– Слишком много вопросов разом, мэтр. – Гончая вновь поползла на четвереньках, уткнувшись лицом в вытоптанную траву. – Ксарбирус был здесь, я уверена. И пустил в ход свой эликсир. Я утратила многое из способностей настоящей Гончей, но уж это-то узнаю из всех: затравка самогорящего пламени. Оружие Высокого Аркана – Мастера Смерти всё пытались его скопировать, да что-то никак не получалось.
– Самогорящего пламени? – заинтересовался демон.
– Угу. Самогорящего. Достаточно брызнуть на человека или там сидха – и он сгорит дотла, даже если кинется в воду.
– Почему же многомудрый алхимик не использовал это против тварей Гнили? – праведно возмутился Кройон.
– Спроси чего полегче, – только и смогла ответить Стайни. – Может, не хотел. Может, не мог. Может, против многоножек это не работает.
– Погоди, погоди, – вдруг всполошился демон. – Храбрейшая определила это по сему клоку ткани?
– Нет. Ткань – то другое. Но тоже Ксарбирус. Опознала-то я его именно по этому декокту: он вливал в меня что-то похожее. Разрушает действие других алхимических снадобий. А затравка – она здесь, – Гончая кивнула на оставленную огнём проплешину. – Наш мэтр отбивался.
– Достойнейшая уверена, что сей эликсир вышел из рук именно многомудрого Ксарбируса?
– Уверена. Эти два – точно. Тут, помимо их, хватает алхимической дряни, но о ней я такого уже не скажу. А Ксарбирус… он теперь во мне. Не знаю, думал ли он сам, гадал ли, что добровольно отдаст мне такую власть над собой?
– Так что же случилось? – сгорал от нетерпения демон. – Кто взял верх?
– Кто именно – не знаю, но явно не те, что везли дхусса.
– А многомудрый…
– А многомудрого Ксарбируса, похоже, просто скрутили.
– Храбрейшая знает или догадывается?
– Догадывается. Настоящая Гончая сказала б наверняка, а я… только так, взгляд и нечто.
– То есть на караван напали, – принялся загибать когтистые пальцы мэтр Кройон. – Мудрый Ксарбирус… был ли он с оборонявшимися или с нападавшими?
Стайни только покачала головой:
– Могу сказать одно – он был тут.
– И куда направился? И в каком качестве?
Гончая долго не отвечала, молча ползая взад и вперёд по изуродованной поляне.
– Направился прямо на запад, – наконец проговорила она, но не слишком уверенно. – Во всяком случае, мне так кажется.
На мягкой земле просёлка, казалось, должны были остаться хорошо видимые следы тяжёлых колёс; но нет, разбившие караван словно взлетели в воздух, внезапно обретя крылья.
Стайни и демон искали ещё долго – безо всякого успеха.
– Магия, – наконец выдохнул демон. – Недостойный не владеет ничем подобным. Следы затёрты – напрочь.
– Ты чувствуешь заклинание, мэтр? Ты можешь идти за ним?
– Нет, – покачал головой Кройон. – Не могу. Недостойный видит лишь начальную точку чародейства, исходный круг. А путей из него может выходить великое множество.
Они долго и бесполезно ползали по земле, пока не выбились из сил. Выбора не осталось – Гончая и демон решили идти прямо на запад, по узкому просёлку, надеясь, что слабый, едва уловимый «запах» Ксарбируса, доступный чутью бывшей Гончей, приведёт их на место.
Путь вёл прочь от моря, обратно к Вилосскому хребту, и, как объявила Стайни, там не имелось никаких крепостей или иных укрывищ, известных Мастерам Некрополиса. Что с почти полной уверенностью позволяло предположить, что там нет вообще ничего.
С исчезновением Тёрна, пропажей сидхи и Ксарбируса остатки
Демон Кройон тоже чувствовал себя лучше – словно отведав, наконец, человеческой плоти, он стряхнул опутывавшие его узы страха, как пыталась объяснить ему Гончая. Демона больше не мучили последствия таэнгского заклятья, ему больше не приходилось вонзать клыки в неповинные деревья, чтобы только не вцепиться в последнюю свою спутницу.
