Дверь распахнулась — на пороге стоял Бофор.
— Внизу вас ждет человек. Он просил передать вам вот это, — Гарри протянул Реднору перстень. Кейн сразу узнал его — это был перстень Гонта.
— Сейчас спущусь, — побледнев, тихо ответил он.
От посыльного, который оказался монахом, Реднор ничего не добился. Тот лишь скачал, что старый граф остановился в гостинице при их монастыре и попросил аббата послать кого-нибудь к Реднору в Лондон. Кейн нервно защипал шрамы. Если Гонт жив, то этот перстень ни у кого больше оказаться не мог. Если мертв…
— Бофор!
— Да, милорд!
— Половина отряда едет со мной. Скажи, чтобы собирались. Ты и остальные остаетесь охранять ее светлость. Если на вас нападут, продержитесь до темноты. Я могу не вернуться к ночи, тогда постарайтесь выбраться к Херефорду и Джайлсу. Жене я ничего говорить не буду — пусть не тревожится понапрасну. Возникнет необходимость — увозите ее силком, я разрешаю. — Он бросился наверх и столкнулся с Леа в коридоре. Она что-то втолковывала служанке. Реднор оттащил Леа в сторону. — Мне нужно уехать.
— Уехать? Там дождь и темно! Куда? А мне нельзя поехать с тобой?
— Нет, тебе со мной нельзя, — через силу проговорил Реднор. — Я тебя умоляю, не создавай мне лишних проблем. Я получил сообщение от отца: он здесь недалеко, в монастыре…
— Ты будешь спать не дома? Но я боюсь остаться ночью без тебя!
— Леа, я постараюсь вернуться. Не тревожься — Бофор присмотрит за тобой. Ты его слушайся… А на ночь возьми к себе кого-нибудь из служанок. Я не могу тащить тебя в бой…
— Ты уезжаешь воевать?! — закричала она.
— Нет, нет… успокойся. Извини, у меня нет больше времени.
Реднор торопился уйти — жена расстроила его. И так нелегко на душе, а тут еще она со своими причитаниями. С другой стороны, оставить ее в слезах он тоже не мог — кто знает, вдруг они видятся последний раз. Она не успела и слова сказать, как он вдруг страстно поцеловал ее и бросился за дверь. Леа осталась стоять в недоумении. Непредсказуемость мужа обескураживала ее. Тут в комнату вошел Бофор и спросил, не нужно ли ей чего.
Она улыбнулась и потребовала, чтобы он попробовал развеселить ее.
— Хорошо выглядишь, Кейн, — бесцветным голосом проговорил Гонт, окинув взглядом фигуру сына.
— Что ты здесь делаешь?! — рассерженно спросил Реднор. — Почему ты отправил посыльного без письма? Я чуть с ума не сошел — так волновался…
— Из-за меня? — последовал ядовитый вопрос.
— Наши планы могли провалиться! Что я должен был думать — ты столько времени молчал? Что с Херефордом, я тоже не знаю, и потом этот дурацкий приказ явиться сюда… Я ехал и не знал, к чему быть готовым.
— Херефорд в безопасности, я виделся с ним. Я специально приехал сюда — мне нужно сказать тебе кое-что очень важное, и я не мог доверить этого бумаге. Пемброк мертв.
Перед глазами у Кейна все поплыло. Он зажмурился. Реднор очень часто не одобрял поступков Гонта, но в одном он никогда не сомневался: отец — человек чести. Будь прокляты эти кровные узы, из-за них его отец стал убийцей, а сам он — рабом женщины!
— Как ты убил его?
Гонт нервно зашагал по комнате, потом вдруг резко развернулся, словно хотел отвесить сыну пощечину.
— Неужели твои мозги такие же увечные, как твое тело?
— Ты хочешь сказать, он умер своей смертью? — на радостях Кейн был готов расцеловать отца. Нет, он не убийца! Реднор с облегчением вздохнул. — Позволь своему колченогому дьяволенку присесть и успокоиться, — чуть ли не смеясь, взмолился Реднор. — Папа, я три месяца при дворе. Я слышу и думаю только о заговорах и убийствах.
— Что ты сказал? — проревел Гонт.
— Что Пемброк умер… да ты сам сказал… Почему он умер?
