себя бремя ответственности за воспитание тщедушного мальчугана шести лет от роду, Энн и Мэри – сестры-двойняшки и обе старые девы – поставили себе цель в жизни: вырастить из него достойного представителя мужского пола. Достойного, как они это себе представляли.
Судя по тому, что к тридцати годам обе не сумели найти себе спутника жизни, хотя природа не обделила их красотой, тетушки были весьма взыскательные особы и добиться их безоговорочного одобрения было нелегко. Они зарабатывали себе на жизнь, давая уроки игры на фортепиано и обучая девочек правилам хорошего тона, а любимый племянник Лесли имел счастье получать уроки музыки и манер безвозмездно, да еще и в неограниченном количестве.
Пока его сверстники гоняли мяч на футбольном поле, он сидел за фортепиано и с отвращением играл гаммы. Музыкальных способностей у Лесли не было, но это обстоятельство лишь подстегивало педагогический энтузиазм тетушек. Но гаммы были еще цветочки… Хуже всего были субботние утра, когда тетки давали уроки хороших манер.
В наглаженном костюмчике, в белоснежной рубашке и при галстуке Лесли стоял в холле рядом с тетушками и шаркал ножкой, приветствуя дочек из лучших семей в округе.
– Как поживаете, мисс Энн Флетчер? Как здоровье, мисс Мэри Флетчер? Доброе утро, Лесли! Как ваши дела? – щебетала толстуха Эмили Джонс.
В школе она сидела позади Лесли и имела обыкновение при каждом удобном случае делать ему какую-нибудь пакость, а он как дурак должен был кланяться ей и произносить ерунду вроде: «Как я рад видеть вас вновь, мисс Джонс!».
Ученицы располагались в гостиной, где тетушки посвящали их в таинства искусства знакомства, принятия приглашения на танец, церемонии чаепития и прочим глупостям, а он выступал в роли манекена или, если угодно, учебного пособия.
– Благодарю вас, мисс Джонс! – говорил Лесли с любезной улыбкой. – С удовольствием выпью чашечку чаю.
Мисс Эмили Джонс передавала ему чашку чаю и, если тетушки не смотрели на нее, показывала язык.
– Девочки ненавидели субботние классы хороших манер сестер Флетчер и переносили свою неприязнь на ни в чем не повинного Лесли.
А он, изящно оперируя тонкими фарфоровыми чашечками с блюдечками, уносился мыслями далеко-далеко, куда не было входа никаким особям женского пола. Мечтал прокатиться по перилам, сходить на рыбалку, погонять мяч по футбольному полу, но кудахтанье тетушек удерживало его в мягких, но прочных узах рабства.
Мальчишки дразнили его сосунком и нюней, а еще и очкариком и учительским любимчиком: на всех уроках Лесли блистал познаниями и получал одни пятерки.
Когда Лесли исполнилось пятнадцать, голос у него огрубел, он резко вырос и за лето из хилого подростка превратился в ладного парня. Тетушки же неизменно продолжали кудахтать над ним.
В конце каникул в соседний коттедж приехали новые соседи. Лесли возвращался из церковной школы, где помогал теткам, как раз в тот момент, когда из фургона показались стройные длинные ноги в потертых джинсах, а вслед за ними и их обладательница – худенькая юная блондинка с серыми глазами, вздернутым носиком и большими, по-детски пухлыми губами. Под мужской ковбойкой угадывалась маленькая упругая грудь.
Незнакомка повернулась и, увидев Лесли, застенчиво улыбнулась.
– Привет, – пробормотала она и опустила глаза.
– Он ожидал чего угодно – снисходительного фырканья, высокомерного взгляда, презрительной насмешки, – только не этой робкой улыбки. Увидев запутавшуюся у нее в волосах пушинку одуванчика, Лесли с трудом подавил желание вынуть ее и понял: он должен стать ее защитником.
– Привет, – еле слышно произнес он, а потом, пустив в ход навыки, ставшие его второй натурой после почти десяти лет присутствия на тетушкиных уроках хороших манер, отвесил поклон и сказал с учтивой улыбкой: – Я Лесли Флетчер. Живу рядом. – Он кивнул в сторону своего дома. – Рад познакомиться с новыми соседями.
