– Мистера Холланда. Ты же была в постели с мистером Холландом! Вы с ним трахались!
– Что?! – Микки быстро подошла к нему и закатила ему такую оплеуху, что он ударился головой о стену. – Чтобы я в своем доме таких грязных слов не слышала!
– Но ведь вы с ним...
Она наградила его второй оплеухой.
– Не смей повторять эту грязную ложь обо мне, Уэстон. Я твоя мать и заслуживаю уважения. Итак, я замолвлю за тебя словечко перед отцом, попрошу его не наказывать тебя слишком строго за то, что ты разбил зеркало и убежал в лес. Но если ты будешь распускать обо мне лживые сплетни, я ничего не смогу для тебя сделать.
– Я не лгу!
– Разумеется, лжешь! – Она наклонилась к нему, ее лицо исказила злобная гримаса. – Ты был лживым мальчишкой с того дня, как появился на свет, Уэстон. Вечно придумывал всякие небылицы, но до сегодняшнего дня они были хотя бы безобидными. А теперь... то, что ты говоришь, это... это злонамеренная ложь. И если ты еще раз повторишь хоть слово, клянусь тебе, я все расскажу твоему отцу, и он превратит твою жизнь в ад. Он может это сделать, ты же знаешь. Так что ты выбираешь? Ты будешь наказан за разбитое зеркало и побег из дому – или предпочтешь повторять лживые измышления насчет меня, и тогда отец запрет тебя в погребе с пауками?
– Я не боюсь пауков!
Микки вопросительно подняла бровь.
– Нет? Что ж, это отрадно слышать. Но еще приятнее мне было бы узнать, что ты умный мальчик, каким я всегда тебя считала. Умный, добрый, любящий сын.
Выпрямившись, она скрестила руки под грудью, и Уэстон постарался изгнать из памяти образ ее сосков, и белой кожи, и толстых пальцев Датча Холланда, прикасающихся к ней. Выбора у него не было. Банки с кока-колой выскользнули из его онемевших пальцев и покатились по выложенному дубовыми половицами полу.
– Ладно, – прошептал он, опустив голову.
– Что – ладно?
– Ладно, я ничего не скажу про мистера Холланда.
– То есть ты хочешь сказать, что не будешь лгать обо мне. Он заглянул ей в глаза и прочел в них холодную решимость.
– Я скажу то, что ты хочешь.
– Я хочу только правды, Уэстон. А теперь беги наверх, вымойся как следует и выброси свою рогатку в мусорный бак. Тебя, разумеется, ждет наказание, но не слишком строгое: посидишь недельку дома, вот и все. Я скажу твоему отцу, что ты просишь прощения и очень сожалеешь. Ну как, договорились? – Ее улыбка была яркой и искусственной, как фальшивое золото.
– Я не забуду, – угрюмо проговорил Уэстон.
– Чего ты не забудешь?
– Никогда не забуду! – повторил он и бросился бегом вверх по лестнице.
С тех пор отношения Уэстона с матерью изменились в корне, а его чувства ко всем носителям фамилии Холланд приобрели совершенно определенную окраску. Поэтому он не мог раскаиваться в том, что отнял невинность у Тессы. Она практически преподнесла ему этот подарок на серебряном блюде. По его мнению, это было только справедливо: око за око. Датч Холланд спал с его матерью – и теперь Уэстон отплатил услугой за услугу, переспав с его третьей дочерью.
Он вытер лицо полотенцем, промокнул тонкой бумажной салфеткой порезы и пообещал себе, что будет как можно дольше наслаждаться милостями Тессы Холланд. А потом, возможно, ему повезет, и он получит Миранду. Натягивая легкие летние брюки, Уэстон думал о старшей дочери Холланда. Эта изящная, как статуэтка, темноволосая девушка, с умным взглядом и острым язычком, была труднодоступной вершиной. Тем более престижной будет его победа. О, как он мечтал ее покорить!
Тессу покорять не пришлось. Впечатление было такое, будто выбор сделала она. Она сама решила, что именно он лишит ее невинности. Застегивая пряжку ремня, Уэстон поморщился. Ему вдруг пришло в голову, что это Тесса Холланд использовала его, а не наоборот. Но он решительно отбросил эту досадную мысль.
Подхватив на ходу куртку, Уэстон вышел из ванной – и тут его ждал сюрприз. Кендалл Форсайт сидела на краю его кровати, и вид у нее был как у тряпичной куклы, потерявшей половину своей набивки.
Уэстон скосил глаза на дверь. Господи, хоть бы ее никто не видел!
– Как ты здесь оказалась?
– Меня впустила Пейдж.
– Она знает, что ты в моей комнате?
– Я... А что мне было делать? – Она провела дрожащей рукой по волосам, взглянула на него и тут же отвернулась. – Я понимаю, все это ужасно неловко... О господи, поверить не могу, что я на это решилась!
– Решилась на что? – недоумевающе спросил Уэстон, хотя уже начал потихоньку догадываться, что происходит в ее прелестной головке.
Стиснув кулачки, Кендалл встала и подошла к открытому окну.
– Я... м-м-м... я решила принять твое предложение.
– Мое предложение? – Тут он окончательно вспомнил. – Ах да...
