Древний свет

прошлых жизнях, а у нас — сны… — для обозначения этого понятия в морвренском языке не существовало термина — …видения во сне. Да, мне снятся сны. Но преследовать — такого нет.

Мягкое шипение кипящего вина из зиира вернуло меня в этот холодный полдень, и я, взяв металлический кувшин, налила горячего вина в керамические кубки. Альмадхера обхватила кубок шестипалыми руками: древний жест человека, ищущего тепла. Я сказала:

— Дома-источники не станут торговать с Землей. Что можно сказать о телестре ? Будут ли они?

Ее невозможно было застать врасплох такими фокусами.

— Все сто тысяч? Кристи, откуда мне знать? Однако у нас было восемь лет для знакомства с Землей, и мы пока не усмотрели большой необходимости в торговле с вами.

— Это было тогда. И может измениться.

Она прислонилась спиной к одной из металлических стоек, поддерживавших стеклянное перекрытие террасы. Затем провела пальцем с ногтем, похожим на коготь, по запотевшей поверхности стекла, которое издало тонкий и чистый звон.

— Несмотря на то, что вы не чужая для Домов-источников, Кристи, вы не задали вопроса, которого я ожидала.

Вино из зиира приятно согревало. Горьковато-пряный вкус вызывал у меня мало воспоминаний, это было не в ту пору, когда я в последний раз была в Морврене. А в последний раз я была в Морврене…

— Я знаю, что ваши Дома-источники имеют контакты за пределами Ста Тысяч, если это то, что вы имеете в виду. Далзиэлле Керис-Андрете, когда она была Короной, поддерживала связь — хотя и незначительную — с Касабаарде. — Я пыталась определить по выражению ее лица, по верному ли пути двигалась. — До какой степени церковь будет следовать указаниям Башни? И до какой степени телестре будут следовать за церковью?

На ее лице отразилась парадоксальная смесь благоговейного страха и дружеского презрения, испытываемых к Касабаарде живущими в телестре ортеанцами.

— Не говорите о церкви как о чем-то одном, а о телестре как о чем-то ином; мы есть одно и то же. Мы в Ста Тысячах всегда шли своим собственным путем.

Каким-то образом переговоры ускользнули из-под моего контроля, а такое бывало редко. Кассирур Альмадхера несговорчива, но это моя работа. Я подумала: «Это не должно меня так выбивать из колеи».

— Когда я была в Башне… — я замолчала, встретившись с ее взглядом.

— Халтерн говорил что-то об этом. Немногим довелось пройти дальше внутреннего города Касабаарде, но он проходил и дальше, в Коричневую Башню… Интересно знать, почему ваша Компания не отправляется в Касабаарде. Хотя вы пришли бы к заключению, что он не отличается от нас, — задумчиво сказала Кассирур, — с немногими реликтами Империи, но без большого желания ими пользоваться. Мы ушли далеко от тех дней, когда могла существовать Империя…

— В Башне нет технологии Народа Колдунов, ничего, вообще ничего!

Ошеломленное выражение ее лица подсказало мне, что я перебила ее. Повисло холодное молчание. Я отчаянно пыталась придумать способ загладить это, восстановить быстро возникшее между нами взаимопонимание, но не могла сформулировать объяснения или оправдания.

— Вы и Халтерн Бет'ру-элен, полагаю, больше знаете о Башне, нежели я, — сказала она, перейдя к свойственной морвренском языку официальной интонации.

Я молча сидела, глядя на нее.

Я не знала тогда, что означало полное замешательство в моей душе. Я лишь ощутила тревогу, как отдаленное облако. И не знала, что отвлекусь от простой претензии смягчить культурный шок на Орте на нечто гораздо более сложное и важное. Я лишь смотрела в ее холодные глаза без белков.

Прозвонили далекие гонги. На террасе началось общее движение среди ортеанцев, созываемых на обед в кухонные залы. Кассирур Альмадхера кивнула, извинилась и ушла, чтобы присоединиться к ним. Я все еще сидела, пока меня не вернул в действительность голос Молли Рэйчел, после чего я встала, несколько окоченев от холода, и вместе с нею, Баррисом Раквири и с'аном Джахариеном Раквири пошла в сторону кухонь.

