постоянно ориентировал и Генеральный штаб. Вот почему дивизии 51-й армии были равномерно рассредоточены по всему Крымскому побережью, и только 3-я Крымская оставалась в центре, в Симферополе, в качестве резерва. На Перекопском и Чонгарском направлениях, как и везде, находилось по одной дивизии.
Противник же создал мощную группировку, в которую вошли Румынский горный корпус, артиллерийская группа резерва Верховного командования, авиационная группа 4-го воздушного флота и собственно части 11-й армии. В сентябре это составляло около 124 тысяч человек, около двух тысяч орудий и минометов, 150 самолетов-бомбардировщиков.
Наше командование, в целом располагая почти таким же количеством людей, выдвинуло против наступающего противника всего лишь 30 тысяч бойцов и командиров. Можно только поражаться мужеству воинов 156-й стрелковой дивизии генерала П.В. Черняева, которые утром 24 сентября выдержали обрушившийся на них удар.
В Симферополе, в штабе 51-й армии, к сожалению, не почувствовали той смертельной опасности, которая нависла над Крымом. Бойцы 3-й Крымской дивизии собирали в полях листовки с фотографией якобы оказавшихся в плену сыновей Сталина и Молотова.
В находящемся в чуть менее ста километрах от места боев штабе отдельной 51-й армии продолжалась обычная, мирная жизнь. В это трудно поверить, но по воскресеньям штаб был пуст — все командиры спокойно отдыхали с семьями. Заместитель командующего генерал П.И. Батов, лично побывав на Перекопе, уже осознал масштабы грозящей катастрофы и требовал усиления Северного направления. Его поддерживали член Военного совета А.С. Николаев и 1-й секретарь Крымского обкома партии B.C. Булатов, который даже направил письмо в Ставку с просьбой заменить Ф.И. Кузнецова на его посту. Бесполезно. Только 26 сентября, через две недели с начала наступления противника на Перекопе, когда 156-я дивизия почти полностью погибла в неравных боях и фронт был прорван, Ф.И. Кузнецов решился отдать приказ на переброску частей 3-й Крымской дивизии на подмогу защитникам Перекопа.
Двигалась она по степи без авиационного прикрытия. Подверглась жесточайшей бомбежке и еще до вступления в бой понесла страшные потери. В этот период поступает сообщение о присвоении 3-й Крымской дивизии общесоюзного боевого номера.
Пусть простит меня читатель, но я вынужден сделать небольшое отступление. Боевой номер части — это, прежде всего, строжайшая военная тайна, о которой бойцы и командиры не имеют права рассказывать никому. В обиходе используются цифровые, ничего не значащие обозначения типа в/ч 42 807 и т. д. Есть еще и номер полевой почты, который может и должен меняться, чтобы сбивать с толку разведку противника. Боевой же номер дается один раз на всю долгую или короткую жизнь подразделения. Все может случиться: погибнут тысячи, но оставшиеся в живых вынесут боевое знамя — и дивизия будет жить. Ее пополнят новыми бойцами и командирами, и с тем же номером, с тем же именем она будет служить и воевать дальше. Но случится беда, и святыня части окажется в руках противника — все! Часть, как боевая единица, прекращает свое существование. И пусть останутся тысячи живых бойцов — они пойдут на пополнение других частей.
Когда во второй половине сентября 3-я Крымская дивизия получила свой боевой номер — 172-я стрелковая дивизия, никто, ни ее командир, ни бойцы не знали, продолжателями чьей истории они являются.
Тогда, в 1941 году, ее не знал почти никто, но зато потом, через десятки лет, о ней, о ее боях читал или видел на экранах кинотеатров и телевизоров, наверное, каждый. Это была та самая дивизия, которая была описана Константином Симоновым в его книге «Живые и мертвые».
Это была кадровая, довоенная дивизия, которая в 1939 году была сформирована в городе Сталиногорске Тульской области. Ее первым командиром был полковник Я.Г. Крейзер, тот самый Я.Г. Крейзер, который в 1944 году уже генерал-лейтенантом будет командовать 51-й армией, освободившей Крым.
Дивизия имела боевой опыт, так как участвовала в финской кампании. С 28 по 3 июля она завершила занятие рубежей под Могилевом. 13 июля на ее позициях оказался молодой, в общем-то, малоизвестный журналист Константин Симонов. Описание его первой встречи с командиром полка, сохранившееся в дневниках писателя, потом полностью вошло в роман «Живые и мертвые».
Меньше суток был в полку военный корреспондент, но, как писал он спустя десятилетия: «Это пребывание запомнилось мне на всю жизнь» [93, с. 111].
Небольшие разрозненные группки бойцов и командиров дивизии все же вышли из окружения. Было спасено боевое знамя. 172-й стрелковой дивизии предстояло продолжить свою боевую службу. Это были совершенно другие люди, другой театр военных действий, но это по-прежнему была 172-я стрелковая дивизия [88, с. 221].
Катастрофа в Крыму стала очевидна всем, и выводы последовали исключительно в духе времени. Отстранены командующий армией генерал-полковник Ф.И. Кузнецов и член Военного совета армии корпусной комиссар А.С. Николаев, а с ними и командир 172-й с.д. Вместо него был назначен полковник И.А. Ласкин. Снят с должности и подлинный герой защиты Перекопа — командир 156-й стрелковой дивизии генерал П.В. Черняев.
Части отдельной Приморской армии, наконец, получили приказ об эвакуации из обреченной Одессы. Как известно, операция эта прошла блестяще, но в Крыму приморцы появились слишком поздно — фронт уже был прорван.
Одиннадцать дней дивизия пыталась удержаться на Перекопе. С каждым днем с нашей стороны в бой вводились новые силы, новые подкрепления. Пораньше бы их сюда.
А теперь вновь вернемся в Симферополь. Здесь события развиваются по какому-то параллельному сценарию.
По-прежнему десятки людей исключают из партии. Все чаще в качестве причины указывается «самовольный выезд без снятия с партийного учета».
Удивительным образом этот параллельный мир проецировался и вниз по иерархической пирамиде власти. Вот как описывал эти дни будущий прославленный партизанский командир Михаил Македонский, который в ту пору был начальником райдоруправления Бахчисарайского района. Он приходит к секретарю райкома ВКП(б) с совершенно очевидным вопросом:
«Для чего мы продолжаем строить дорогу и занимаем на ней столько людей? Как бы не получилось, что построим ее для врага?
— Раз и навсегда запомни, — перебил меня Черный, — эта земля наша, и мы ее вечные хозяева»
16.09.41. Принимается решение эвакуировать из Крыма весь скот, но вспашку и сев продолжать. Реальность, тем не менее, пытается вторгаться и в этот «параллельный мир».
За проявленную трусость, паникерство и уничтожение государственного имущества Макарова, Цирульникова, Могильникова снять с должностей, исключить из партии, отдать под суд военного трибунала»
