Просто конца ему не было, этому бесконечному, узкому туннелю, по которому можно было продвигаться только ползком, да и то с превеликим трудом! Торак задыхался от духоты. Ему казалось, что силы его вот-вот иссякнут. И как только Ренн хватило смелости дважды в одиночку проползти по этой ужасной норе, да еще и в третий раз в нее нырнуть?
Была уже ночь, когда они, совершенно измученные, вывалились из норы на снег. Снаружи стояла ночь. Это была ночь черной луны, и в небе светили только звезды, и лишь благодаря их отраженному от снега свету можно было как-то ориентироваться. Дул ледяной ветер. И от Волка не было ни слуху ни духу.
Ничего, он, наверное, просто еще не успел выбраться оттуда, уговаривал себя Торак. Но он выберется! Непременно выберется! Если кто и может выбраться из этой пещеры, так это точно его Волк!
После жары, царившей в недрах горы, холод показался им поистине безжалостным; зубы у обоих так стучали, даже разговаривать было невозможно, и они принялись поспешно развязывать тщательно скатанную одежду и натягивать ее на себя.
— А где же огненный опал? — задыхаясь, спросил Торак. — Я видел, как он упал и загремел по камням, но потом он куда-то исчез. Но раз он исчез, значит, те злые духи сейчас на свободе!
Ренн сдержанно кивнула. В тусклом свете звезд ее лицо, обрамленное непривычно черными волосами, показалось Тораку каким-то особенно бледным и чужим.
— А ты не видела, куда он упал? — снова спросил он. — Может, его кто-то из колдунов подобрал?
Она хотела уже сказать ему,
— Идем! Надо поскорее добраться до лодки, пока они еще в пещере.
Торак не понял, кого она имела в виду — Пожирателей Душ или духов, — но спрашивать не стал.
Утопая в глубоком снегу, они обогнули выступ у горы и увидели, что Глаз Гадюки по-прежнему закрыт. Хотя Торак успел все же мельком заметить, как в щель проскользнула маленькая бледная тень и сломя голову понеслась прочь. Сердце у него радостно подпрыгнуло. Значит, тому песцу все же удалось отыскать путь наружу!
Он быстро повернулся к Ренн и увидел, что она улыбается. Что ж, по крайней мере, хоть кто-то из Охотников сумел спастись!
Потом они увидели, как из щели выползла черная как уголь тень росомахи; в кои-то веки этой опасной хищнице куда сильнее хотелось удрать подальше, чем с кем-нибудь сцепиться. Росомаха уже исчезла вдали, когда из пещеры появился орел. На снегу он выглядел довольно неуклюжим, но лишь до тех пор, пока не раскрыл свои великолепные крылья и не взлетел в небо.
— И пусть ты не встретишь на своем пути больше никаких опасностей, дружище! — тихо промолвила Ренн. — Пусть твой Хранитель всегда летит рядом с тобою!
Затем вылезла выдра. Она немного помедлила, смерила Торака проницательным взглядом своим темных глаз и лихо скатилась с горы вниз. Наконец — Торака к этому времени уже тошнило от страха и тревоги — показался Волк.
Было видно, что он лишь с трудом сумел протиснуться в эту щель, зато, едва оказавшись снаружи, он радостно отряхнулся и, вывалив из пасти язык, с таким веселым видом огромными прыжками понесся к Тораку и Ренн, словно спасаться бегством из пещер, битком набитым злыми духами, ему доводилось каждую ночь.
Подлетев к Тораку, Волк встал на задние лапы, передние положил ему на плечи и мгновенно покрыл ему все лицо мокрыми волчьими поцелуями.
И Торак, забыв о Пожирателях Душ, о злых духах и обо всем на свете, отвечал ему не менее радостно, обнюхивая и облизывая его морду. Затем все трое бросились туда, где были спрятаны сани, и Волк выписывал круги от нетерпения, пока Торак и Ренн выкапывали из снега свое снаряжение.
Потом они помчались вниз по склону горы, и Волку приходилось то и дело останавливаться и поджидать их. На берегу покрытого льдом залива он помог им быстро отыскать лодку из тюленьих шкур, которую совсем засыпало выпавшим снегом.
Но когда они уже спустили лодку на воду, торопливо побросав туда свои пожитки, когда и сами уже сели в нее, готовясь к отплытию, Волк вдруг отказался покинуть берег.
— Неужели ты не можешь его заставить? — крикнула Ренн.
Торак смотрел на испуганно прижатые уши Волка, на его упрямо расставленные лапы.
— Нет, — сказал он, подавив тяжкий вздох. — У меня ничего не выйдет. Он ненавидит лодки. И у него гораздо лучше получится, если он просто побежит по земле. Пожирателям Душ никогда его не поймать!
— Ты уверен? — спросила Ренн.
— Нет! Ни в чем я не уверен! — вдруг рассердился Торак. — И все-таки именно так Волк намерен поступить! И я тут ничего поделать не могу! — Разумеется, он не был уверен! Даже в Лесу одинокому волку долго не протянуть. А здесь, во льдах…
Однако времени не было, чтобы даже как следует попрощаться. Волк, стоя на берегу, все смотрел на Торака, а Торак смотрел на него, но прежде чем он успел что-либо сделать или сказать, Волк круто развернулся и помчался прочь; вскоре он уже казался еле заметной серой полоской, летящей по белому снегу.
Солнце как раз выползало из-за вершины горы, когда они вывели лодку на открытую воду и поплыли на юг, разрезая веслами воду. К счастью, ветер был попутный, так что плыли они с хорошей скоростью.
Когда они оказались от берега на расстоянии выстрела из лука, Торак обернулся.
— Смотри, — сказала ему Ренн.
Гора все еще скрывалась в тени, но некая еще более темная тень, отчетливо выделявшаяся на фоне сероватого снега, с невероятной скоростью скользила по склону вниз.
— Духи… — растерянно пробормотал он.
Ренн посмотрела прямо ему в глаза; в неярком утреннем свете глаза ее казались чернее темных морских глубин.
— Мы проиграли, — обреченно сказала она. — Они все-таки вырвались в наш мир!
Глава тридцать первая
А очень далеко от этих мест, над северным краем Леса, над Высокими Горами поднималось солнце, и дремлющие березы близ стоянки племени Ворона уже начинали тревожно шелестеть листвой.
— Злые духи… — пробормотала Саеунн, скорчившись у костра на циновке из ивовых прутьев и пытаясь понять по угольям и золе, что ожидает их в будущем. — Я вижу, как сюда летят с Дальнего Севера злые духи! Их великое множество. И этот черный поток сметает все, что пытается преградить ему путь.
Пока что слышать ее мог один лишь Фин-Кединн. Последняя охота оказалась на редкость удачной, и остальные члены племени еще крепко спали, поскольку накануне набили животы вкуснейшей жареной олениной с приправой из тертых ягод рябины. Не легли спать только вождь племени и колдунья; они всю ночь просидели у входа в жилище Фин-Кединна, глядя, как постепенно гаснут в небесах звезды и сереет небо. Казалось, даже сам Лес вокруг крепко спит в приглушенном сиянии густого снегопада.
— И у тебя нет ни малейших сомнений? — спросил Фин-Кединн. — Неужели это дело рук тех проклятых колдунов?
Саеунн неотрывно смотрела в костер, и вены на ее лысой макушке пульсировали, точно крошечные змейки.
— Дух огня никогда не лжет.
Тихо потрескивали угли. Снег с шипением падал в костер с густых ветвей росшей рядом ели. Фин- Кединн поднял голову — да так и застыл.
