я бы отдал половину своего трастового фонда, чтобы проверить, правду ли о ней рассказывали. Но я не для того сюда пришел, чтобы обсуждать твои сексуальные проблемы.
– Прекрасно.
– Завтра утром отец отправляется к своему адвокату. Хочет переписать завещание.
– Ну и что?
– Он недоволен тем, что ты перешел во вражеский стан, так сказать. Тебе это может дорого обойтись.
– Пусть убирается ко всем чертям. Уэстон покачал головой.
– Неужели до тебя все еще не дошло? Ты можешь потерять миллионы из-за своего дурацкого увлечения Клер Холланд.
На щеке у Харли задергался мускул, он отвернулся и понуро повесил голову. «Вот и хорошо! – подумала Пейдж. – Так ему и надо».
– Знаешь, я понимаю твое стремление стать бунтарем и бегать на свидания к дочери папиного врага. Но тебе надо научиться правильно разыгрывать свои карты. Ты неудачно выбрал время. Говорю тебе, папа вычеркнет тебя из завещания.
– А тебе-то что?
– Мне? – Уэстон задумчиво вытянул губы трубочкой и, тряхнув головой, отбросил волосы со лба. – Да мне-то, по правде говоря, начхать с высокой башни на твои делишки.
– Тогда зачем ты пришел?
– Просто мне противно думать, что Холланды смогут одурачить одного из нас. Даже такого дурачину, как ты.
– Никто меня не дурачит.
– Клер Холланд водит тебя за нос, да так ловко, что он вот-вот отвалится, а ты и не заметишь.
– Чушь.
– Опомнись, Харли. Никому из нас не пойдет на пользу, если ты выставишь себя влюбленным сосунком, которого водит на поводу хитрая телка.
– А как насчет тебя и Кристи?
«Кристи Сонгберд? – удивилась Пейдж. – Это индианка, подрабатывающая у Холландов? Не знала, что Уэстон с ней встречается».
– Кристи можно доверять.
– С чего ты взял?
– Она знает: все, что мне нужно, это со вкусом перепихнуться и больше ничего. В этом она мне не отказывает.
– А что она за это имеет?
– Помимо самого классного секса, о каком только можно мечтать? Побрякушки.
– Побрякушки?
– Помнишь, Манхэттен в свое время купили за нитку бус? С тех пор расценки не менялись. Я покупаю ей сережки, одежки – все, что она попросит.
– Значит, она просто шлюха, – голос Харли был полон отвращения.
– Смотри не скажи этого при ней. Кристи принадлежит к очень гордому народу.
– Это верно. Неужели ты не боишься, что если ее старик обо всем узнает, то сначала отрежет тебе яйца, а потом оскальпирует? По-моему, ты болен, Уэстон.
– Нет, Харли, я умен. Кристи – это отличный выбор. И не потому, что она дочь местного индейского вождя, а просто потому, что она бедна. Попробуй, и ты сам убедишься: когда у женщины нет денег, она пойдет для тебя на все ради пары ласковых слов и небольших подарков. С бедными женщинами всегда все
