— Ваш покорнейший слуга Кербелаи Корбан из Хемматабада. Меня сюда направил господин Н.
Так и есть! Тот самый господин, мой друг, который собирался прислать мне топлёное масло!.. В глазах у меня потемнело. Я стиснул зубы и схватил сигарету. Встать бы да и залепить этому Кербелаи Корбану такую оплеуху, чтобы он летел до самого Хемматабада!..
— Весьма сожалею, Кербелаи-ага, но я вынужден сообщить вам горестную весть,— сказал я, закурив.— Этот господин позавчера скончался от инфаркта. Бедняга до последней минуты ждал вас!
Приезжий печально покачал головой, сложил письмо, сунул его в карман, нахлобучил свою войлочную шапку.
— А вы не знаете, где он жил?
— Нет! — отрезал я.
— И о семье тоже ничего не знаете?
— Нет!
Кербелаи Корбан распрощался и ушёл, а я в бешенстве бросил недокуренную сигарету на пол и растоптал её.
Прошло ещё три дня, приносит мне почтальон письмо от того самого друга, который обещал прислать топлёное масло. Еле-еле заставил я себя вскрыть конверт. Обычные приветствия, пожелания здоровья и «…выполняя своё обещание, я послал тебе с крестьянином Кербелаи Корбаном, который совершает паломничество в Кум, бидон топлёного масла высшего сорта, двенадцать килограммов урюка, шесть килограммов изюма и восемь килограммов миндаля. Надеюсь, что все это вы уже получили и дети вдоволь полакомились. Извини, что несколько задержался с посылкой. Пиши! Все, что вам ещё понадобится, пришлю, любое пожелание исполню…»
…Вот уже десять дней я разыскиваю во всех гостиницах и на постоялых дворах Тегерана и Кума человека по имени Кербелаи Корбан в войлочной шапке и широких сатиновых шароварах с зелёным кушаком.
Заклинаю вас Аллахом, если вы где-нибудь встретите этого человека, держите его, не отпускайте до моего прихода!..
Размазня
Внешне Эхсан был недурен собою, женщины находили его интересным: высокого роста, хорошо сложен, с выразительными чёрными глазами и густыми бровями, полоска усов оттеняет ровную смуглоту лица, волнистые волосы серебрятся на висках. Вот уже десять лет Эхсан был женат, у него подрастали дети: мальчик девяти лет и пятилетняя дочурка. Их мать Алие, жена Эхсана, была женщиной привлекательной, а скромность и порядочность дополняли её обаяние. Лицо её всегда выглядело свежим и миловидным без всяких ухищрений. Эхсан был рядовым служащим в одном из государственных учреждений и зарабатывал немного. Впрочем, жалованья его на жизнь вполне хватало. К тому же Алие была экономна и нетребовательна. Эхсану никогда не приходилось залезать в долги.
Жизнь маленькой семьи текла спокойно и счастливо. Особенно хорошо было по выходным. Эхсан самозабвенно возился с Бижаном и Маниже. То соорудит из подушек «овчарню» и вместе с детьми ползает по комнате на четвереньках и блеет как овца. То изобразит Рахша [145], а Бижан, подобно Рустаму, взберётся к нему на спину, то расскажет детям увлекательную сказку. Алие, занимаясь домашней работой, радовалась, наблюдая за их игрой. В такие минуты муж казался ей тоже ребёнком. Она старалась не шуметь, чтобы не нарушить этой семейной идиллии.
Так шли дни за днями, но постепенно Алие стала замечать, что Эхсан уже не тот, что прежде. Он стал задумчив и скрытен, часто застывал, устремив взгляд вдаль, словно видел перед собой некий таинственный пейзаж. Однако поскольку она не привыкла вмешиваться в дела мужа, то и теперь не подавала виду и ни о чем его не спрашивала.
А Эхсан с некоторых пор возмечтал об «аристократической жизни»: вот он мчится в шикарном автомобиле, полуобняв голубоглазую красотку с волосами цвета хурмы; допоздна кутит в Дербенде; вместо «пепси-колы» пьёт виски и шампанское, а выйдя из кабака слегка навеселе, закуривает «Кент» или «Уинстон». Он часто представлял себе, как он предлагает сигарету стройной полуобнажённой даме, подобной тем красавицам, о которых он читал в светской газетной хронике и иллюстрированных журналах, или видел в кинофильмах.
