дети часто теряются. Я уверен, что в полиции сидит не одна дюжина детей, – сидят и ждут, чтобы их разобрали по домам.
В эту минуту на улице послышались голоса, и Пепси воскликнула:
– Это леди Джейн! Ее голос!
В самом деле за дверью отчетливо зазвенел веселый детский голосок. Через секунду на порог ступила Мышка и торжествующе заголосила:
– Вот она, мисс Пип! Я нашла ее!
И тут мосье Жерар ввел за руку леди Джейн.
Девочка с веселым смехом бросилась в объятия своей старшей подруги.
– Пепси! Ведь я потерялась! – кричала она. – Совсем потерялась, а мосье Жерар меня нашел. Чужой мальчишка сорвал с меня маску и домино, я ударила его по лицу... а потом уже и не знала, что делать, но вдруг мосье Жерар появился и вызволил меня. Правда, мосье Жерар?
– Слава Богу, слава Богу! – целуя девочку, повторяла готовая расплакаться тетушка Моди, пока Пэшу выслушивал скромное повествование бывшего танцмейстера о том, как он спасал маленькую леди.
– А потом я обедала с мосье Жераром, – тараторила леди Джейн. – Обед был такой вкусный! Мороженое, виноград, торт!
– А про птичку-то, маленькая леди, вы и забыли, про птичку с салатом... – вставил мосье Жерар, который посчитал себя несколько уязвленным таким поверхностным описанием его изысканного угощения.
– Ну да, еще и птичка, рыба, суп, горошек... сладкий горошек, Пепси, – перечисляла леди Джейн, воздавая должное щедрости мосье Жерара.
– Ах нет, нет, моя маленькая леди! Вы немножко... как бы это сказать... немножко перепутали, – снова вмешался старик и даже руками всплеснул от волнения. – Сперва был суп, потом рыба, а потом уже птичка. Извольте видеть, мосье Пэшу, маленькая леди немножко перепутала, но вы не должны думать, что я не сумею заказать настоящего обеда.
– Я и не думаю, мосье Жерар, – проговорил Пэшу с улыбкой, – напротив, я абсолютно уверен, что вы сумели бы заказать обед даже для самого мэра.
– Очень, очень вам благодарен, – пробормотал обрадованный старик и, вежливо расшаркавшись со всей компанией, отправился домой – вдали от суеты размышлять о своем триумфе.
Пэшу делает покупку
– Вчера, когда леди Джейн пропала, – рассказывала Пепси матери на другое утро, – мадам Жозен нисколько не встревожилась! Мне кажется, она совсем не заботится о ребенке; лишь бы девочка не мозолила ей глаза – вот все, что ей надо. А как она волнуется всякий раз, когда исчезает ее противный сын!
– Ну, с этим сокровищем у нее хлопот полон рот, – заметила Мадлон. – Послушать ее, так она им гордится, а мне-то кое-что известно. Я часто слышу о нем на Бурбон-стрит. Повесничает, сорит деньгами. Где ж он деньги берет? По-моему, раз человек беден и не работает, значит, ворует. Сама посуди, разве может мадам Жозен благодаря своей скромной торговле содержать себя и этого лентяя? Бедная женщина! На что она стала похожа: лицо измученное, глаза ввалились... Что-то точит ее. А о леди Джейн не беспокоится – так о ней есть кому позаботиться, мы с тобой ее не бросим. Вот уж милый, добрый ребенок! Я жалею только об одном – что не могу сделать для нее больше. Я душу готова отдать за вас обеих.
– Мамочка, дорогая! – воскликнула Пепси, нежно целуя мать в щеку. – Мамочка, а ты думала над тем, о чем я тебя просила?
– Думала, милая, много думала, да только ничего еще не придумала.
– Но ведь у тебя есть деньги в банке?
– Я не трону этих денег, дитя мое. Если со мной что-нибудь случится, и ты останешься одна...
– Молчи, мамочка, молчи! – перебила ее Пепси. – Тогда деньги мне не понадобятся, потому что если ты умрешь, я тоже умру.
– Надеюсь, Господь этого не допустит. Но как бы то ни было, этих денег я не трону. Я должна быть уверена, что ты хоть немного обеспечена. А что до фортепиано, то оно сто?ит дорого. И потом, что сказали бы твои дядя с тетей, узнай они, что я потратила предназначенные тебе сбережения?!
– Они сказали бы, что ты пошла у меня на поводу, – лукаво ответила Пепси.