— Не то, — злобно затряс головой Гонт. Кейн недоумевал. Он неуверенно повторил.
— Я три месяца при дворе и, кроме как о заговорах и убийствах, ни о чем больше не слышу. Что в этом удивительного?
— Нет, еще раньше.
— Раньше? Ах, ну да — что я твой дьяволенок? Что я колченогий? — Лорд Реднор твердо встретил негодующий взгляд отца. — А что, разве это не так? Ты удивляешься тому, что говорил сам? Я уже тридцать лет твой сын, за это время можно бы и привыкнуть к моему несовершенству… Ты что, хочешь еще раз убедиться в том, какой я есть?
— Своими достоинствами похвастаешься в другой раз, сейчас не время. Слушай меня внимательно: когда мы добрались до Певенси, Пемброк выглядел смертельно уставшим. Он и в седле толком сидеть не мог, не говоря уже о том, чтобы как-то передвигаться самому. Но я не решился оставить его. За ним нужен был присмотр. Я видел, ему очень плохо… Клянусь, я не убивал его, но я и не помог ему. Тем не менее, нам надо сейчас поторопиться…
— Почему? — устало спросил Кейн.
— Мне кажется, живой Пемброк в наших руках очень пугает Мод! Она боится, что мы захотим разговорить его, ее же методами. Тебе как можно скорее нужно увидеться с королевой, — отец говорил совершенно спокойно, сохраняя равнодушное выражение лица, но Реднор сидел как на иголках, нервно ерзая в кресле.
— Ну, хорошо, а от кого ты здесь прячешься?
— Может, королеву заинтересует, что у нас в руках находятся еще и пленники с турнира? — не замечая вопроса, продолжил старик. — А вдруг она что-нибудь придумала и уже не так боится нас? Когда ты к ней поедешь? Лучше всего завтра вечером… я с моими людьми пригляжу за дверями Тауэра. Если ты к ночи не вернешься, мы зайдем и спросим про тебя.
Кейн рассматривал покрытые шрамами руки. Почему отец не поехал домой? В Уэльсе все еще неспокойно. Он приехал сюда, чтобы сказать о мертвом Пемброке? Приглядеть за воротами Уайт-Тауэра? Почему он вообще уехал из Уэльса? Он вовремя предупредил его накануне турнира. И сейчас снова появился, чтобы защитить его от королевы. А эта история с Пемброком? Он явно оберегал сына. Ради наследника? Возможно. А может, ему стыдно за то, что все эти годы он обижал его?
— Что тревожит тебя, глупец?
Резкий вопрос вывел Кейна из задумчивости.
— Ничего… Просто я очень устал от заверений и полуправды.
— Я тоже, сын. Если твоя жена родит мальчика… — Он внезапно замолчал, заметив страх в глазах Реднора. — Наследник должен появиться обязательно, — заговорил он жестче. — Честера и Фиц-Ричарда надо освободить, а из Мод вытрясти деньги, чтобы было, на что отправить обратно Генриха Анжуйского. Да ты носом клюешь. Если бы ты хоть раз в сутки использовал кровать для сна, у тебя голова лучше бы варила. Ступай, ступай в постель.
Вечные издевки. Реднор вдруг разозлился.
— И ради этого ты заставил меня проехать три мили в темноте и под дождем?!
— Нет, — рявкнул Гонт, — не ради этого, а ради того, чтобы позлить тебя и посмотреть, на кого ты станешь похож, когда промокнешь до нитки!
«Глупый вопрос — глупый ответ», — подумал Реднор. Однако отец дорожил им. Конечно, может, только из-за наследника, но, как бы то ни было, дорожил. Это было приятно чувствовать, хотя в душе у Кейна жила обида. Почему отец ни разу не спросил про раны? Почему ни разу не приехал навестить во время болезни? По губам Реднора скользнула легкая улыбка — отец слишком горд, чтобы пойти на такие уступки.
Реднор вернулся домой насквозь мокрым и жутко грязным. Слава Богу, Леа уже спала. Она свернулась уютным клубочком как раз на той стороне, на которой обычно располагался он сам. Раздеваясь, он старался не шуметь, чтобы не разбудить ее, однако едва он сел на кровать, как был заключен в страстные объятия.
