Просмотрев книгу записей, секретарша нашла его имя, нажала кнопку на панели интеркома и сообщила о его приходе. Через несколько минут Кейн уже сидел в огромном угловом кабинете с окнами от пола до потолка. Живые деревья в гигантских глиняных горшках были симметрично расставлены вдоль ковра бронзового цвета, встроенный бар занимал целую стену, а перед огромным окном возвышался массивный стол розового дерева, за которым восседал Уэстон. Если не считать нескольких морщинок возле глаз, он совсем не постарел, выглядел таким же подтянутым и спортивным, волосы ничуть не поседели и не поредели. Кейн сам собирался договориться с ним об интервью, но Уэстон его опередил, позвонив первым.
– Присаживайтесь, Моран. – Он указал на стулья, выстроенные перед столом. – Что-нибудь выпьете? Кофе или виски?
– Не утруждайтесь.
Кейн опустился на один из обитых темно-красной кожей клубных стульев, и президент «Таггерт Индастриз» перешел прямо к делу:
– Я слыхал, вы пишете книгу о смерти моего брата.
– Совершенно верно.
– Зачем?
Кейн улыбнулся про себя. Итак, Уэстону не терпится узнать, что происходит. Прекрасно. Интересно, какие тайны известны старшему брату Харли?
– Слишком много вопросов осталось без ответа.
– Но прошло уже шестнадцать лет. Кейн пожал плечами:
– Просто руки не доходили, все это время я был занят.
– Вы, очевидно, полагаете, что написание книги в данный момент послужит некой цели, – заметил Уэстон.
Кейну был не по душе этот допрос, но он все же ответил:
– Я думаю, Датч Холланд знает о смерти вашего брата больше, чем говорит. И подозреваю, что именно он (хотя это мог быть и ваш отец) подкупил местные власти, чтобы они замяли дело.
– А с какой стати кому-то из них было это делать?
Хороший вопрос. Почему бы вам самому на него не ответить?
– Я не знаю.
– Подумайте, Уэстон.
– Вы хотите сказать, что кое-кому есть что скрывать? – с хорошо разыгранным изумлением спросил Уэстон.
Кейн снова пожал плечами:
– Это всего лишь теория, но ее стоит проверить.
Уэстон широко улыбнулся. Улыбка была явно рассчитана на установление взаимопонимания, но при этом холодна, как вода в морской пучине.
– Стоит ли копаться в грязи? Дело моего брата давным-давно похоронено и забыто. Все это пережили.
– Только не я. И я считаю, что, поскольку Датч Холланд баллотируется в губернаторы, все его грязные маленькие тайны должны всплыть.
– Да вам-то что, Моран? Вам всегда было наплевать на Харли.
– Это личные счеты – между Датчем и мной. – Улыбка Кейна была не менее холодной. – Кроме того, меня интересует не столько смерть Харли, сколько события, которые ей предшествовали, – признался он, решив поделиться информацией в расчете на ответную откровенность.
– Какие, например?
– Например, что на самом деле произошло с Джеком Сонгбердом.
Уэстон заерзал в кресле, затем потянулся во внутренний карман за пачкой «Мальборо».
– Насколько я знаю, Джек напился и свалился с утеса. Щелкнув золотой зажигалкой, он закурил, глубоко затянулся и выпустил клуб дыма к потолку.
– Может, и так. Но кое-кто подозревает, что его убили.
– Позвольте мне угадать: Кристи Сонгберд, ее родители и некоторые из старейшин племени. Черт побери, они годами вопят об убийстве! Но факты остаются фактами: Джек Сонгберд был просто индейцем- неудачником, потреблял слишком много огненной воды – вот и поплатился.
Мышцы у Кейна напряглись, он едва сдержался, чтобы не заехать Уэстону по его безупречной физиономии. Но вовсе ни к чему было открывать этому подонку истинный ход своих мыслей.
Уэстон внимательно изучал кончик своей сигареты.
– Знаете, Моран, если вы напишете что-нибудь порочащее мою семью, я навешаю на вас столько судебных исков, что вам не поздоровится.
– А я-то думал, вы захотите, чтобы правда вышла наружу. Заодно поквитались бы хоть отчасти с Датчем Холландом.
– Правда меня не интересует. Как я уже сказал, это старая история. Прошлогодний снег. А что касается Датча, он свое получит. Так или иначе. Ваша помощь ему для этого не требуется.