– И впрямь основательная причина! – засмеялась Мадлон. – Нет, не будем брать деньги из банка. Но потерпи немножко, милая, а я уж постараюсь исполнить твое желание.
– Если бы только поскорее, мамочка, – не унималась Пепси. – Знаешь, мадемуазель Диана говорит, что леди Джейн делает большие успехи, но ей необходимо заниматься дома. Я не могу смириться с тем, что девочка будет отставать потому, что нет фортепиано. А ведь на мадам Жозен рассчитывать нечего... Мамочка, ты же потом могла бы продать его. – И Пепси пустилась красноречиво доказывать, что при благоприятных обстоятельствах из леди Джейн получится настоящая артистка. – Ее надо учить сейчас, пока пальчики еще гибкие; ей необходимо играть часа по два в день... Не надо мне моих денег, лишь бы я знала, что мы сделали для нее все возможное! Мамочка, милая, обещай, что скоро купишь фортепиано! Обещаешь?
Мадлон обещала постараться, потому что и она всем сердцем желала Джейн добра. Что же касается Пепси, то она не остановилась бы ни перед какими жертвами, чтобы доставить удовольствие леди Джейн.
Но не одни Мадлон и Пепси любили девочку почти материнской любовью. С первого же дня, как девочка-сирота заглянула в грустные, измученные глаза Дианы д’Отрев, для этой одинокой женщины открылась новая жизнь, и новая надежда озарила ее унылые дни. Присутствие ребенка ее несказанно радовало. Будь ее воля, Диана бы совсем не отпускала от себя девочку, ведь самыми счастливыми были для нее те часы, которые она проводила со своей маленькой ученицей. Будто в восхитительном сне сидела Диана рядом с Джейн у фортепиано и смотрела, как тонкие пальчики бегают по клавишам, или же пела вместе с девочкой старинные баллады. Джейн никогда не огорчала ее, всегда была послушна, понятлива и так мила, что даже ворчливая мать Дианы ничего не могла сказать против нее. Старая графиня тоже привязалась к девочке. Чем больше мать и дочь узнавали леди Джейн, тем больше удивлялись тому, что она могла быть в родстве с такой женщиной, как мадам Жозен.
Вначале креолка всячески старалась втереться в семью д’Отрев, и мать с дочерью были вынуждены дать ей решительный отпор. С подчеркнутой вежливостью ей дали понять, что если они и принимают племянницу, это еще не значит, что будут рады и тетке.
Мадам Жозен молча проглотила обиду, но в душе поклялась, что так этого не оставит. «Я покажу им, как пренебрегать мною! Нищая важничает! Погодите, мадемуазель Диана, дайте срок – все узнают о том, что мне Мышка рассказала про вас!.. Ишь, гордячка! Воображает, что я позволю оскорблять себя».
Пока она строила планы мести, мадам д’Отрев и Диана обдумывали, как бы вырвать ребенка из когтей старой ведьмы.
– Ужасно, что девочка во власти этой женщины, – говорила Диана. – Тут какая-то тайна, и мы должны ее раскрыть. Будь у нас лишние деньги, я бы непременно наняла адвоката... Конечно, если эта Жозен действительно ближайшая родственница, у нее есть законные права на малышку, которых никто не оспорит; но я думаю, что девочку можно было бы выкупить. Мне кажется, эта Жозен за деньги на все готова.
– Пустое, Диана! Что ты с девочкой будешь делать? – заметила осторожная мадам д’Отрев.
– Вы, мама, ее удочерите, а я буду воспитывать.
– Все это одни фантазии, мой друг. Денег у нас нет и никогда не будет. И потом, страшный риск брать ребенка, тем более что неизвестно, кто были ее родители. Я и сама думаю, что тут есть тайна, и была бы рада, если бы она разъяснилась. Но это не наша забота, у нас и своих довольно.
– Ах, мама, что вы говорите! Неужели бедностью можно оправдать эгоизм?! – воскликнула Диана с упреком в голосе.
– Что делать, мой друг! Так всегда бывает. Бедному только и остается, что думать о себе. Кто еще о нем подумает? Правда, ты и в этом случае исключение – ты больше думаешь о других, чем о себе. Взять хотя бы эту птицу... Мадам Журдан обязана заплатить тебе за нее.
– Мама, чем же она виновата? Она не смогла продать птицу. Несправедливо вводить ее в убытки. Не ее вина, что на птицу нет покупателей. Она ведь не заказывала мне новую модель. Что же делать, если мне