Супружеское ватное одеяло теперь казалось Эхсану грубым и тяжёлым. Он грезил о французской шёлковой постели, которую с ним вместо Алие делило бы волшебное создание с холеными наманикюренными пальчиками. По утрам молодая жена в нейлоновом пеньюаре подаёт ему завтрак в постель… Он почти наяву слышал чёткое постукивание её каблучков… А Алие думала, что муж занят мыслями о своих служебных делах.
Поскольку «хотеть — это наполовину иметь», судьба помогла Эхсану и подарила ему такую идеальную женщину. Розита разошлась с мужем. Богатая, красивая и кокетливая, любящая шумное общество, она встретила Эхсана на какой-то вечеринке. Они понравились друг другу, стали часто встречаться, и вскоре оба поняли, что влюблены, и решили пожениться.
Розита была свободна и могла выйти за него хоть сейчас. Но Эхсана по рукам и ногам связала Алие. Надо было сделать выбор: либо Розита и роскошная жизнь, либо Алие с детьми и серое прозябание. Эхсан долго размышлял об этом, мучаясь сомнениями. Много провёл он бессонных ночей, ворочаясь с боку на бок и взвешивая все плюсы и минусы. В нем боролись чувства и рассудок. В конце концов перевесила чаша любви к Розите и мечта о шикарной жизни.
Однажды утром он ушёл из дому и не вернулся. Через три дня Алие получила по почте уведомление о разводе с коротенькой запиской, в которой её муж лаконично сообщил, что больше они вместе жить не могут. Алие, сколько ни думала, так и не могла понять, почему Эхсан так поступил, а обсуждать этот вопрос с другими она не решалась. Удивила её солидная компенсация за развод. Откуда у Эхсана такие деньги? Но и этот вопрос, подобно всем другим, остался без ответа. Деньги были кстати. Алие купила швейную машинку, устроила маленькую мастерскую, поскольку была знакома с портняжным ремеслом, и зажила с детьми скромно и уединённо.
Дети расспрашивали об отце, и Алие, глотая подступавший к горлу комок, говорила, что отец отправился в путешествие. А на вопрос, когда он вернётся, отвечала: «Откуда мне знать. Бог даст, это будет скоро».
Сбросив с себя старые семейные узы, Эхсан женился на Розите и поселился в доме новой супруги. Теперь все было почти так, как он воображал себе когда-то. Шёлковые простыни вместо старого ватного одеяла. Взамен тюфяка на полу — кровать с пружинным матрацем. Роскошный завтрак. Теперь он уже не тянул по-гусиному шею, высматривая автобус, а усаживался в шикарный «кадиллак». Пара костюмов сменилась целым гардеробом. Когда его взгляд падал на прозрачный пеньюар Розиты, он вздрагивал, как от удара тока, при одном воспоминании о грубой холщовой рубашке Алие. Глядя на прекрасную, как Венера, Розиту, которая возлежала под нейлоновым покрывалом, он сожалел о годах, загубленных с Алие. Прогуливаясь с Розитой по улицам или сидя рядом с нею за рулём автомобиля, он чувствовал на себе завистливые взоры, и сердце его переполнялось сладкой истомой.
Целых два месяца Эхсан и Розита миловались, как голубки, пока однажды вечером…
Они сидели на лужайке в глубине сада за вечерним чаем.
— Ты знаешь, Эхсан,— начала Розита,— как я тебя люблю, кроме тебя, мне никого не надо. Ты видишь, я даже не хожу в гости и не устраиваю у себя приёмов, как прежде. Но мне неудобно перед моими друзьями и родственниками, что мой муж — простой служащий.
Эхсан, любуясь женой и с жадностью ловя её речи, отвечал:
— Ну что поделаешь, дорогая? Я готов для тебя на все, но тут я бессилен.
— Но почему, дорогой?
— Я же рядовой чиновник. Ни директором учреждения, ни помощником министра так просто не
