порты в Севастополе, Феодосии, Керчи — все эти архиважные с военной точки зрения объекты изначально должны были быть в центре самого пристального внимания разведки, на которых или в самой непосредственной близости заранее должны были быть оставлены компетентные люди. Абсолютно ничего не было сделано и в этом направлении.
Диверсионная деятельность предусматривает как наличие специалистов подрывного дела, так и материально-техническое обеспечение этого процесса: наличие мин замедленного действия или, как минимум, запасы тола, взрывателей, бикфордового шнура… Не было ничего подобного ни у подпольщиков, ни у партизан.
Пропаганда и агитация среди населения оккупированных областей тоже требует специального оборудования. Прежде всего — это наличие множительной техники. Лучше всего небольшой типографии, в которой можно было бы печатать листовки. Кстати, слово «подпольщик» первоначально было связано именно с подпольной типографией, которая, как правило, размещалась где-нибудь в подвале, подальше от любопытных глаз. Ни типографии, ни даже пишущей машинки будущие подпольщики не имели.
Чтобы доводить до сведения населения оккупированного города правду о положениях на фронтах, необходимо иметь хотя бы радиоприемники, но и их не было у подпольщиков.
Дело в том, что с началом Великой Отечественной войны было создано Совинформбюро, которое монополизировало всю информацию о событиях, связанных с боевыми действиями. Вещание шло исключительно по радиосети. Уже тогда стало очевидным: был создан орган тотальной дезинформации населения о том, что происходит на огромных просторах нашей Родины. Из сообщений Совинформбюро первых лет войны трудно было получить даже крупицы правды: где враг, какие города уже оставлены нашими войсками. Ничего этого узнать было невозможно. Основным источником информации для населения были слухи. Это прежде всего рассказы очевидцев: беженцев, раненых… Органы НКВД, милиция бдительно следили за тем, чтобы нежелательная информация не становилась достоянием общественности, и наказания «за распускание лживых слухов», наказания чрезвычайно суровые, вплоть до расстрела на месте, были в те дни не редкостью.
У летчиков ГВФ было собственное «Совинформбюро», но более точное, чем всесоюзное. Дело в том, что, мотаясь по всей стране, летчики при встрече раскладывали карты и обменивались информацией. При этом всерьез побаивались особистов, так как такой обмен запросто мог быть расценен как пораженческие разговоры [73, с. 262].
Последним источником информации оставались радиоприемники. И хотя Советская Россия тех лет была страной технически отсталой и самое главное — бедной, но какое-то количество радиоприемников у населения было. Управления пропаганды Германии, Румынии сразу же организовали вещание на русском языке. В этих радиопередачах они излагали уже свое видение происходящих на фронтах событий. Не имея технических возможностей «глушить» вражеские голоса, было принято решение о тотальном изъятии всех радиоприемников у населения. За обнаруженный дома несданный радиоприемник хозяин квартиры получал большой срок. Таким образом, к моменту оккупации все крымчане остались без радиоприемников.
Перечислив все то, что так нужно будущим подпольщикам, и осознав, что абсолютно ничего из вышеперечисленного они не имели, зададим самый трудный вопрос: а были ли эти подпольщики?
Вот приблизительно так происходит процесс «раздувания из мухи слона», и факт двухмесячного пребывания И.А. Козлова в оккупированной Керчи преподнесен как деятельность подпольного обкома. Примечательно, что, начав лгать сразу же в 1941 году, что, в общем-то, понятно, так как за срыв задания о развертывании сети подпольных организаций можно было поплатиться не только должностью, но и головой, продолжали лгать все последующие десятилетия, и, что самое удивительное, эта ложь продолжается и сейчас. По инерции? Из стремления спасти реноме партийного руководства, которое, как известно, не имеет ни конкретного имени, ни нации и навсегда повязано круговой порукой.
Если в ноябре 1941 г. не было сформировано ни одной реальной подпольной организации, то почему к апрелю 1944 года их официально насчитывалось уже 220, которые охватывали до 2500 подпольщиков? [111, с.208].
Прежде чем ответить на этот вопрос, давайте попробуем определиться в том, кого можно считать подпольщиком.
Энциклопедия «Великая Отечественная война» термин «подпольщик» не рассматривает, а сообщает только о «Подпольных партийных органах».
В этой связи нелишне вспомнить не мифологическую, а реальную историю нашей страны. Наиболее знаковой можно считать историю краснодонской подпольной организации «Молодая гвардия». Примечательна она тем, что Краснодон был одним из первых освобожденных городов, в котором оккупанты находились достаточно продолжительное время. Первоначальная реакция властей на ставшие им известными факты патриотизма и жертвенности молодежи была позитивна. Пятерым из них было присвоено высокое звание Героев Советского Союза — первое массовое награждение подпольщиков в годы войны, но при этом четко определилась закономерность: звания Героев — только погибшим. На самом высоком уровне было принято решение распропагандировать подвиг молодежи, для чего в специальную командировку в Краснодон был направлен председатель Союза писателей СССР А.А. Фадеев, который непосредственно на месте собрал необходимый для будущей книги материал. Написанный им в самые сжатые сроки роман «Молодая гвардия» был честен, интересен и не оставлял равнодушным. В нем талантливо были показаны и эвакуация, и отступление наших войск. Впервые советский читатель узнал о повседневной жизни людей в оккупированном городе. Книга, безусловно, была талантливой и по праву овладела умами людей. Именно ее популярность и испугала И.В. Сталина. Главный криминал романа состоял в том, что молодогвардейцы действовали исключительно самостоятельно, без какого-либо руководства со стороны партии. Именно этот «просчет» и стал главной причиной принудительного переписывания А.А. Фадевым «Молодой гвардии» и придумывания партийного руководства молодежью.
О серьезном расхождении реальной истории «Молодой гвардии» с ее последующим мифологизированным аналогом поведал в официальном документе на самый верх министр государственной безопасности Абакумов. Его беспокоило то, что реальная версия краснодонских событий могла стать достоянием общественности.
В условиях крымских реалий, при оценке деятельности той или иной группы людей, которые претендовали на право считаться подпольщиками, был положен алгоритм, продиктованный И.В. Сталиным по отношению к «Молодой гвардии». Действовали под руководством Крымского подпольного обкома партии — подпольщики! Нет — извините!
Если какая-нибудь группа людей, проживавших в Степном Крыму, выпускала листовки и в меру сил саботировала выполнение решений оккупационных властей, то есть делала то же самое, что и остальные
