Древний свет

С площадки меня окликнул чей-то голос, и я медленно и неуклюже двинулась обратно, к трапу «челнока» F90, и поднялась на борт.

Вторые сумерки сгущались в ночь над степью Мелкати. Я шла от «челнока» к Дому-источнику Ашиэл, чувствуя холодный ночной ветер, и остановилась на склоне холма, что бы взглянуть вниз, на восток. Земля потемнела. Лучше не видеть некоторых вещей. Офицер Миротворческих сил, суетливо шедший рядом, повернулся ко мне в нетерпеливом ожидании, и я, потерев бедро в верхней части регенерационного чехла, вынула таблетку из поясной сумки. Жуя горькое болеутоляющее средство, я взялась за свою палку и заковыляла по внутреннему двору. В куполообразном здании было светло и шумно, и, войдя, я увидела почему: между группами раненых, лежавших на теплой земле, ходили Говорящие-с-землей и подавали в качестве снотворного сок атайле , а при прохождении с'арант и они не обращали на них внимания, словно те не существовали. Возле низкой стены всхлипывал ребенок. «Они станут нас ненавидеть больше за раненых, чем за убитых; смерть для них меньшее наказание, — подумала я, а затем с иронией спросила себя: — А когда мы стали для них врагом?» Я не узнала одно молодое, спокойное лицо, пока не прошла мимо него, а затем вспомнила пристань в Свободном порту и корабли с продовольствием в Раквири… Пеллин Асше Кадарет, все угрозы которого теперь смолкли вместе с ним.

— Командор, Представитель здесь.

Из входа в Дом-источник на освещенный факелами внутренний двор вышла Корасон Мендес. Мерцающий желтый свет падал на ее помятую форму, на гладкие, коротко подстриженные седые волосы, и я увидела СУЗ-IV в кобуре у нее на поясе и коммуникатор в руке, вдруг показавшейся мне тонкой; на ее пальцах в пятнах от хлоазмы отсутствовали серебряные кольца.

— В «челноке» больше никого? — резким тоном спросила она.

— Никого, командор, — торопливо ответил молодой офицер.

— Не хочу, чтобы ЭВВ-репортеры путешествовали на кораблях Службы; они мне здесь не нужны… Входите, Линн.

Хромая следом за нею, я успела быстро взглянуть на ее лицо. У нее был рассеянный, почти затуманенный взгляд, он резко контрастировал с ее речью. Зрачки голубых глаз сузились буквально до величины острия булавки. Она закрыла глаза, плотно сжала веки и небрежно отпустила молодого офицера.

— Рада видеть, что вы молодцом, Линн.

Такой переход от высокого к комическому заставил меня остановиться в округлой внутренней комнате и оглянуться на Кори. Болело бедро и онемела нога, и мое самообладание было на пределе:

— И это все, что вы можете сказать?

— Я не хочу слышать весь этот вздор.

Она прошла мимо меня, направляясь во внутренние помещения. Через закругленную арку входа они казались заброшенными, и я удивилась, но потом увидела там вооруженных офицеров Миротворческих сил. В Доме-источнике… Но теперь есть вещи и похуже.

— Я увижу Калил бел-Риоч и потом уйду, — сказала я.

— Я подумала… она угрожает нам Технологией Народа Колдунов, и в этом, конечно, нет ничего особенного, но следует учитывать любую возможность. Кажется, ей многое об этом известно. Одному Богу ведомо, сколько оружия доставила им нелегальным путем Ишида; мне ли еще беспокоиться насчет внеземной технологии…

Корасон Мендес помолчала. Колыхалось пламя настенного факела, и ее тень двигалась по кирпичной кладке. Ветер доносил запах множества людей, собравшихся в тесных помещениях: мускуса и пота, грязи и рвоты. Я ощутила во рту какой-то металлический привкус страданий. Кори все еще стояла, словно к чему-то прислушивалась. Затем сказала как о чем-то почти несущественном:

— Сражение все еще продолжается. Будут проводиться операции по зачистке.

«Не с тобой, — подумала я. — Кого-нибудь, замешанного в это дело, дома отдадут на растерзание, потому что „ПанОкеания“ будет стараться хорошо выглядеть, а значит, потребуются и злодеи для пригвождения к позорному столбу — ты и я, поскольку тоже находилась здесь, но и это не мое дело; в известном смысле то, что я делаю, — это малодушие».