С декоративной кирпичной кладки свисали лампы. Кухни были обширными лабиринтами столов, залами с выпуклыми крышами, которые обогревались открытыми дверцами печей и были наполнены запахом пищи — последних сушеных продуктов Орвенты и первых даров весеннего моря. Только в одном этом зале уселось несколько дюжин ортеанцев. На нас устремились любопытные взгляды, послышалось несколько дружелюбных комментариев, но я не обращала на это внимания.

«Мне известно, что будет следующим на повестке дня», — подумала я.

И довольно уверенно, когда эта закутанная в шкуры зилмеи фигура уютно устроилась в кресле-кушетке, меня отыскал полуслепой, но ясный, пристальный взгляд Халтерна н'ри н'сут Бет'ру-элена. Он кивком подозвал меня через зал к своей нише. Если даже он и не планировал того, чтобы Альмадхера обработала меня, то был слишком опытен, чтобы, заметив мое потрясение, упустить возможность задать мне вопрос.

— Приветствую вас, — с легкой ехидцей сказала я и подтянула конец скамьи, чтобы можно было сесть рядом с ним. — Холодно для поездок, не правда ли? А десять миль в скурраи- джасин чудесно бодрят…

Он улыбнулся, откинулся назад, купаясь в тепле, исходившем от печи в шести ярдах. Окна здесь имели форму закругленных арок, в них было вставлено янтарное стекло, поэтому бледный зимний свет превращался в тепло, и свет падал на морщинистую кожу и гребневидную гриву ортеанца подобно благословению. Была заметна слабая и постоянная дрожь этих шестипалых рук.

Он скрыл свой голос в шуме разговоров за другими столами.

— Поездки заканчиваются…

— …встречами дипломатов? — предположила я.

— Я собирался сказать: горячей пищей и хорошей компанией. — Мигательные перепонки скользнули по глазам, все еще ясным и светло-голубым. — Такой интерес к мотивам! Такой намек… Мне нравится путешествовать в обществе Говорящих-с-землей, особенно обладающих таким либеральным умом, как Кассирур, а поскольку она решила нанести визит друзьям из Раквири…

— Договаривайте, — посоветовала я. — Возможно, я постарела, но я помню о вашей профессии в Таткаэре.

— Теперь нет канцелярии Послов Короны и не будет, пока мы снова не назовем Корону.

— У вас не наступил год Десятого летнего солнцестояния. Однако вы хотите сказать, что эта церемония не будет для вас препятствием?

Кто-то из молодых Раквири принес еду: рукши , хлебный гриб и молодые побеги ханелиса . Его пальцы разорвали на части кусок хлебного гриба, раскрошив его и наполнив воздух острым лимонным запахом.

— Признаюсь, я не вижу ясности в том, как нам вести дела с «ПанОкеанией», — сказал он. — Кристи, не обижайтесь, если я искренне пожелаю, чтобы вы ушли — все вы.

Я попыталась прикинуться смертельно обиженной, и он захихикал, негромко, как-то астматически. Затем, более серьезным тоном, сказал:

— Я представляю себе будущее, когда, поскольку нами нельзя манипулировать, Компания, возможно, покинет нас. Чтобы сделать что-либо еще в данных обстоятельствах, вам нужно было бы применить силу. И если молодая Рэйчел надежный ключ, то потребовалось бы какое-нибудь весьма конкретное основание, прежде чем «ПанОкеания» отважилась бы на это.

— А возможно, не отважилась бы даже тогда. — Я взяла немного хлебного гриба. — И это предполагает, что мы не найдем никакого конкретного основания.

— Да, действительно. Вы, однако, предполагаете, что здесь есть что искать.

— Действительно, это так…

Такое полуюмористическое и полугорькое фехтование — это то, чего мне недостает среди «наземных», на Земле; вернуться сейчас к нему — войти в родную для меня стихию. Но подобно любому игроку в