люди решили добраться до кого-либо, они не остановятся ни перед чем. Ты, конечно же, слышал о его водителе.
— Нет.
Розенцвейг покачал головой и опустил подбородок на грудь.
— Что? — воскликнул Бак. — И его тоже?
— Боюсь, что да. Бомба в машине. Его тело почти невозможно было опознать.
— Хаим! Вы уверены, что в безопасности? Ваш водитель знает, как водить машину в экстремальной ситуации? Проверять на наличие бомбы? Как защитить себя или меня?
— На все эти вопросы я могу ответить «да». Андре достаточно опытен. Но от этой мысли мне не делается менее страшно. Признаюсь, чувствую, что защищен настолько, насколько это возможно.
— Но ваше имя ассоциируется с доктором бен-Иегудой. Те, кто его ищут, попытаются выйти на него через вас.
— Это означает, что тебя тоже не должны видеть со мной, — ответил Розенцвейг.
— Слишком поздно, — сказал Бак.
— Вовсе нет. Андре заверил меня, что по дороге сюда за нами не было слежки. Я бы не удивился, если бы кто-нибудь перехватил нас с этого момента и следовал бы за нами, но именно сейчас мы, кажется, остаемся незамеченными.
— Отлично! Я прошел таможню по фальшивому паспорту. Вы не воспользовались моим именем, когда заказывали мне комнату?
— К несчастью, да, Камерон. Прости. Я даже воспользовался своим именем, чтобы поставить там охрану.
Баку пришлось сделать усилие, чтобы не улыбнуться милой наивности этого человека.
— Ну, друг мой, мы воспользуемся этим, чтобы сбить их со следа, правда?
— Камерон, боюсь, что не очень разбираюсь во всем этом.
— Почему бы не попросить Андре отвезти вас в этот самый отель. Скажите им, что мои планы изменились, и я не прилечу до воскресенья.
— Камерон, как ты так быстро находишь выход из ситуации!
— Давайте поспешим. И больше нас не должны видеть вместе. Я уеду отсюда не позднее, чем в субботу вечером. Вы можете найти меня вот по этому телефону.
— Этот номер надежен?
— Это спутниковый телефон, последняя разработка. Никто не может его прослушивать. Просто не упоминайте моего имени в связи с этим номером и не давайте его больше никому.
— Камерон, где ты начнешь поиски Циона?
— У меня есть пара идей, — сказал Бак. — И знайте, что если я смогу вывезти его из этой страны, я сделаю это.
— Великолепно! Если бы я был верующим человеком, то молился бы за тебя.
— Хаим, вскоре вам придется стать верующим человеком.
Хаим сразу же сменил тему разговора.
— Еще об одном, Камерон. Я позвонил Карпатиу, чтобы он вмешался в это дело.
— Лучше бы вы не делали этого, Хаим. Я ему не доверяю так, как вы.
— Я всегда чувствовал это, Бак, — сказал Розенцвейг, — но тебе нужно познакомиться с этим человеком поближе.
«Если бы ты только знал», — подумал Бак, а вслух сказал:
— Хаим, я попытаюсь связаться с вами, как только что-нибудь выясню. Звоните мне только в случае крайней необходимости.
Розенцвейг снова горячо обнял его и торопливо ушел. Бак воспользовался платным телефоном, чтобы позвонить в отель «Царь Давид». Он заказал комнату на две недели под именем Херба Катца.
— Какую компанию вы представляете? — спросил клерк.
Бак задумался на секунду.
— Международная ассоциация сеятелей, — сказал он, решив, что это будет великолепная характеристика как Брюса Барнса, так и бен-Иегуды.
Рейфорд распахнул глаза. Он не шевельнул ни одним мускулом. Он не имел ни малейшего представления, сколько времени проспал, но что-то прервало его забытье. Резкий звонок телефона на столике рядом с кроватью заставил его вскочить. Потянувшись к аппарату, он понял, что у него онемела рука. Она не хотела двигаться туда, куда было нужно. Каким-то образом он заставил себя взять трубку.
— Стил слушает, — буркнул он.
— Капитан Стил? Вы в порядке? — это была Хетти Дерхем.
Рейфорд перекатился на бок и прижал трубку подбородком. Опираясь на локоть, он сказал.
— У меня все нормально, Хетти. Как ты?
— Так себе. Мне бы хотелось увидеть тебя, если это возможно.
Несмотря на то что занавески были закрыты, сияющее послеполуденное солнце пробивалось в комнату.
— Когда? — спросил Рейфорд.
— Пообедаем сегодня вечером? — спросила она. — Около шести?
В голове Рейфорда закружился вихрь мыслей. Сказали ли ей уже о той незначительной роли, которую она будет играть в администрации Карпатиу? Хочет ли он, чтобы его видели с ней на публике в отсутствие Аманды?
— Это так срочно, Хетти? Аманда сейчас в Штатах, но она вернется через неделю или около того…
— Нет, Рейфорд, мне действительно нужно поговорить с тобой. У Николае важные встречи, которые затянутся до полуночи, им сейчас как раз накрывают обед. Он сказал, что не против того, чтобы я переговорила с тобой. Я знаю, что ты хочешь вести себя правильно, и все такое. Это не свидание. Давай поужинаем в таком месте, где будет очевидно, что мы просто старые друзья, которые собрались поговорить. Как идея?
— Еще как, — ответил Рейфорд со смехом.
— Тогда мой водитель заберет тебя в шесть, Рейфорд.
— Хетти, сделай мне одолжение. Если ты согласна, что это не должно выглядеть как свидание, то не надо очень уж наряжаться.
— Капитан Стил, — сказал она, внезапно перейдя на формальный тон, — у меня и в мыслях нет развлекаться.
Бак въехал в свою комнату на третьем этаже отеля «Царь Давид». По наитию он обзвонил офисы Мирового Сообщества в Бостоне и попытался найти своего старого друга Стива Планка, который был его боссом; в «Глобал Уикли». С тех пор, казалось, прошла целая вечность. Когда Николае был назначен генеральным секретарем Организации Объединенных Наций, Стив Планк неожиданно переехал в Бостон, чтобы вступить в должность пресс-секретаря Карпатиу. Прошло не так много времени с того момента, как он принял эту выгодную должность.
Для Бака не стало неожиданностью, что Планка не было в офисе. По приказу Николае Карпатиу он находился в Новом Вавилоне и, несомненно, по этой причине чувствовал себя очень важной персоной.
Бак принял душ и вздремнул.
Рейфорд почувствовал, что ему стоит поспать еще несколько часов. Он, конечно, не собирался проводить слишком много времени с Хетти Дерхем. Он оделся небрежно, ровно настолько, чтобы прилично выглядеть в таком месте, как «Глобал Бистро», где часто появлялись Хетти и Николае.
Конечно же, Рейфорду никак нельзя было показывать, что он знает о «понижении» Хетти, прежде чем она сама об этом заговорит. Ему следовало позволить ей разыграть всю эту историю со всей присущей ей эмоциональностью и патетикой, и внутренне он был готов к этому. Он по-прежнему чувствовал себя виновным в том, что она оказалась там, где находилась сейчас, как в географическом, так и в семейном планах. Теперь, по прошествии времени, он и не представлял себе, что когда-то она была объектом его