Когда я шла следом за Мендес в следующую комнату, внезапно нахлынуло воспоминание — я подумала о Домах-источниках и о том, что я однажды сказала: быть отмеченным Ею означает не привилегию, а ответственность. Это не совсем малодушие; я намерена отправиться туда, куда меня призывает чувство долга. И если в Башне найдутся другие, более подходящие ученики, я вернусь на Землю и возьму на себя эту ответственность там.

Но я думаю, что больше не покину Орте.

— Посмотрите, не удастся ли вам что-нибудь вытянуть из этой женщины, — Кори Мендес посторонилась от дверного проема, пропуская меня внутрь. — У меня… нет времени.

Когда она ушла, я поняла: она сдалась. Ненадолго у меня возникло и снова исчезло легкое чувство печали. Мне было очень хорошо известно, что когда минует шок, ей понадобится оправдать то, что здесь случилось, что мы сделали, — так, чтобы верить самой.

Я ступила через арку под главный купол Дома-источника и, не зная, каким образом подумала или почувствовала это, осознала: «Опасность», а затем: «Может, Мендес права, и не о чем беспокоиться?» Внезапный страх сковал меня изнутри: это не кончится до тех пор, пока не закончится. И это все еще не закончилось.

При входе один из офицеров Миротворческих сил забрал у меня мой СУЗ-IV. Под ногами был твердый каменный пол, и металлическая подпорка, которой я пользовалась как костылем, слегка скользила на нем. Я частично переместила свой вес на заключенную в футляр ногу и от пронзившей все бедро боли с шумом втянула воздух. Сделала несколько спотыкающихся шагов по полу внутреннего купола и присела на приподнятый край устья Источника.

Помещение заполнял свет. Через отверстие в вершине купола светили звезды, и под грузом свечей из воска бекамилов стоял закапанный им железный подсвечник, от которого исходил такой знакомый сладковатый запах. Больше в помещении ничего не было. Желтый свет и движущиеся тени. «Ни столов, ни кресел, — подумала я. — Кори может не знать или не придавать значения тому, что это за место, но почему Хранитель Источника позволил ей использовать его для содержания пленника? Источник Богини, оскверненный Народом Колдунов Харантиша в его святая святых… Тут я увидела ее и поняла…

— Кетриал-шамазшан'тай , — сказала ортеанка, идя по неровному кирпичному полу. В одной руке она несла металлический кувшин и что-то жевала. Взглянув вверх, я увидела, что она проглотила, вытерла губы и поставила кувшин на край Источника рядом со мной.

Невысокая, ростом не более пяти футов, и тонкая… свет свечей и звезд падал на ее светлую зернистую кожу, которая при этом почти сияла, грива походила на белое пламя, метавшееся вокруг узкого лица. С минуту я молча сидела, глядя на нее снизу вверх, понимая, что эта женщина, босая, в грязной желто-бурой мантии мешаби , с цепочкой, окрашенной ярью-медянкой, на шее, в пятнах сажи, с кровоточащей ногой, несмотря ни на что — Золотая, наследница Сантендор'лин-сандру, который был Повелителем Фениксом и Последним Повелителем… И я протянула руку к своей палке, чтобы попытаться встать. Боль беспощадно пронзила меня, когда я попробовала подняться, и прояснила мое сознание.

«Она всего лишь ортеанка, женщина из города Кель Харантиш. Вот и все», — подумала я, снова садясь и вытягивая вперед ногу, пытаясь уменьшить боль. — Кетриал- шамазшан'тай Калил.

«Никогда нельзя недооценивать харизматического безумия… Но она сейчас пленница. И более того: Башня вложила в мое сознание воспоминания… И если она солжет, то я это пойму, — подумала я, — и пойму, когда она скажет правду, если только скажет».

Молодая ортеанка поставила грязную, сильно изогнутую ступню на край Источника. Звездный свет падал в его устье, отражаясь от черной воды, блестевшей всего в нескольких дюймах от края. В Домах- источниках нет запаха застойной воды, не знаю почему. Она смотрела вниз, на сверкающую черноту, и ее профиль был резким, нелюдским. Белая грива тянулась вдоль спины, нависала на высокие скулы. Ортеанка подняла голову, внимательно взглянув на меня солнечно-желтыми глазами, с которых исчезли мигательные