что избавил. Разумеется, я прекратила любить тебя в то же мгновение, как ты бросил меня, верно?
Лэнг тяжело прислонился к стене.
— Верно, — упрямо заявил он. — Тогда ты ненавидела меня.
Кирри печально улыбнулась.
— Я тоже так думала, — согласилась она. — Но, как оказалось, тебя не просто задвинуть в прошлое, Лэнг. Мне потребовалось много времени. С тобой было связано столько воспоминаний. Почти целая жизнь. — Кирри отвернулась. — Наверное, у мужчин все по-другому. Для тебя имело значение только физическое общение.
— Почему ты так говоришь?
— Это правда. Мужчины чувствуют своими железами, женщины — сердцами.
— В ходячих мнениях много лжи, — не согласился с ней Лэнг. — Мужчины способны на такие же глубокие чувства, как и женщины.
— Глубокие чувства не помешали тебе обойтись со мной жестоко, — сказала Кирри. — Если бы ты по-настоящему любил меня, ты бы не сбежал в ЦРУ.
— Это ты позволила мне сбежать, — отрезал он. — Ты должна была прочесть то чертово письмо, которое я написал тебе!
— Там было что-нибудь помимо прощальных слов? — резко спросила она. — Я решила, что это были новые обвинения по поводу моего морального облика.
Лэнг сунул руки в карманы.
— К тому времени я уже расшифровал Чада и разобрался, что к чему.
— Я-то этого не знала, — напомнила Кирри. — Мне было известно только, что ты ушел, преисполненный презрения ко мне, не желая больше меня видеть. Ты сам высказал это — и весьма недвусмысленно.
Лэнг скривился от болезненных воспоминаний.
— Мне никогда прежде не приходилось испытывать чувство ревности, — сказал он. — Для меня это было внове. К тому же я полагал, что меня предали. Чад был моим лучшим другом.
— О, к чему играть словами? — проговорила Кирри, отворачиваясь. — Ты искал предлог, чтобы уйти, и Чад предоставил его тебе; это ясно как дважды два. Надеюсь, ты полностью насладился работой на правительство, Лэнг. Не могу понять, почему ты оставил ее и вернулся.
Его темные глаза жадно скользнули по ней.
— Не можешь?
Кирри проигнорировала нежность в его голосе.
— Я устала, — бросила она через плечо. — Увидимся завтра утром.
— Непременно. — Он открыл дверь. — И ты поедешь кататься со мной, хочешь ты этого или нет.
Она изумленно открыла рот, но Лэнг уже захлопнул дверь.
Кирри, схватив вазу, едва не швырнула ее в закрывшуюся дверь — и все же не швырнула. Пришлось бы убирать осколки, а она слишком устала. Споры с Лэнгом ничего не изменят, а нервных сил, чтобы строить будущее на умершем прошлом, у нее не было.
Проходя мимо автоответчика, Кирри заметила, что лампочка на нем мигает. Ей не хотелось выслушивать записанные на нем сообщения, так как одно из них наверняка оставил Эриксон. Однако ее работа часто выходила за рамки отведенного времени, иногда клиенты звонили ей вечером домой, если так им было удобнее. Кирри не могла себе позволить не обращать внимания на их звонки.
Нахмурившись, она нажала клавишу воспроизведения.
Первое сообщение оставил Мак, извещавший, что завтра утром предстоит работа с новым клиентом. Он просил не опаздывать. Второй раз кто-то ошибся номером.
Третьим, как и опасалась Кирри, был Эриксон.
«Однажды ночью, когда твоего телохранителя не будет рядом, я достану тебя, — мягко проворчал он. — И что тогда будет делать ваше высочество?»
Запись закончилась. Достав кассету, Кирри заменила ее другой. Возможно, эта мерзкая угроза пригодится в суде, если Эриксон сделает неверный шаг. Убрав кассету в стол, Кирри легла в кровать, но всю ночь провела беспокойно.
Когда на следующее утро Лэнг позвонил в дверь, Кирри уже стояла одетая. На ней было красивое бледно-лиловое платье и пестрая косынка. Лэнг был в серой спортивной куртке, коричневых брюках и красно-белой полосатой рубашке. Он выглядел очень эффектно, но Кирри сделала вид, что не обратила на это внимания.
— Вот, — сказала она, протягивая ему кассету из автоответчика. Она рассказала, что на ней записано.
С ледяным взглядом Лэнг убрал кассету в карман.
— Однажды Эриксон переступит черту, — заявил он. — Когда наглец решится на это, я буду рядом.
— Он болен, да? — спросила Кирри.
— Болен, а может быть, от природы злобный, черт его знает.
Подождав, пока Кирри закроет дверь, Лэнг проводил ее к своей машине.
— Подожди немного, — остановил он ее, прежде чем она открыла дверцу.
Лэнг обошел машину, быстро осмотрев ее, даже заглянув под капот. Удостоверившись, что все в порядке, он открыл дверцу и помог Кирри сесть внутрь.
— Что все это значит? Ты считаешь, он может зайти так далеко, что решит взорвать твой автомобиль?
Пожав плечами, Лэнг влился в транспортный поток.
— Иногда осторожность ценится на вес золота, а кто может сказать, что способен выкинуть этот человек?
— Понятно.
Лэнг нежно взглянул на нее.
— Не волнуйся. Я сумею обезвредить бомбу.
— Правда?
Он кивнул.
— Если она несложная. Однажды мы были в Европе… — Он осекся. — Впрочем, это служебная тайна. Но, так или иначе, мне пришлось обезвредить бомбу.
— Этому тебя тоже учили? — спросила Кирри.
Лэнг усмехнулся.
— Нет. Этим мне пришлось овладевать самым тяжелым способом.
Ее глаза увеличились до размера блюдца.
— Самым тяжелым?
— Ну да, взорвавшись вместе с бомбой. — Он весело глядел в ее лицо. — Кирри, это была шутка. Я пошутил!
Кирри неопределенно махнула рукой.
— Я никогда не могла разобраться в этом, — сказала она, качая головой. — Наверное, я безнадежно наивна, — прошептала она, опуская взгляд на лежащую на коленях сумочку. — Хотя падать я научилась неплохо, — радостно добавила она.
— Это точно. А когда мы закончим курс основ личной безопасности, тебя просто нельзя будет выпускать на улицу. Здоровенные мужики будут с воплями разбегаться от тебя, — уверенно заявил Лэнг. — Понятия не имею, почему ты не занялась этим раньше. Каждая женщина должна знать, как постоять за себя. Этому должны учить в школе.
— В школе и без того забот хватает.
— Без шуток, это могло бы стать частью занятий по физкультуре у старшеклассников. Матери перестанут беспокоиться за своих дочерей, зная, что те способны справиться с насильниками. — Он посмотрел на нее. — Или с чересчур пылкими влюбленными.
— Спасибо, я слышала о таких случаях.
Лэнг фыркнул.
