Есть такой напиток: арманьяк. Его первая продажа во Франции датируется 1411 годом. Производится он на юге Франции, на исторической территории провинции… Гасконь. Улавливаете?
Арманьяком может называться только тот напиток, который делается в Арманьяке (ровно точно так же коньяком можно называть только тот напиток, который делается в Коньяке, а шампанским – который делается в Шампани) из местного вина, полученного из традиционных сортов винограда. Он должен пройти двойную перегонку либо непрерывную перегонку (в зависимости от типа перегонного аппарата), и его приготовление должно быть закончено до тридцатого апреля года, следующего за годом урожая. Наконец, напиток должен пройти проверку на соответствие нормам качества.
Все это – и многое другое – рассказал мне Арно Легург, хозяин замка Лобад и производитель арманьяка «Шато де Лобад». Он водил меня по территории и с явной гордостью говорил:
– Мы сами выращиваем свой виноград, сами его собираем, сами доводим до кондиции, сами делаем дубовые бочки для хранения арманьяка, сами делаем этикетки. Разве что бутылки только заказываем. Но разливаем сами.
А потом он беседовал со мной в «парадизе», как прозвали тайную келью подвала, в котором хранятся арманьяки давно прошедших лет. Позади него, в больших округленных сосудах, напоминавших лабораторию волшебника, хранились жидкости разных цветов – от золотистого до рубинового. Когда я спросил Легурга, что там хранится, он ответил:
– Это чистые арманьячные спирты разных лет. Есть столетние и даже старше. Например, 1830 года. Благодаря этому, мы можем сделать арманьяк урожая любого года.
– Почему вы это помещение называется «парадизом»?
– Потому что здесь эти спирты чуть-чуть испаряются, мы называем это la part d’ange («доля ангела»), а там, где ангел, там и рай.
– Арманьяк имеет категории, как, например, коньяк?
Арно чуть презрительно щурится и вдруг я понимаю, что он – абсолютный д’Артаньян: черные волосы, темные, но очень живые глаза, высокие скулы, довольно крупный, с горбинкой нос, замечательная белозубая улыбка, средний рост при явно крепком телосложении. Ну просто д’Артаньян, правда лет сорока, но это ничего не меняет. И еще понимаю, что, если бы время было иным, он выхватил бы свою рапиру.
– Коньяк, месье, – это напиток для иностранцев, девяносто пять процентов производимого во Франции коньяка идет на экспорт. Французы пьют арманьяк. Что касается «Шато де Лобад», то у него несколько брендов: V.S.O.P. – из арманьяков, которым не меньше шести лет, «Вне возраста» – в нем смешаны арманьяки, средний возраст которых двенадцать лет, и Х. О. – он сделан из арманьяков, которым не менее пятнадцати лет.
Тут «д’Артаньян» внимательно посмотрел на меня и спросил:
– Месье, вас не клонит в сон?
– Нет. А почему вы спрашиваете?
– Знаете, когда я был маленьким, у нас была очень хорошая собака. Она повсюду ходила за мной. Мне и моим братьям и сестрам было строго запрещено заходить в ту комнату, в которой мы сейчас сидим. Ну и мы, конечно, нарушали запрет. В общем, в одно субботнее утро мы все забрались сюда, забыв, что вся семья едет на море. Стали звать нас, мы выскочили отсюда, закрыли дверь и побежали наверх. И забыли нашу собачку. Вернулись через два дня, собака нас не встречает, где она, что с ней случилось, тут я вспомнил, что мы оставили ее здесь, побежал сюда, открыл дверь – и она вышла шатаясь: от паров арманьяка она совершенно опьянела. Вот я и подумал: может быть, они и вас усыпляют с непривычки?
Потом мы все собрались в гостиной и столовой замка, где нас угощали изумительным обедом, угощали нас местным напитком флок, который пьется легко, но при этом, как предупреждал нас Арно, не без коварства. А со стен на нас смотрели фотографии всего клана Легург, и как-то необыкновенно остро я почувствовал дух вековой любви и традиции этой очень французской семьи. И конечно, мы выпили за ее здоровье арманьяк.