Едва уловимый, тающий под летними дождями след уходил всё дальше и дальше, ближе к предгорьям, оставляя в стороне пока что не затронутые Гнилью деревушки. Впрочем, «незатронутые» – это было не совсем верно. На третий день пути Кройон и Стайни стали свидетелями сожжения ведьмы.
Заметили издалека – толпа людей на краю поля, высокий столб и груды хвороста, изломанная фигурка наверху, огоньки факелов, поднесённые с разных сторон, и взметнувшееся сразу же милосердное пламя, принявшее в себя последний крик. Всё кончилось прежде, чем вскипевший демон успел бы на выручку, – мэтру, похоже, не давал покоя поступок Тёрна возле ещё не успевшего погибнуть от Гнили села и перекочевавшие в руку спасённой роженицы увесистые кругляши девета. Мэтру явно хотелось того же – спасти, вырвать из лап толпы, укрыть, защитить… Он как будто забыл о собственных принципах, совсем недавно декларируемых с такой горячностью.
Однако они опоздали. Пламя взвилось и опало, словно торопясь избавить жертву от мучений.
Гончая с трудом убедила мэтра «не поддаваться чувствам», не связываться с поселянами, а спокойно обойти жуткое место краем леса.
Пришлось пустить в ход старые как мир доводы, что «всем всё равно не поможешь» и что «спасти Тёрна – спасти десятки таких, как она» (в смысле, сожжённая «ведьма», то есть просто несчастная женщина, отмеченная печатью Гнили); демон нехотя подчинился.
Третью ночь они встретили высоко в предгорных холмах, среди раскатанных покрывал чистых, продуваемых всеми ветрами хвойных лесов, серебристо-серых, где нескончаемыми шеренгами застыло воинство горных елей.
Последние следы дороги, или тропы, или стёжки давно исчезли, остались внизу сёла; Гончую и Кройона вёл один лишь слабый след алхимика Ксарбируса.
– Куда прёмся? Куда тащимся? – стонал демон, когда они в четвёртый раз остановились на ночлег. – В неведомое бредём, неведомого страшимся, с неведомым хотим переведаться… Как ты думаешь, Стайни, из этого ведь может получиться неплохое начало поэмы?
– Грхм… – Гончая подавилась краюхой засохшего хлеба. – Поэмы? Прости, мэтр, совсем не могу сейчас думать в терминах… поэзии.
Кройон откинулся, привалившись к стволу, и что-то мечтательно забормотал, уставившись в звёздное небо.
Стайни замерла, втянула ноздрями воздух раз, и другой, и третий…
– Кройон! – она вскочила, размахнулась было клинком, но, увы, быстрота настоящей Гончей уже её покинула, и змеёй мелькнувшая из-за деревьев петля захватила демону шею и правое плечо.
– Что такое? – неподдельно изумился мэтр, смешно задёргав ногами, – вся верхняя половина тела словно разом утратила подвижность.
– Сперва я говорить и вовсе не собирался, – пробасил чей-то голос из кустов. – Смотрю, самый что ни на есть демонский демон, распечать его в три кости. Думаю, надо брать и кончать. А потом присмотрелся и понял, что не зря с тобой дхусс Тёрн-то водился-братался, распечать его в три кости.
Стайни во все глаза глядела на появившегося из зарослей низкорослого, коренастого воителя. Гном носил только кожаную безрукавку, всю увешанную бренчащими оберегами и амулетами, широкая грудь расписана сложной татуировкой – некоторые руны светились голубым, а наголо обритый череп гнома пламенел, словно настоящий фейерверк. В руке воин сжимал вычурный широкий клинок с длинной рукоятью на два кулака; по явно зачарованной режущей кромке от острия к эфесу и обратно зачем-то прокатывалась яркая искра. Обратная сторона меча напоминала пилу – только каждый зубец, как разглядела Гончая, на самом деле был выполнен в виде одной из рун подземного народа. Половина меча