Она подняла глаза и, просияв улыбкой, сообщила:
– А я Черри Клейн!
Слово за слово они разговорились. Оказалось, что Черри его ровесница и с сентября будет учиться в той же школе и в том же классе! Когда они расстались, Лесли почувствовал себя так, словно заново родился.
Последнюю неделю каникул они встречались каждый вечер на старой скамье под яблоней в саду его теток. Они садились на скамью и разговаривали, а у них над головами шелестела листва. Лесли скрывал от Черри темную сторону своей жизни, опасаясь, что ее симпатия обернется отвращением.
– Обожание в прозрачных серых глазах Черри Клейн росло с каждым днем, и у Лесли перехватывало дыхание. До сих пор никто из девчонок еще не смотрел на него так. Они прожили эти летние дни в восхитительной изоляции в глубине яблоневого сада и в ожидании юной любви.
Вечером накануне первого дня занятий они, молчаливые как никогда, сидели, чувствуя, что завтрашний день принесет перемены.
– Знаешь, Лесли, я рада, что мы сюда приехали, – тихо сказала Черри, водя пальцем по загорелой коленке. – Ведь я познакомилась с тобой… Только я боюсь завтрашнего дня. Наверное, все девчонки в школе от тебя без ума.
Он молча пожал плечами, стараясь сохранять невозмутимый вид, хотя сердце его болезненно забилось.
Черри бросила на него тревожный взгляд, и голос у нее задрожал:
– Вот начнутся занятия в школе, и ты перестанешь обращать на меня внимание.
Лесли не верил своим ушам: эта нежная красивая девушка с белокурыми волосами, пухлыми губами и длинными ногами боится его потерять! В душе поднялись неведомые ранее чувства, доставившие ему самую сладостную боль из всех, что ему довелось испытать в жизни.
– Черри, ты и завтра будешь мне нравиться. И вообще всегда.
Черри подняла лицо, и Лесли понял: она ждет его поцелуя. Закрыв глаза, Лесли наклонился к ней и коснулся губами ее сладкого, пахнущего конфетами рта. И хотя всю неделю по ночам он мечтал о Черри, поцелуй был невинным – как жест обожания, символ обещания и прощания с летом.
– А ты проводишь меня завтра в школу? – спросила Черри, когда они оторвались друг от друга, и заглянула ему в глаза так, словно все еще не могла поверить, что она ему нравится.
– Конечно, – не покривив душой, ответил Лесли. Он был готов отправиться с ней куда угодно – хоть на самый край земли.
И они снова поцеловались. Этот поцелуй был иным. Рты жадно встретились. Их тела сблизились в порыве неопытной, впервые переживаемой страсти. Лесли почувствовал ее юную грудь и ощутил под пальцами острые позвонки. Темные желания забурлили в них, горяча кровь.
– Если хочешь, можешь дотронуться до моей груди, – шепнула она.
Лесли решил, что ослышался. А потом осторожно просунул ладонь между их телами. Черри не остановила его, и пальцы двинулись выше, пока не достигли скрытого под футболкой холмика груди. Он осторожно погладил ее, и они поцеловались. На крыльце дома теток вспыхнул фонарь, и они отпрянули друг от друга.
– Я никому из мальчишек не разрешала такого, – шепнула Черри. – Никому не говори!
Лесли кивнул, поклявшись в душе навеки сохранить в тайне этот бесценный дар.
– Как я выгляжу? – спросила Черри утром, когда он зашел за ней перед школой. И вид у нее был такой, словно от его ответа зависит ее будущее.
– Лесли окинул ее пристальным взглядом; белая блузка с кружевной стойкой и золотой булавкой на вороте, плиссированная юбка из шотландки, белые туфельки…
– Ты лучше всех! – заверил ее он.
Они пошли к школе, держась за руки, Лесли шел медленно – чтобы Черри не отставала от него, а еще он хотел продлить очарование момента. Как только они вошли в вестибюль, их приветствовала стайка одноклассников.