Помню, много лет назад я услышал, как писатель Константин Симонов, разглядывая бутылку коньяка, на этикетке которой виднелись буквы V.S.O.P., расшифровал их так: «Выпил и усоп». Я не думаю, что Константин Михайлович был в курсе того, что в самом деле означают эти буквы – Very Special Old Pale (буквально «Очень Специальный Старый Бледный»). Это говорит о том, что в данном коньяке было использовано до семидесяти видов спиртов возраста от четырех с половиной до двадцати пяти лет. Как не знал и я, что значат буквы Х. О. (Extra Old – «Экстра Старый») на бутылке коньяка фирмы Hennessy, которую прислала мне на Рождество моя тетя Кристиан. А речь идет о напитке, составленном из ста пятидесяти видов спиртов возраста от десяти до семидесяти лет. Это, как вы понимаете, очень дорогой коньяк, а моя тетя никогда не смогла бы себе позволить купить мне такой подарок. Да она и не покупала его. Дело в том, что она была личным секретарем владельца и главы фирмы, господина Энси, в связи с чем ей на Рождество полагалась бутылка этого самого Х. О. А поскольку моя тетя вообще не дотрагивалась до алкогольных напитков…
Мы посетили коньячное предприятие «Энси», и тому было две причины. Моя тетя и то, что «Энси» – лидер коньячного производства. Его основал не француз, а ирландский офицер Ричард Хеннесси (что на французский лад произносится как «Энси»), служивший в войсках Людовика XV. После ранения он вышел в отставку и переехал жить в городок Коньяк. В 1765 году он основал свою фирму, которая переходила от отца к сыну. Нынешний глава фирмы Морис Ришар Энси – представитель восьмого поколения. Ему на вид несколько за шестьдесят, он высоченного роста, крупные черты лица, громко смеется и говорит громко, на лоб то и дело падает непослушная прядь седых волос. Тетю мою он отлично помнил, сказал, что это была une grande dame, «великая женщина», которая знала толк в жизни.
Не надо было долго общаться с месье Энси, чтобы понять, что он – бонвиван, любитель прекрасного, знаток люкса. Самое любопытное произошло, когда он, принюхавшись ко мне, спросил:
– Каким вы пользуетесь одеколоном?
Чуть подрастерявшись, я ответил:
– Боюсь, не помню.
– И совершенно напрасно. Могу поделиться с вами десятью предметами люкса, которые отличают настоящего джентльмена и знатока. Хотите?
– Конечно.
– Итак: одеколон «Аби Руж» Герлена; красное вино «Сен-Эмильон», «Помероль» или «Медок»; смокинг от Кристиана Диора; место в Байрейтском «Фестшпильхаузе» Вагнера; кубики льда, сделанные из нехлорированной воды; туфли ручной работы фирмы «Берлутти»; курица с местного рынка в Коньяке; молодая стручковая фасоль, приготовленная по-французски; шампанское Руинар «Блан де Блан» и воскресное издание газеты «Нью-Йорк таймс». Запомнили?
И, не дожидаясь моего ответа, развернулся и зашагал прочь.
Мне остается добавить, что мне было позволено «сочинить» собственный коньяк из множества спиртов. Бутылочка стоит у меня дома. На этикетке сверху виднеется эмблема Ричарда Хеннесси – рука, вооруженная секирой, под которой крупными золотыми буквами написано Hennessy, а еще ниже:
Вы помните, что в самом начале этой несколько затянувшейся главы я обратил ваше внимание на то, что для француза вино – это не просто напиток. Это предмет любви, гордости, радости. И это – гарант здоровья. Так говорят французы. И они это демонстрируют разными способами, среди которых нет более яркого, чем «Винный марафон “Медока”», который с 1985 года проводится в сентябре и стартует в городе Пойяке.
Это, с одной стороны, самый настоящий марафон: сорок два километра и сто девяносто пять метров. У него есть свои рекорды: два часа девятнадцать минут для мужчин и два часа тридцать восемь минут и тридцать четыре секунды для женщин. С другой стороны, это нечто, выходящее за рамки вообразимого.
